Читать книгу "Тростниковая птичка - Ольга Смайлер"

Глава 3

К воротам города, раскинувшегося вокруг замка Нашер (между прочим, включенного во всемирное историческое наследие) я подошла примерно через час, влившись в поток других путников, которые постепенно, на перекрестках с тропинками, дорожками и дорогами присоединялись к общему движению. Пару раз мимо проезжал громоздкий колесный транспорт, словно сошедший с иллюстрации учебников по истории, оставляя за собой едкий запах. Толпа расступалась по обочинам, унося меня с собой, потом снова возвращалась на дорогу. К счастью — гужевого транспорта и верховых лошадей замечено не было, и я невольно перевела дух. Живых лошадей я видела немного, в зоопарке и в развлекательных парках, а последний раз я очутилась в седле в десятилетнем возрасте, и то только для того, чтобы папа сделал красивую фотографию для моей странички в соцсети. На меня поглядывали с любопытством, но заговаривать не решались, а я старалась идти, не поднимая глаз, и старательно прислушивалась. Говорили тут на местном диалекте всеобщего, вполне понятном, но немного архаичном, и я снова вздохнула с облегчением: оказаться еще и без возможности объясниться с аборигенами было бы очень некстати.

Выглядела окружающая действительность (если не брать в расчет моих спутников) вполне по земному: голубое небо только добавляло сходства с пейзажами изначальной. Желтое светило (к счастью одно) упорно карабкалось ввысь и ощутимо припекало сквозь темную, плотную джинсу. На Изначальной, в первые солнечные дни, я предпочитала носить головной убор, не смотря на поддразнивание родственников: в случае нарушения этой нехитрой техники безопасности мне приходилось отлеживаться в темной прохладной комнате, иногда более суток отходя от последствий перегрева. Вот и сейчас мне страшно хотелось прикрыть чем-нибудь свою яркую макушку. На ТриОНе и в воде, и в воздухе, в общем — везде присутствует микроскопическая взвесь весьма востребованного минерала юджинита: она безвредна для человека, но окрашивает небо и воду ТриОНа, а также волосы и ногти трионцев в целую гамму лилово-красных тонов. Мои волосы после почти трех лет жизни на ТриОНе из мышино-русых стали того самого насыщенного бордово-коричневого оттенка, который продавцами красок для волос гордо называется "красное дерево". Кстати, мне безумно нравился этот пикантный бонус жизни на ТриОНе: красные оттенки волос, ногти разнообразных бордово-лиловых оттенков, которые не нужно красить — только подпилить, ну, может быть, наклеечку или стразик добавить. Трионки же упорно пытались победить природу и считали высшим шиком краситься в набивший оскомину "Изначальный русый" и носить "французский маникюр". Я с тоской посмотрела на свои короткие, аккуратные ноготки, и вздохнула: избавиться от длинных ногтей заставили всех учениц третьего курса, мотивируя это грядущей летной практикой и недопущением до сессии в случае отказа.

Людской поток останавливался в десятке шагов до темного проема ворот в белой, гладкой городской стене, выстраиваясь в некое подобие очереди. Я покорно замерла, уставившись взглядом куда-то между лопатками впередистоящего керимца в холщовой рубахе, явно никогда и ничего не слышавшего о дезодорантах, но играть роль бесчувственной куклы долго не смогла — замучило фамильное любопытство, и принялась осматриваться. Стены города тянулись вверх и вширь, под черепичной крышей располагалась крытая галерея, о чем свидетельствовали подслеповатые глазки бойниц, расположенные через каждые пять шагов. Тем временем очередь неспешно продвигалась вперед, и холщовая рубашка передо мной, не задерживаясь, проскользнула в город, а мне пришлось, чувствуя спиной любопытные взгляды, пройти с десяток шагов вперед и остановится перед городскими стражниками по их знаку.

Два типичнейших воина-керимца с одинаковым равнодушным выражением лиц, стоявшие в огромном, арочном дверном проеме опираясь спиной каждый на свою створку тяжелой, окованной железом двери, видимо, тоже осоловели от яркого весеннего солнышка. Впрочем, немудрено, если стоять на самом солнцепеке в черной одежде, кажется даже из натуральной кожи и высоких сапогах, да еще и с автоматом, висящим на ремне на шее. Длинные волосы у обоих стражников были небрежно и без изысков стянуты на затылках черными шнурами. Единственным, что отличало этих двоих, были бусины, которыми были расшиты их куртки: у левого, молодого, бусины были разноцветными, и украшали грудь и плечи, у того, что был постарше, бусины блестели тусклым металлом и скупо обозначали область сердца.

— О, еще одна, — кинул младший старшему над моей головой, словно меня тут и не было, и, повернувшись ко мне, уточнил, — в замок?

— В замок, — сочла за лучшее согласиться я.

— Странная она какая-то, — теперь уже старший ответил младшему, и снова как будто меня тут не было, правда рассматривать меня при этом не прекращал, — ты откуда, женщина?

— Оттуда, — махнула я рукой в сторону лесочка, в котором схлопнулся мой телепорт. Тетка Берта всегда учила, что надо говорить правду и только правду, а уж в каком объеме и как подать — другой вопрос.

— Аркаимка чтоли? — удивился младший, — а что с волосами?

— Пыль кристалла юджинит, — и ведь ни соврала ни разу, — волосы от нее цвет меняют.

— Точно из Аркаима, только они такое могли придумать, да и говор не наш, — голос старшего стал спокойнее, — глянь, как одета. Срамота одна с этими южанами.

И снова перевел на меня взгляд:

— А почему одна пришла?

— Так никого больше и нет, — перепугалась я, припомнив, что не видела в толпе женщин: все-таки "патриархальный мир", может тут женщины нос на улицу не смеют показать.

— Сирота, значит, — хмыкнул младший, — то-то они тебя отправили, небось своерожденых дочек пожалели, а за сироту кто вступится?

— Вольный город Аркаим, — сплюнул старший с презрением, и снова обратился ко мне с неожиданным участием в голосе — ты хоть знаешь, зачем ты здесь?

Я пожала плечами — у меня был план, но воины сейчас говорили явно о чем-то своем, поэтому я не стала углубляться в подробности.

— В общих чертах, — кивнула я старшему.

— Проходи вон к Дагу, — вздохнул младший, показывая мне на очередного воина, сидящего уже внутри крепостной стены за выносным столиком под тентом, возле которого топталась знакомая холщовая рубашка, и вдруг сделал странный круговой жест перед моим лицом, — и пусть будет благосклонна к тебе Великая Праматерь.

Я шагнула в ворота, и мне вслед полетел бас старшего:

— Даг, тут сирота, из Аркаима. В замок. Сопроводить бы.

А когда я вздрогнула и обернулась, то увидела белозубую улыбку:

— Да не бойся ты, теперь тебя больше никто не обидит.

Когда я преодолела расстояние до стола совсем немолодого Дага, тот уже быстро-быстро писал что-то в настоящей, бумажной амбарной книге настоящей перьевой ручкой, блестя в солнечном свете толстым, массивным золотистым браслетом. Я ахнула про себя: бумага, ручка — это были настоящие архаичные вещи, они стоили бы и на ТриОНе и на Изначальной Земле бешеное состояние.