Читать книгу "Лань - Иван Филин"

– Есть в тебе что-то такое, – говорил старик. – Что дает тебе понять такие вещи, о которых многие не подозревают, да и сам я, объясняя тебе что-то, иногда сам все понимаю по-другому. Вот только жаль, не быть тебе кузнецом, не дано тебе это, – сказал он прямо, глядя на реакцию Шамо.

– То есть, как не быть? – переспросил Шамо.

– В тебе что то другое есть, что, я не знаю. Но как кузнец ты не станешь мастером, не дано тебе.

– И что же мне делать? Спросил Шамо, но не получил ответа.

Слова кузнеца не удивили его. Старик не раз говорил об этом, в основном, намеками. Теперь он сказал все ясно, Шамо не дано стать кузнецом, таким же мастером, как и Старый, Шамо стало грустно и тяжело.

– Куда пойти, или что мне делать, подскажи? Спросил он.

– Ничего, живи, а потом жизнь все расставит на свои места.

– Может, вам найти другого ученика? – спросил Шамо. – Ему вы можете передать свое мастерство…

– У меня уже есть один ученик, другого не надо. И если не станет он кузнецом, то станет он хорошим человеком. Сказал старик.

Шамо ничего не сказал. Значит, все его старания в кузнице для него были тяжкими, а ведь есть где-то человек, который смог бы овладеть ремеслом кузнеца намного быстрее и лучше, чем он.

А я, на что я способен и для чего рожден, какие у меня способности? Спрашивал себя Шамо, но он не знал ответа на свои же вопросы.

Он еще долго просидел в темноте ночи. Даже когда старик ушел спать, Шамо остался, наблюдая за сиянием звезд и немного печалясь – он не будет кузнецом. Что ждет его, какая судьба; казалось, кузнец знал ответ, но как выведать его? Как задать правильный вопрос. И так ли это нужно. Знать, что будет? Не лучше ли просто радоваться жизни и все. Принять ее, родимую, всей душой и сердцем, всем своим существом, и жить. Жить, с такой же жадностью, с которой утоляют долгую жажду, жить так же, как и солнце, земля, звезды, звери птицы – все, что есть и живет, и больше ничего знать не надо. Жить так же, как и все вокруг, весь этот огромный мир, вместе с ним и в нем.

Последнее завещание

– Я скоро умру, сказал Кузнец Расме.

Слова старика огорчили Расму. Это означало, что ей надо было искать себе новый дом. Кузнец ничего не мог оставить ей. Одна она не могла прокормиться и выжить. На юношу еще нельзя было положиться, он не мог прокормить ни себя, ни Расму, и работал только под присмотром кузнеца.

– А он, что будет с ним? – спросила она.

– Я позабочусь о нем.

Шамо ничего не сказал, о нем говорили, как будто его и нет. И он ничего не мог сказать.

Долгое время Кузнец делал заготовки и готовил железо, работая вместе с Шамо в кузнице.

– Это мой последний труд, который я возьму с собой, – сказал он Шамо.

– А что это? – спросил подмастерье, который стал по-другому относиться к старому кузнецу, зная, что тот умрет.

Но еще больше Шамо поражало то, что Кузнец сам знал, что умрет и спокойно относился к этому. Кузнец, зная о своей смерти, как ни в чем не бывало, работал в кузнице, то и дело подгоняя Шамо, чтобы он быстрее разогревал меха или приносил разные руды, которые плавил кузнец, казалось, совсем не замечая жара и пекла, тяжкого труда.

– А что у нас за заказ такой срочный? Спросил Шамо, как можно более мягко, он не хотел волновать кузнеца.

– Это будет меч, он поможет мне там, по другую сторону жизни. После смерти мне придется сражаться, чтобы попасть в другой мир, более лучший, чем этот.

– А откуда ты знаешь?

– Так мне говорили предки, и однажды я говорил с одним небожителем Его имя Лань, он сможет ответить на все твои вопросы, если ты его найдешь.

– А кто такие небожители, и кто такой Лань?

– Если ты не станешь кузнецом, то узнаешь ответы.

Старик махнул рукой, показывая Шамо, что ему нужно быть порасторопнее и поменьше говорить.

Внезапный паралич сковал старика. Весь его труд пришлось взять на себя Шамо.

Теперь Кузнец мог только наблюдать за работой подмастерья, но сам он ничего не мог сделать, только говорить и негодовать от своего бессилия.

– Да не так держи заготовку, а по-другому, и бей с чувством, с пониманием, а не с размаху, – старик сидел в кузнице и только указывал Шамо, что и как делать.

Сам старик изнывал от своей немощи и не мог смотреть, как для него простую работу не мог выполнить его подмастерье. Сам Шамо уже несколько возмужал, он уже многое понимал в жизни и имел свое мнение о происходящем с ним – теперь он делал свой первый заказ. Если он не сделает то, что надо, значит, ему здесь делать будет нечего. Поэтому юноша все свои силы и упорство направил на работу.

На следующий день Шамо пришел в комнату старика, чтобы отнести его в кузницу.

– Уходи, я не могу ходить, – сказал кузнец своему подмастерью.

– Я отнесу вас.

– Нет, уходи.

Не послушав, юноша взял на руки немощного старика и отнес его в кузницу, где под его присмотром ковал меч, который старик должен был отнести собой в могилу, как и подобало по обычаям его рода.

Прошло время, Шамо все так же старательно работал над мечом. Он не пускал к себе в комнату Шамо, только Расму.

– Я сделал то, что вы просили, – сказал однажды юноша, заходя в комнату старика, несмотря на запреты и показывая меч своему учителю.

– Нет, это не то, уходи, – ответил старик, едва взглянув на меч.

Юноша, склоня голову, уходил, не зная, что делать. Каждый день он выкладывался изо всех сил, старался и делал. Он не хотел зря беспокоить старика, и, тем не менее, с каждым днем все ближе был к цели и чувствовал это.

Настал день, когда кузнец признал работу.

– Еще день, и ты бы не успел. Вот только плохо, не придется мне взять этот меч с собой – он слишком хорош, – сказал с едва заметной улыбкой кузнец.

Оторопев, юноша ничего не мог ответить. Он вложил всю свою душу, чтобы познать, что было нужно кузнецу, и чтобы выполнить свой долг. А теперь от всего этого отказывались.

– По ту сторону жизни мне не придется сражаться, и этот меч принадлежит тебе. И тебе решать, остаться тебе или уходить.

– Здесь нет места для меня, – ответил юноша.

– Да, я знаю. Иди к горам, там есть перевал. На заре ты увидишь, как солнце озарит путь, туда и иди. Встретишь там человека, будь с ним, меч бери с собой. Прощай. И не приходи ко мне больше, дай старику отдохнуть.

Юноша склонился, пряча свои слезы, покорно вышел.

Прощание с Расмой было долгим и ненужным, оно только оставило тяжесть в душе.

До гор идти было далеко, они едва виднелись в дали. Путь туда показался юноше трудным. Обычный уклад жизни был нарушен, долгие переходы были для него в новинку, к тому же надо было торопиться, нельзя было пропустить нужный день.