Читать книгу "КвазаРазмерность. Книга 2 - Виталий Вавикин"

– Какого черта та чокнутая баба прицепилась к тебе? – накинулся он на брата.

– Я продал ей магнитное ружье, – сказал Арк-Ми.

– Нерабочее ружье?

– Рабочее.

– Что же тогда ей не понравилось?

– Думаю, она хочет вернуть кредиты, которые заплатила мне за «Магнеси».

– И много заплатила?

– Теперь я могу выкупить заложенное тело и покинуть игру.

– Да ты, оказывается, жулик похлеще отца! – рассмеялся Прай-Ми. – Теперь понятно, почему та чокнутая преследует тебя. Я бы тоже преследовал. Особенно учитывая, что ты хиляк-хронограф.

– Твоего брата преследуют охотники за наживой, – вмешалась в разговор Анакс. – У них свое понимание игрового процесса. Особенно у этой пары.

– Ты их знаешь?

– Ра и Зевс. Одни из лучших. Они появляются в игре не в первый раз. В основном во время бунтов. Ничего сложного. Никаких хитрых планов, как это иногда бывает с новичками, которые надеются заработать. Убить как можно больше. Подняться как можно выше. Охотники за наживой не ломают систему, а действуют в соответствии с установленными правилами. Просто и прямолинейно. Говорят убивать – они убивают. Говорят защищать – защищают. Главное – чтобы платили. Такова философия охотников за наживой.

Анакс деактивировала оружие, решив, что погони в ближайшие минуты можно не ждать.

– Тебя послушать, так нам просто повезло, – скривился Прай-Ми.

– Нам повезет, если до охотников за наживой доберутся бунтари, иначе Зевс и Ра не оставят нас в покое.

Анакс велела Арк-Ми активировать модуль легенды, проверила сумму кредитов на личном счете игрока и присвистнула.

– Удачная сделка? – неловко пошутил Прай-Ми. – Младший пошел в отца. Тот у нас выдающийся жулик…

– Сомневаюсь, что охотники оставят нас в покое. Знаешь, сколько новичков нужно убить, чтобы получить такое количество кредитов, как сейчас на личном счете твоего брата? Плюс учти, что для убийства требуется оружие, риск пострадать самому…

– Будем надеяться, что бунтари доберутся до охотников, – беззаботно пожал плечами Прай-Ми.

– Будем надеяться, что твой брат сможет обменять кредиты и выкупить заложенное тело прежде, чем охотники доберутся до нас, – скривилась Анакс.

Она смерила Арк-Ми тяжелым взглядом и напомнила, что обналичить заработанные кредиты он сможет не раньше, чем через десять игровых дней.

– Так что если ты погибнешь сейчас, то никто не станет считать, сколько ты заработал. Система обнулит твой лицевой счет, и дело с концом.

– Ну, если уж говорить о незаконных терминалах и заложенных телах, то у Арк-Ми, по крайней мере, есть нужная сумма, чтобы заплатить. У меня, например, нет и того.

– Но твой персонаж не хронограф, – грубо отметила Анакс. – Ты выбрал ключ игрока из банды «Двухголовых Драконов». Это крепкое тело и гарантия найти убежище и получить медицинскую помощь в каждом доме, где есть эмблема банды. Это, конечно, при условии, что ты не нарушишь правила, как сделала я, когда решила помочь тебе. Теперь от родной банды мне не будет проку. Система покажет им меня как предателя, активировав защиту. Но мое тело все еще одно из самых крепких в игре. Получив смертельное ранение, я смогу долго оставаться в игре. А вот твой брат… Любой персонаж, прокачавший свой физический уровень, сможет без труда пробить хронографу грудную клетку и вырвать сердце. Любое ранение окажется смертельным. Он хрупок и уязвим. Подсунуть глупцу подобного персонажа – любимая уловка незаконных терминалов. Они уверяют, что на время бунтов офисы хронографов надежно охраняются, но подобное было верно несколько игровых сезонов назад. Сейчас все относительно. В безопасности остаются разве что небожители, да и это, думаю, ненадолго. Система позволяет бунтам выходить из-под контроля. Представляю, как оживляются игровые новостные порталы Размерности, сообщая о беспрецедентных разрушениях и жертвах в «Голоде».

– Жестокость правит миром, – пожал плечами Прай-Ми. – Особенно в стерильном обществе. Чем больше правил, запретов и ограничений, тем больше фантазий и желаний нарушить установленные границы.

– Говоришь как технологический нигилист, – криво усмехнулась Анакс. – Их всегда было много в «Голоде». Один мой знакомый сказал, что подобную категорию видно сразу. Они не хотят играть, не хотят заработать. Они злы на систему КвазаРазмерности, но не могут высказаться в реальном мире, не осмеливаются. Поэтому покупают ключи игроков и начинают переносить свои мирские проблемы на игровой фон проекта. Они возмущаются касательно системы адаптивных алгоритмов, управляющих игровым процессом. Возмущаются касательно сложности технологий, сложности оружия, несовершенства клонов. Обычно они обитают на средних уровнях, но их нападки распространяются как на жителей Ада, так и на небожителей, – Анакс смерила Прай-Ми многозначительным взглядом. – Они, кстати, тоже говорят о вреде чрезмерных запретов и выдвигают протесты касательно глобализации нейронных сетей, считая, что система «Голода», призванная регулировать игровой процесс, создана лишь для того, чтобы в дальнейшем перенести ее в Размерность… – губы Анакс изогнулись в презрении. – Чертовы игроманы!

– Причем здесь игроманы? – спросил Прай-Ми. – Когда я изучал время «Новой Мекки» и предшествующий период… В общем, Технологические Нигилисты реально существовали незадолго до Третьей мировой войны в Свободном Токио, напичканном шпионами, коллаборационистами и технологиями. Технологическими Нигилистами называла себя официальная политическая партия, пытавшаяся сохранить целостность страны и традиций, вытесняемых иностранными современными разработками и научными открытиями. Не знаю, как в «Голоде» сейчас, но в те годы в Свободном Токио Технологические Нигилисты были, по сути, единственной независимой партией, которую заботила жизнь и будущее страны. Вот только волновали их тогда не нейронные сети, а синергики – биомеханические роботы, поставляемые заокеанскими Корпократами.

– Я знаю, что такое синергик, – сказала Анакс. – Эти машины есть в «Голоде» – работают на систему координации, когда что-то выходит из-под контроля или нужно отремонтировать поврежденные конструкции, – Анакс задумалась на мгновение. – Если бы местные Технологические Нигилисты устремили свои нападки на роботов, то никто бы им слова не сказал, а так…

– Боюсь, сейчас у синергиков совершенно иная роль, нежели была в Свободном Токио, – снисходительно улыбнулся Прай-Ми. – В те времена роботы грозили стать полноценными членами общества, а если учитывать, что концерном, поставлявшим синергиков, была враждебная корпорация, то это грозило переворотом, потерей власти. Плюс токийские тек-инженеры тогда только научились делать копии личности, считая, что могут извлекать сознания, переселяя в другие тела. Синергики использовали искусственно выращенный био-мозг, поэтому текинженеры, учитывая дефицит настоящих тел, быстро приспособились загружать копированные личности в роботов. Процедура пользовалась особым спросом среди богачей, политиков и кланов якудзы, хотя последние предпочитали договариваться с представителями коррекционных тюрем класса «Тиктоника», где промывали мозги особо опасным преступникам. Система считалась гуманной, так как не ломала человека, а позволяла исправиться, проводя через серию коррекционных нейронных программ. В случае если система признавала преступника безнадежным, его личность подвергалась исправлению. Если учесть, что в то время за технологию извлечения сознания принимали копирование личности и последующую корректировку, то оказаться в «Тиктонике» было смерти подобно. И неважно, признает тебя система исправленным или нет, – ты все равно мертвец, потому что как только ты попадаешь в коррекционную систему, у тебя копируют сознание, стирая момент ареста, чтобы в дальнейшем использовать исправительные программы, заставляя верить, что ты остаешься на свободе… В общем, связь сознания и тела нарушалась в любом случае, и заключенный становился пленником своего собственного тела, в то время как корректированная копия его сознания контролировала все основные функции… Справедливости ради нужно, конечно, сказать, что люди тогда не знали, как все происходит в действительности, но…