Читать книгу "Поджигатели - Крис Клив"

После песен мальчик перевозбуждался и начинал смеяться и хихикать, как ненормальный. Мы никак не могли уложить его в кровать. Мама, он говорил, мама, мама, мама, иди быстрее сюда, у меня что-то в комнате. Я бежала к нему. Что такое, спрашивала я. Да ничего, говорил он, я тебя обманул, ха-ха-ха. Ему было четыре года три месяца. На него нельзя было сердиться. У мальчика была такая прелестная улыбка. Ему просто нравилось быть живым.

— Ложись спать, маленькое чудище, или ты не выспишься перед большой игрой. «Арсенал» без тебя не сможет выиграть, им нужны болельщики.

— Но, мам, мне не хочется спать, — говорил он.

— Спи, или я позову папу.

— Я его не боюсь, — говорит он. — У меня лучший папа в мире, он даже лучше, чем… чем… чем…

— Чем кто? А, маленькое чудище? Твой папа лучше, чем кто?

— Чем обезьянки, — говорит он. — Мой папа лучше, чем обезьянки и… и… и…

— И что?

— Газировка, — говорил мой малыш.

Может, это звучит глупо, Усама, но иногда я рада, что твои люди взорвали их обоих вместе. Если бы мой мальчик остался жив, он бы скучал по папе. Ему было бы так грустно. Я не могла выносить, когда моему мальчику было грустно, так что, если надо, чтобы кому-то было грустно, пусть уж это буду я.

Когда сын наконец засыпал, всегда было уже поздно, и мы сидели на диване и пили пиво. Только я и муж. Однажды в пятницу вечером мы поспорили из-за футбола. Я выложила ему все напрямик.

— Я не хочу, чтобы ты водил мальчика на стадион. Он слишком маленький. Я за него беспокоюсь.

— Беспокоишься? — сказал муж. — Из-за чего тут можно беспокоиться?

— Ну, ты знаешь. Хулиганство.

— Ха-ха, — сказал муж. — Хулиганство на футбольном матче. Это смешно, учитывая, что я зарабатываю на жизнь тем, что разряжаю бомбы.

— Я знаю. Из-за этого я тоже беспокоюсь.

— Послушай меня, милая. Теперь болельщики уже не такие, как раньше. Теперь это семейная игра, да и вообще, я полицейский, я здоровый мужик и могу за себя постоять.

— Я не за тебя волнуюсь, а за мальчика. Ему четыре года три месяца, он спит с Мистером Кроликом.

— Да боже мой, — сказал муж, — ты думаешь, я за ним не смотрю? Ты думаешь, я дам кому-нибудь хоть пальцем до него дотронуться? Да я скорее всех перебью.

— Ладно. Но мне все равно неспокойно.

— Тебе всегда неспокойно, — сказал он.

И он был прав, господи боже, он был абсолютно прав, я чувствовала, как смерть мчится к нам.

В ту ночь мой муж совершенно вымотался, у него был тяжелый день, а в довершение всего он проиграл двести пятьдесят фунтов, поставив не на ту лошадь в «Донкастере». Я не должна была заставлять его заниматься любовью, я должна была оставить его в покое, но у меня нервы были как пружины, и я думала, может, он выведет меня из этого состояния? Но нет, это был жалкий секс, и ужас остался внутри меня, из-за мужа стало только хуже. Он сам был полон страха, когда он обнимал меня, я чувствовала в его мышцах все эти двести пятьдесят фунтов до одного, которые он потерял. Потом мы просто лежали в темноте, глядя в потолок. Спать мы не могли. К соседям сверху пришли гости.

— Я прибью этих уродов, — сказал муж. — Всю ночь орут и нажираются. Они что, не понимают, что здесь семьи живут? И вообще, что это за дрянь они слушают?

— Бейонс.

Я знала, как зовут всех певцов, Усама, понимаешь, я днем много смотрела телевизор.

— Я не спрашиваю, кто конкретно поет, — сказал муж. — Я хочу сказать, что это за музыка, как ее называют?

— Ар-эн-би.

— Это дрянная какофония, вот что это такое, — сказал муж. — Послушай. Басы такие громкие, что у меня в стакане с водой рябь.

— Вот если бы мы были богатые… Если бы мы были богатые, могли бы жить в своем доме, а не в квартире. Только бедным приходится мучиться из-за чужой музыки.

— Чего это ты? — сказал муж. — Мы не бедные.

— Ну да, но я имею в виду, ты посмотри, как мы живем.

— Не начинай, — сказал муж.

— Что?

— Не начинай про деньги, — сказал он. — Ты думаешь, мне надо напоминать?

Я вздохнула и погладила его по лицу в темноте.

— Нет, милый, прости.

— Нет, — сказал муж, — это ты прости. Ты заслуживаешь кого-нибудь получше, чем я.

— Никогда так не говори, я очень горжусь тобой, любимый. Ты хороший человек. Ты никогда не раздумываешь, когда тебе звонят. Ты идешь и спасаешь людям жизнь.

— Да, — сказал муж. — Но это меня выматывает, и, когда я прихожу домой, те же самые люди, которым я спас жизнь, сотрясают нашу квартиру этой… как там ее зовут?

— Бейонс.

— Ага, — сказал он, — Бейонс. Иногда я думаю, пускай бы эти бомбы взорвались.

Я погладила его по голове. Он не то имел в виду. Мы долго лежали, а соседская музыка грохотала сквозь потолок. Муж лежал с открытыми глазами. Его лихорадило, он вспотел, глядя в потолок.

— Чертовы уроды, — сказал он.

— Не ругайся, милый.

— Я, блин, буду ругаться, если мне хочется.

— Не ругайся, мне действует на нервы, когда ты ругаешься.

— Успокойся, милая, — сказал муж.

— Нет, это ты успокойся. Это ты проиграл двести пятьдесят фунтов. Интересно, как я буду кормить и одевать сына, когда ты такое творишь? Давай-ка ты уже успокойся.

Муж так посмотрел на меня, как будто я влепила ему пощечину. Наверно, он был в шоке, потому что я никогда не ныла, но терпение у меня было на пределе, и Бейонс никак не помогала, выкрикивая «СХОЖУ С УМА» сквозь потолок нашей спальни, да так громко, что у меня задние зубы гудели.

— Черт, — сказал муж, — так продолжаться не может. У меня нервы ни к черту, и ты сходишь с ума от постоянной тревоги. Ты превращаешься в истеричку.

— Я не истеричка.

— У тебя истерика, — сказал он.

— НЕТ У МЕНЯ НИКАКОЙ ИСТЕРИКИ.

Я схватила стакан с водой и грохнула его об стену. Вода и стекло разлетелись по ковру, а я разревелась. Муж очень крепко обнял меня и погладил по голове.

— Все будет хорошо, любимая, — сказал он. — Ты не виновата. Тут любой бы тронулся от таких переживаний.

Я включила светильник и зажгла мужнину сигарету. Руки у меня дрожали. Музыка наверху стала еще громче. Потолок ходил ходуном. Теперь эти уроды начали танцевать. Это были АДСКИЕ СОСЕДИ. Я докурила сигарету до фильтра и бросила ее на пол, чего никогда бы не сделала, если бы была в своем уме. Может, я не святая, Усама, но я очень горжусь своим домом.

Муж уставился на меня, как будто увидел что-то в первый раз. Сигарета упала там, где ковер промок от воды из разбитого стакана, зашипела и погасла. Наверно, тогда муж и решился.