Читать книгу "В незнакомой комнате - Дэймон Гэлгут"

Чего хочет Райнер, так это целеустремленно готовиться к намеченному путешествию. Он был бы рад обойтись без всех этих не относящихся к делу пустяков, в которых, как он считает, нет необходимости. Зато он часами сидит, изучая карту Лесото, красной ручкой прочертил на ней ряд возможных маршрутов. Я смотрю на эти красные линии с ужасом, они похожи на вены, проходящие через какой-то странный внутренний орган. Порой кажется, что для Райнера эта страна — некий концепт, абстрактная идея, которую можно подчинить человеческой воле. Когда он говорит о ней, то говорит в категориях расстояний и высот, пространственных измерений, поддающихся выражению в формулах. Ни о людях, ни об истории речи нет, ничто не имеет значения, кроме него самого и пустого пространства, на которое он себя проецирует.

— А как насчет политики? Мы не изучили ситуацию в обществе, не знаем, во что собираемся окунуться.

Райнер смотрит озадаченно, потом презрительно отмахивается. Даже здесь, в Южной Африке, где он никогда прежде не бывал, Райнеру совершенно неинтересно то, что происходит вокруг. Совершая долгие прогулки по улицам, он затыкает уши берушами, чтобы не слышать никакого шума снаружи, и вперяет мрачный напряженный взгляд прямо перед собой, хотя на самом деле этот взгляд обращен внутрь.

Но пока дают о себе знать лишь смутные признаки беспокойства. Предстоящее путешествие волнует его. Незначительные трения между Райнером и им самим, он уверен, будут возникать и впредь, когда они покинут город и окажутся в пути один на один. Ни тот, ни другой не созданы для сидячей жизни.

Он одалживает у друга палатку. Райнер настаивает, чтобы они потренировались расставлять ее в садике у дома. Это занимает много времени, шесты и колышки для них все равно что чужой алфавит, который нужно освоить. Все приходится одалживать или покупать: газовую плиту и баллоны, фильтр для воды, фонарь, ножи и вилки, пластмассовые тарелки, элементарную аптечку. Он никогда прежде не путешествовал подобным образом, все эти странности пугают его, но и возбуждают, мысль о том, чтобы отринуть свою обычную жизнь, словно бы сулит свободу. Так же было тогда, когда они познакомились в Греции. И возможно, именно это является истинным побуждением к нынешнему путешествию. Отбрасывая балласт привычной жизни, каждый из них пытается вновь обрести чувство невесомости, которое им запомнилось и после которого в памяти осталось, что то их совместное путешествие было более, чем что-либо другое, похоже на свободное падение или полет.

В какой-то момент в пределах этих двух недель встает вопрос о деньгах. Необходимо решить некоторые практические вопросы, например как они будут платить за себя в пути. Райнер говорит, что у него есть канадские доллары, которые он хочет истратить, поэтому лучше всего, если за деньги будет отвечать он.

— Но как насчет меня? — спрашиваю я.

— Ты можешь потом мне вернуть свою часть.

— Значит, мне нужно записывать свои расходы?

Райнер кивает и пожимает плечами — деньги пустяк, это не важно.

И вот все готово. Он ловит себя на том, что, прощаясь со знакомыми, испытывает неловкость, как если бы не собирался возвращаться назад. В каждом отъезде глубоко внутри, крохотный, как черное семечко, таится страх смерти.

Они отправляются в город на поезде. На автовокзале садятся в автобус и едут всю ночь. Спать неудобно, и они, трясясь в автобусе без сна, наблюдают металлически-серый ландшафт, проплывающий мимо. На рассвете воскресенья прибывают в Блумфонтейн и идут по пустынным улицам, пока не находят стоянку, где можно сесть в такси-маршрутку, следующую до границы Лесото. Им приходится ждать несколько часов, пока маршрутка не заполнится. Райнер сидит на заднем сиденье с рюкзаком на коленях, положив на него голову и заткнув уши берушами.

Я, побродив вокруг, возвращаюсь в машину, потом снова выхожу погулять. Огромная часть путешествий состоит в пустом ожидании, которое раздражает путешественника и вгоняет в депрессию. Память возвращает в другие места, где тоже приходилось ждать, — залы отлета в аэропортах, автовокзалы, пустынные, палимые солнцем обочины дорог. Все эти места окрашены одним и тем же чувством уныния и отличаются друг от друга лишь немногими мелкими деталями. Бумажный пакет, надуваемый ветром. Отпечаток грязной подошвы на кафельном полу. Спонтанные вспышки флюоресцентной лампы. От нынешнего места в памяти останется растрескавшаяся кирпичная стена, все больше и больше раскаляемая солнцем.

Когда они отъезжают, на дворе уже полдень. Поездка недолгая, чуть больше часа, они едут по плоской равнине сельскохозяйственных угодий, по обе стороны от дороги разбегаются грунтовки. В переполненной маршрутке они являются объектом молчаливого любопытства. Райнер явно страдает от вынужденной близости стольких людей, у него такой вид, словно он старается не дышать.

На конечной остановке они вливаются в очередь, скопившуюся перед таможенным контролем. Униформы, темные очки, заграждения и бесцветные помещения — непременные атрибуты любого пересечения границы. Они минуют контроль, потом по длинному мосту переходят через реку, и там, на другой стороне, им снова ставят печати. Они преодолели линию на карте и очутились в другой стране, где потенциальные возможности судьбы иные, нежели оставленные позади.

Куда они отправятся отсюда и что будут делать, неизвестно. Он представлял себе, что они просто выйдут и перед ними будет разворачиваться дорога, но вместо этого расползшийся приграничный город Масеру, грязная главная улица с отелями и казино, толпы праздношатающихся на тротуарах и день уже клонится к концу. Посовещавшись, они решают снять комнату на ночь. С завтрашнего дня никаких комнат. Все здешние отели стоят друг друга, они поселяются в первом же по левой стороне, им дают номер, расположенный высоко над улицей.

Чтобы убить время, они отправляются на прогулку по городу. Бродят взад-вперед по главной улице, глазеют на витрины, заходят в супермаркет, покупают какую-то еду. Оба испытывают волнение, отчасти вызванное страхом, они повязаны ситуацией, исход которой неясен. В этом смысле путешествие и любовь имеют много общего. Он не любит Райнера, однако в их отношениях есть нечто от темной страсти.

Вернувшись к отелю, они обходят его крутом. По ступенькам за домом спускаются в сад. В углу стоит деревянный сарай. Табличка на двери гласит, что это сауна. Внутри их встречает женщина лет пятидесяти, в ее глазах затаились усталость и безнадежность, но она возбужденно демонстрирует свою радость при их появлении.

— Входите, входите, попарьтесь в сауне. Сауна едва теплая, никакого пара, стены в одну доску.

— Нет-нет, мы просто смотрим, может быть, позднее.

— Нет, заходите сейчас, у меня кое-что есть для вас.

Она чуть ли не хватает нас за руки.

Выйдя наружу, он говорит Райнеру, что она предлагала себя.

Райнер ничего не отвечает, тем не менее что-то в выражении его лица можно счесть за ответ. В течение всего ужина в столовой и потом наверху, в их номере, он молчит. Еще рано, остаток вечера тянется бессмысленно.