Читать книгу "Пусто : пусто - Анна Бабяшкина"

Люся успокоилась, выключила телевизор.

«Может, я тоже, как и монахи, не создана для семейных уз? — подумала она. — Ну или, в конце концов, должны же быть и другие такие же чудики, как я, не поднявшие руку? Среди них вполне может скрываться мой будущий муж. Можно сказать, что отсутствие знака — это тоже знак. И небо попросту пометило не подходящие для меня варианты. Как в „О, счастливчике“ убирают два неверных ответа, и выбрать среди них правильный уже гораздо легче».

Чтобы отвлечься, Люсенька пропылесосила ковер и замыла те места, куда просыпался попкорн.

Весь остаток дня она провела, сосредоточенно подыскивая сочные русские аналоги бесцветным американским словечкам, вроде «фак», «шит» и «мазафакер».

* * *

Г-жа Можаева долго раздумывала с утра в понедельник, что же одеть на работу. И решила остановиться на серой юбке и иссиня-черной рубашке с длинными рукавами. Ей не очень-то хотелось, чтобы все рассматривали ее руки.

Люся закинула толстый портфель на переднее сиденье «девятки» и вырулила со двора. Конечно, ей было бы приятно, если бы можно было сказать, что она «помчалась на работу». Но, к сожалению, большую часть пути от 2-й Владимирской до Яузской улицы, где и обитала контора «Попутный ветер», г-жа Можаева стояла в пробке, переключалась с первой на вторую передачу и снова тормозила. Но хорошая погода (по радио сказали, что наконец-то наступило бабье лето) не позволяла настроению испортиться.

Парковка на узенькой и к тому же круто сбегающей вниз улочке, как всегда, далась Люсе с трудом. Изрядно понервничав, она втиснулась между серебристой «шкодой» и красным «ягуаром». Люся перешла дорогу, оглянулась на свой автомобиль, и тут он, задорно пискнув, мигнул лампочками. Опять Люсенька забыла поставить машину на сигнализацию! Но, к счастью, охранная система «Мангуст», которую ей поставили в автосалоне сразу при покупке, включалась автоматически через 30 секунд после закрытия дверей при выключенном моторе. Люся выругалась про себя и тут же выругалась еще раз: к «ягуару», который так мешал ей спокойно запарковаться, подошла хозяйка. «Эх, если бы подъехать минуты на три попозже!» — вздохнула Люся и поднялась по ступенькам.

В конторе сегодня наблюдался полный аншлаг. С утра пораньше появились все, в том числе и те, кто опаздывал хронически и не приехал бы вовремя даже под угрозой смертной казни. К великому Люсиному изумлению, она не выглядела белой вороной — все как один явились в одеждах с длинными рукавами, благо появившееся солнце было не очень-то горячим. Люсина соседка и напарница по распродаже родин турок и египтян Галина Сергеевна пришла в темно-зеленом шерстяном платье. Генеральный директор и владелица агентства Надежда Петровна Безбородова демонстрировала шелковую блузку поросячьей расцветки, мягкими волнами ниспадающую с ее арбузных грудей на живот, тоже весьма съедобный. Мужчины (а таковых в офисе насчитывалось всего-то двое), конечно, одели рубашки. Причем если Овсиенко, торгующий путевками чешского направления, обрядился в дурацкую рубашку в непонятных серых клеточках, то состоящий при нем стажером сын Безбородовой Митя, напротив, выглядел очень элегантно. Темно-синяя рубашка и желтый галстук отлично сочетались с его черной шевелюрой. Г-н Безбородов, кажется, и сам осознавал свою сегодняшнюю импозантность и призывно посматривал на молоденькую бухгалтершу Леночку Зайцеву, которая куталась в стильный голубой свитер «косами» с совершенно не подходящим к нему дурацким красным значком в виде сердечка, проколотого стрелой, и делала вид, что совершенно не замечает ни Митю, ни его взглядов.

Г-жа Можаева облегченно вздохнула и посеменила к своему столику — он стоял в самом глухом углу и находился дальше всех от окна, к тому же рядом с принтером. Все почему-то считали отсутствие окна и наличие принтера под боком большим недостатком этого рабочего места, и никто не хотел туда садиться.

Но Люсе этот уголок сразу понравился, когда она появилась год назад в «Попутном ветре». Недостаток света легко устранялся при помощи настольной лампы. Да и к принтеру сослуживцы ходили не так уж часто, чтобы серьезно помешать работе. Зато в этом медвежьем углу легко спрятаться от посторонних глаз за баррикадой из монитора и папок. К тому же, здесь целых две стены, а значит, можно повесить в два раза больше своих картинок. У Люси над головой красовалась акварель ее любимого художника Льва Бартенева — расплывшийся в невероятно-чеширской улыбке кот с цветком в зубах. Также пространство украшали: шаловливая киска, вылавливающая золотую рыбку из аквариума, настенный календарь с видом зимнего Петербурга, советский плакат со слоганом Маяковского «Дай качестВО!», фотокарточка Люси на верблюде у египетских пирамид.

Кроме того, посетители могли лицезреть инсталляцию в рамке под стеклом в виде огромного гвоздя с подписью «Забей на все». Справа от монитора висел еще один, правда, уже тонизирующий плакат, распечатанный из интернета и приписываемый также перу Маяковского. (Люся очень любила Маяковского, поскольку его любила любимая ею Лиля Брик.) Плакат гласил: «Волю свою собери в узду. Работай — не охай, не ахай! Выполнил план — посылай всех в п…у, не выполнил — сам иди на х…й!» Когда она, не без душевного трепета, водрузила эту картинку над своим столом, Надежда Петровна поначалу неодобрительно покачала крашеной ярко-рыжей головой и потребовала снять безобразие.

— Люся! Я думала, вы милая и интеллигентная девочка. Что это такое? Это оскорбляет чувства посетителей! — басом а-ля Раневская протрубила Безбородова.

— Но Надежда Петровна! Это же стихи… Их классик написал — поэт Маяковский…

К счастью для Люси, присутствовавший при этой беседе потенциальный путешественник очень развеселился. И даже попросил у Люси распечатать для себя такой же.

— Повешу в отделе продаж! — объяснил он.

Надежда Петровна решила проявить терпимость — раз клиентам нравится, возможно, это действительно стоящая бумажка. Кто ее знает, эту молодежь, может, у нее совсем другие понятия о приличиях. Г-жа Безбородова даже смогла выдавить из себя смешок. Картинка осталась висеть.

Люся притаилась в своем углу и внимательно прислушивалась ко всем звукам. Впрочем, сегодняшний звукоряд не отличался особой оригинальностью: как всегда, стучали клавиатуры и слышался шорох бумаг. Звонили телефоны, и Люсенька, Галя, Митя и одышливый толстяк Овсиенко расхваливали невидимым собеседникам египетские отели, турецкие пляжи и чешское пиво.

Леночка, деловито перекладывая бумажки, симулировала бурную деятельность, а сама оплакивала в телефон свою скончавшуюся накануне морскую свинку:

— Нет, Кать, не ходила. Ну я же тебе говорила — я из-за свинки так расстроилась… Ну откуда я могу знать, что там было, если я дома сидела? Я думаю, что если бы у тебя любимая морская свинка умерла, ты бы вообще три дня дома сидела и ревела! Как ты не можешь понять! Ведь ты же знала Щапу! Между прочим, это ты мне ее притащила, когда у твоего папаши обнаружилась аллергия на шерсть!

По всей видимости, слово взяла Леночкина собеседница — г-жа Зайцева замолчала и закивала головой, потом вдруг нервно повела плечиком: