Читать книгу "Мне тебя надо - Анна Бабяшкина"

Кое-кто вел себя совершенно необъяснимо — вдруг начинал изображать снобизм. Вроде бы тетки сами вывесили свои фотографии, причем некоторые весьма откровенные, призывно смотрели и напрашивались на знакомство, но на сообщения отвечали как-то «через губу», без энтузиазма. Этот парадокс обескуражил. Дело во мне или дело в них? В реале вряд ли 37-летняя одинокая тетка на комплимент: «Да ты выглядишь круче многих 25-летних» обиженно брякнет: «Да, мне не 25! Поговорим, когда научишься быть тактичным». Гммм… Нет, пожалуй, не поговорим. Че-та я не втыкаю.

Впрочем, были и вполне адекватные девчонки, даже с чувством юмора. Одну я по ошибке назвал не тем именем (ну, когда рассылаешь сразу много «приветов», немудрено промахнуться), но она лишь прислала в ответ смайлик и вопрос: «Так с кем ты хотел познакомиться-то? Со мной, Мариной, или с какой-то там Алиной?» Такая, без чрезмерной самовлюбленности.

Но надо признать, что от самих девчонок инициативы практически не поступало. Меня не атаковали предложениями и подмигиваниями. Все как обычно. Принцессы сидят и ждут, когда их придут завоевывать. Все пытаются свалить на парней.

Моему женскому аккаунту везло гораздо больше. Мужики сами находили меня, предлагали увидеться, делали комплименты. (Фотографию я повесил Танькину, у нее и правда довольно удачная внешность.) Причем почти все эти парни были довольно неглупыми собеседниками. С одним мы весьма содержательно побеседовали о структуралистах, с другим — о восточных единоборствах. Он увлекается карате. Третий открыл моей Тане доступ к своему рабочему ftp, где я на халяву скачал несколько клевых арт-хаусных фильмов. В общем, даже в этом мире девочкой оказалось быть куда как проще и комфортнее. Не понятно, зачем в современном мире, таком лояльном к женщинам, где для них режим полного благоприятствования, они еще за что-то борются?

Даже тот самый Вадим, 32, Москва, откликнулся на «привет» моей Танюшки. Он оказался довольно занимательным, хоть и мутным чуваком. Много расспрашивал обо мне, моих мыслях и взглядах. Удачно шутил. Оказалось, что мы одинаково голосовали на двух последних выборах. И в целом наши взгляды на политическую систему, общественное устройство и взаимоотношения полов совпадали. Вырисовывался вполне симпатичный и интеллектуально развитый персонаж. Но что мешает грабителю-домушнику в свободное время интеллектуально развиваться и шутить?

Его обаяние и приколы не очень-то на меня действовали. Довольно скоро мне стало очевидно, что Вадим — действительно непрозрачный парень. С грязными секретиками. Например, он уверял, что живет в каком-то маленьком провинциальном городе, но не называл его. Путался он в показаниях и насчет своей работы: то он был сисадмином, то горным инженером. И главное, уходил в глухую несознанку, когда я пытался развести его на встречу. Он как будто бы чувствовал подвох с моей стороны. Но я продолжал держать его на «крючке», радуя самым искристым юмором, на который способен, и самыми удачными Танькиными фотографиями. Наконец-то они пригодились. Потому что все эти три года, что я перекладывал Танькин фотоальбом с книжной полки в стол, оттуда под кровать, а потом опять на полку, я спрашивал себя: на хрена? Зачем мне эти фотки? Какого рожна я притащил их с собой в Москву? Почему бы просто не отнести эти клочки фотобумаги на помойку? И вот они дождались своего часа.

Я не заметил, как пролетели выходные. Ночь с 13 на 14 января, старый Новый год, я встретил там же — у компьютера, переписываясь с людьми из разных городов, парнями и девчонками. Мне отвечал кто угодно, кроме «Елизаветы». Когда я уже выключал комп, чтобы наконец погладить себе на завтра рубашку и отправиться спать, я еще раз проверил ее анкету. Хотел посмотреть — заглядывала ли вообще на этот сайт после отправки Вадиму сообщения с моим адресом. «Владелец этой анкеты закрыл публичный доступ к аккаунту либо удалил свой профайл». Я не очень удивился. Этого следовало ожидать. Очень понятно. Странно даже, что «Вадим» не очень-то шифровался и продолжал отсвечивать на «Мамбе». Он даже прокачивал себя в рейтингах, козырял статусом vip — в общем, чувствовал себя довольно безопасно. В отличие от меня.

Я, напротив, в эти дни жил с гаденьким ощущением подкрадывающейся неприятности. В понедельник после работы я вышел из лифта, нащупывая в кармане новые ключи от квартиры. И тут тревожный колокольчик, фоново звонивший весь день, превратился в конкретный пожарный набат.

На двери желтел яркий стикер.

«Это не поможет», — было написано на нем.

Замечательно. Просто великолепно. Видимо, как раз сегодня, пока я торчал в офисе, «Вадим» и «Елизавета-Тамара» как раз и навестили меня. Но «дружеский визит» не удался. Они обнаружили, что прежние ключи не подходят. Догадались, что я их раскусил, но решили показать мне, что их это не очень-то пугает. Довольно отчаянные ребята.

Я запарился. Ситуация вдвойне неприятна тем, что в тот же вечер я должен был уезжать в Самару. Я оторвал стикер от двери и прилепил его на зеркало в коридоре. Вызвал такси. Поужинал. И уехал на вокзал. Мне хотелось перестать думать обо всей этой ситуации. Выбросить ее из головы. И раздражало, что мне это не удавалось.

Только в поезде мозг слегка задвинул тему потенциального ограбления на второй план и радостно принялся обдумывать то, о чем я обычно размышляю в дороге. Если коротко: я хочу изменить мир.

Я вспомнил об этом, как только начался привычный дорожный ритуал. Я снова с раздражением обнаружил на постели купе пакет «бесплатной прессы». Бессодержательный, насквозь фальшиво-рекламный журнал «Желдор-Экспресс», какую-то откровенно несвежую, как будто пахнущую прогорклым беляшом газету «Для тех, кто в пути», листок «Свисток», путеводитель «Недвижимость Кипра» и еще кучу хлама. Всего девять изданий. Добрые полкило макулатуры. И ведь какие-то люди тратят свою жизнь на то, чтобы производить этот никчемный беспомощный шит! Меня просто бесит, когда я представляю, что производство вот этого составляет основное содержание чьей-то жизни. Двадцать дней в месяц по восемь часов в день они тревожатся, спешат в офис к 10 утра, корпеют, тратят электричество, типографскую краску и бумагу, чтобы на постели пассажиров легло вот это. Никому не нужное. Макулатура, которая в тесном купе только мешает, и ты не знаешь, куда ее запихнуть. Я испытываю жалость и презрение к этим людям одновременно. Страшнее всего, что они наверняка искренне заблуждаются, полагая, что делают важное и серьезное дело.

Дальше абсурд продолжился. В купе заглянула проводница и поставила на столик четыре пластиковых контейнера, набитых низкокачественной высококалорийной едой: салями в вакуумной упаковке, молочный шоколад, вафли, печенье, плавленый сырок, пончик. Тому, кто придумал, что в поезде, отбывающем из Москвы в двенадцать ночи и прибывающем в пункт назначения ранним утром, людям надо выдавать поголовно эту отраву, надо самому прописать такую диету. Чтобы он каждый вечер на ночь съедал по бутерброду, составленному из всех этих продуктов. И запивал бы еще бутылочкой колы, которая тоже услужливо выставлена на столике.

К счастью, большинство пассажиров (по крайней мере моих попутчиков) прекрасно понимают убийственность предложенного меню. И из всего «дорожного набора» большинство в лучшем случае съедает утром йогурт. Остальное содержимое контейнера долго перекладывается, критически осматривается и, переворошенное, остается лежать там же. На столике. Утром проводницы проходят и сгребают весь этот джанк-фуд в пластиковые мешки. Сомневаюсь, что они раздают этот избыточный корм бомжам или бродячим животным. Думаю, он отправляется прямиком на помойку. А ведь на производство и этого тоже тратятся чьи-то бесценные человеческие жизни! И так во всем.