Читать книгу "Бубновая дама - Барбара Мецгер"

Хеллен была в восторге, что такая элегантная, модная подруга остановилась у них. Мать слишком толста и ленива, чтобы гулять с ней в парке, ходить в театр или посещать магазины — те места, где Хеллен могла бы встретить подходящего жениха. Разумеется, Куини тоже захочет познакомиться с холостыми джентльменами, ну и с достопримечательностями тоже.

Но Куини сначала решила поговорить с Эзрой.

Тот первым делом потащил ее в банк. Потом выругался, сорвал объявление, висевшее на двери банка, и, раздраженно взглянув на Робина Редбреста с Боу-стрит, потащил Куини обратно.

— Черт побери, должно быть, они схватили того простака, который нанял Годфри. Только он мог рассказать про счет. Годфри умер, а мертвые не говорят. Молли тоже наверняка помалкивала, раз все годы жила на его деньги. Проклятие!

Куини уже задыхалась от быстрой ходьбы, когда Эзра наконец замедлил шаг у Грин-парка. От злости он даже не заметил, как она вырвала у него объявление и села на ближайшую скамейку. Она снова задохнулась, увидев изображение молодой женщины, которая вполне могла сойти за ее сестру. «Голубые глаза, волосы цвета белого золота. Возраст — 18лет».

— Как похожа на меня!

— Но это не ты.

Эзра попытался выхватить у нее объявление, но Куини удержала его и стала читать дальше.

— Боже мой, сколько денег предлагают за ее возвращение или сведения о ней: «Леди Шарлотту Эндикотт, известную как Лотти, отчаянно ищет ее брат, граф Кард. Пропала в трехлетнем возрасте… при несчастном случае с каретой».

Внезапно у Куини мелькнуло смутное воспоминание: падающая карета, пронзительные крики, кровь.

— Я помню…

— Ты помнишь то, что рассказал тебе Годфри. Ты не она, и ничего тут не поделаешь.

— Разумеется. Как я могу быть законной дочерью графа, если моей матерью была… ведь Молли была моей матерью?

Достав из сапога нож, Эзра огляделся, не следят ли за ними. Он перебрасывал нож из одной руки в другую, словно еще не решил, что с ним делать, потом стал выковыривать им грязь из-под ногтей.

— Самое время, чтобы ты узнала правду, не то болтливый язык приведет тебя прямо в тюрьму.

Куини еще больше побледнела.

— В тюрьму?

— А ты что думала? В тюрьму или на каторгу. Может, на виселицу. Но сперва они повесят меня, вот почему ты будешь молчать, несмотря на вознаграждение. Ты слышишь?

— Молчать о чем? Я что, действительно как-то связана с этой молодой леди?

— Связана, только вот, как говорится, не тем концом. Молли не хотела, чтобы ты узнала. Она слишком тебя любила, и ей было стыдно.

— Я была внебрачным ребенком ее брата? — предположила Куини. Хорошо, что негодяй умер.

Лупоглазый гном издал звук, напоминающий смех.

— Уж Годфри-то не возился бы с ублюдком. Он бы даже собственного оставил в канаве помирать с голоду. Но тут он строил большие планы.

— Насчет дочери графа?

— Она была уже мертва. Он не справился с работой, убил графиню, кучера и няньку тоже. Его б наверняка повесили, если бы парень, который нанял его, не был виновен еще больше. Вот кто платил нам за молчание все эти годы. Но старине Годфри вдруг пришла умная мысль вернуть дочку графа за выкуп.

— Но ведь она умерла. Ты сам только что сказал.

Эзра сплюнул на землю.

— Да в Лондоне сотни бедных сирот мечтают о доме. Он выбрал одну хорошенькую, похожую на ту маленькую леди. Издали не отличишь. Семья бы тоже нам платила, да старый граф умер, а потом и Годфри. Тут пришла Молли, влюбилась в тебя и сказала, что никуда не отдаст, потому как вряд ли высокородные братья будут содержать подкидыша. Она тоже была виновна как соучастница брата. И получала деньги за шантаж. Расскажи она кому про графа, ей бы вынесли приговор без всякого суда.

Куини предпочла не размышлять, виновна или невиновна Молли.

— Значит, я сирота?

— Дважды, раз Молли теперь умерла.

Выходит, она не была дочерью своей матери. Она вообще не имела родителей, ни одного. Ее фамилия не Деннис. Да и Молли тоже, должно быть, вместо своей фамилии взяла имя брата, когда Деннис Годфри умер. И одному Богу известно, откуда взялось имя Куини. Видимо, ей нужно благодарить негодяя, забравшего ее из приюта. Несчастные подкидыши жили в грязи, нищете, болезнях, не имея никаких шансов изменить к лучшему свою участь. Но Годфри совершил много ужасных преступлений, и она рада, что он умер.

Куини взглянула на объявление.

— Кто-нибудь должен сообщить об этом графу и его брату. Видишь, здесь написано, что сведения могут быть отправлены на Боу-стрит.

— И что этот кто-нибудь может им рассказать? Что шестнадцать лет ты жила на их деньги? Что служила приманкой? Что твоя собственная мать была шантажисткой, а дядюшка — убийцей? Или ты, может, расскажешь им, что я тоже был в деле, что все эти годы знал о преступлении и молчал?

— Нет, этого я не скажу.

Эзра бросил нож, и тот воткнулся в землю рядом с ее ногой.

— Чертовски правильно сделаешь, дорогая моя. Ежели я услышу, что ты только приблизилась к графу или Боу-стрит, место в тюрьме тебе будет обеспечено.

— Я просто считаю, они имеют право узнать, что их сестра умерла. Они должны раз и навсегда похоронить свои воспоминания, а не заниматься ее вечными поисками.

— Тьфу! Какое нам до них дело? Они уже получили свое богатство, а мы больше не получим ничего, если не придумаем, как нам попасть в банк незамеченными. — Эзра посмотрел на ее светлые волосы под черной шляпой. — Может, вуаль?

Куини сомневалась, что это поможет. Если граф установил наблюдение за банком, то извещены и все кассиры. К тому же они с Эзрой не знали, на какое имя открыт счет. На Молли Деннис, под которым она была известна в Манчестере? Или на ее настоящее имя — Молли Годфри? Более того, хотя по завещанию все имущество и состояние Молли переходит к ее дочери, Куини не могла ничем подтвердить, что действительно является дочерью Молли. Ей не удалось обнаружить ни свидетельства о ее крещении, ни других доказательств ее происхождения.

— Деньги не наши, — сказала она.

Вытащив из земли нож, Эзра вытер его о штаны.

— Если ты об этом кому-нибудь расскажешь, я заберу все твое приданое, которое оставила Молли. Подумай об этом, мисси. Без меня ты ничто.

Может быть, Куини и никто. Однако ничем она не была.

— Эти деньги мои, на них я начну свое дело. А наше с тобой дело закончено. Я никому не назову твоего имени, а ты забудешь мое. До свидания, Эзра.

Она вернулась в дом Петтигру.

Валерия знала все истории о Карде, о печальной кончине прежнего графа, трагической гибели его молодой жены, пропаже их трехлетней дочери. По всему Лондону висели объявления о награде, однако маленькая девочка так и не вернулась. Миссис Петтигру знала также новые сплетни о капитане Джеке Эндикотте, который после возвращения домой с войны открыл игорный клуб, где стал принимать молодых женщин соответствующего возраста и тех, кто мог знать о его сводной сестре. Джек нанимал на работу самых красивых и, по слухам, обращался с ними хорошо.