Читать книгу "Интимная теория относительности - Януш Леон Вишневский"

Уже три месяца он не работает в выходные. В будни возвращается домой около шести. В воскресенье встает раньше всех, приносит из пекарни булочки и готовит завтрак. В субботу утром они запираются в спальне и не выходят оттуда до двенадцати. Дети уже привыкли и не стучат, даже если звонит телефон.

В прошлую пятницу была годовщина их свадьбы. Он заказал на вечер столик в загородном ресторане. Купил альбом в кожаном переплете и вклеил туда все желтые записочки, которые она ему писала.

Ночью, после ужина, когда они возвращались домой, она вдруг свернула на темную лесную стоянку у дороги. Через два часа, когда они ехали в машине, наполненной их бурным дыханием, он спросил:

— Знаешь, как важна для мужчины окись

азота?

— Нет, — ответила она, повернувшись к нему, — расскажешь?

Трехмерное пространство

Это была идея Сильвии — встретиться в Варшаве. Пятнадцать лет…

Они так долго не виделись! Четыре года вместе в лицее в Ополе. Если бы парты были на троих, сидели бы на одной. Прекрасное время. Беспечное, полное мечтаний. Три часа в одну сторону пассажирским поездом в Краков, чтобы полчаса поболтаться по Рыночной плошали и Казимежу и вернуться, песни под гитару в горах, у костра, со студентами в черных длиннющих свитерах, первая любовь, первые ночи в палатках, первые разочарования и первые размышления о смысле жизни. «Святая троица» из 4-го В. Так их называли в школе. Вообще-то они не были святыми. Они, вероятно, первыми в Польше убедились: чтобы сдать, экзамен на аттестат зрелости, вовсе не обязательно, следуя примете, надевать красные трусики. Они договорились, что придут без трусов. И пришли. И все равно сдали. Сильвия уехала в Краков изучать английский. Агнешка — в Познань в Академию экономики, а Малгося осталась в Ополе, в пединституте.

«Девчонки, хочу с вами встретиться, пока у меня не наступила менопауза! — написала Сильвия. — И хочу вас узнать без теста на ДНК. Приезжайте! Уже никогда не буду жить так близко от Варшавы…»

Они приехали. Агнешка — четыре остановки автобусом из центра. Малгосю муж привез на машине из Пилы. Сильвия приехала из Цюриха. Как всегда опоздала. Никогда не была пунктуальной. И всегда, копа появлялась, все обращали на нее внимание, Только ее официант провожал к столику, только на нее смотрел, спрашивая: «Желаете что-нибудь еще?» После двух часов непрерывных «А помните, как…» и двух бутылок вина Сильвия вдруг спросила, счастливы ли они…

Агнешка: Не могу сказать, что несчастлива. A это уже очень много. Он изменял мне, даже когда я была на восьмом месяце. Сейчас-то я уже понимаю, что он меня не стоил. А тогда хотела наколоть эти слова на руке — самовнушение не помогало. Он отправил меня в Варшаву и бросил нас, когда Марысе не было и трех месяцев. Но мы выжили без него. В туалете фирмы я сцеживала молоко и бутылку и на такси отправляла домой, няньке. Не могла себе позволить потерять работу Я перестала верить мужчинам, потому что это обременительно. Большинство моих знакомых малоинтересны, у них грязные ботинки, и знают они меньше, чем я. Мужчина должен знать больше, чем я. Должен быть умнее. Это главное условие. Мне не нужно, чтобы какой-то чужой мужик болтался вечером у меня на кухне, а сантехнику я сама могу заплатить. Нет, Сильвия! Я еще не купила вибратор, идиотка! Но, знаешь, может, это хорошая мысль. Хотя вибратор никогда не нальет тебе рюмочку, но и не захрапит, повернувшись спиной.

Малгося: Счастлива? Никогда еще не была так счастлива. Такого некрасивою, как Мачек, у меня еще не было, правда, Агнешка? Ты видела. Не покупает мне цветов, никогда не говорил, что любит меня, но я знаю: цветы в салу перед нашим домом в Пиле он выращивает для меня. Кому нужно это банальное «Я люблю тебя», если мужик встает раньше, готовит тебе завтрак и на тарелке выкладывает сердечко из клубники? Кому и зачем? Он не умеет танцевать, у него нет времени читать книги, к черному костюму может надеть коричневые ботинки только потому, что они новые. Но я уже не в том возрасте, чтобы мечтать о танцах под дождем с розовой ленточкой в волосах. Ленточка может оказаться черной. Оргазм? У женщин в Пиле тоже бывает оргазм, представь себе. Да, Сильвия! Я испытываю оргазм. Не лихорадочный и не на заднем сиденье машины. Пусть я потом и не плачу oт счастья, зато утром получаю клубнику.

Сильвия: Я счастлива, если Майкл привезет мне новое платье от Prada или возьмет трубку, когда я ему звоню. Я знаю номера только трех его мобильников. Время такое… Тридцать пять лет — время, когда женщина уходит из мужских снов. Но я не сдаюсь. Если что, перейду на ботокс. Может, его подружки и знают номер четвертого мобильника, но не знают, что нужно ему шептать на ухо «после». Для этого требуется больше ночей, чем одна. Мы купили дом в Коннектикуте. Ничто так не связывает, как общая ипотека. Майкл обещал мне: когда через год вернемся из Цюриха в США, попробуем завести ребенка.

А помните, как…

Виват, академия

В залитых голубым светом туалетах на вокзале во Франкфурте-на-Майне в этом году (данные за период с января по июль 2004 года) от передозировки наркотиков умерли 12 женщин и 36 мужчин. Более девяноста процентов из них расстались с жизнью в привокзальной клоаке после «золотой вмазки» героина. Идея полиции, предположившей, что голубое освещение помешает наркоману попасть иглой в вену предплечья, в данном случае себя не оправдала. Чтобы убить столько людей, достаточно всего лишь двадцати пяти граммов героина. Именно такие дозы содержались в изящных хрустальных флаконах, продававшихся без рецепта (!) во всех аптеках Германии еще в 1920 году. Ученые медики и профессора знаменитых университетов расхваливали на страницах научных журналов «необычное действие» героина как «безопасного средства от кашля, разного рода болей и других мучительных недомоганий». Производитель героина, ссылаясь на нерушимый авторитет титулованных мудрецов, помещал разноцветную рекламу «чудодейственного средства» в большинстве германских журналов того времени. Героин в качестве незаменимого средства от кашля. В том числе и для младенцев. Vivat, academia, vivant, professores…

Менее чем через год после того, как химик фирмы Bayer AG Феликс Гофман 21 августа 1897 года получил в пробирке вещество пол названием диацетилморфин, боссы этого фармацевтического концерна при поддержке восхищенной научной элиты, отказавшись от тщательных дорогостоящих клинических испытаний, выпустили на рынок новое «сенсационное средство о кашля». Рыбки, хомяки и кошки от него не дохли. Кашлявшие дети работников концерна в ходе эпизодических исследований чувствовали себя после его приема превосходно. Регистрируя в патентном бюро название своею вещества, производители нарекли его «героином». Героин. Oт геройского нового открытия фирмы Bayer AG в городе Леверкузен. Новое «средство от кашля» заполнило шкафчики аптек и поступало в продажу бесперебойно. Его принимали школьники, беременные женщины, полицейские, рабочие и служащие. Старые и молодые. В виде таблеток, в виде сиропа, в виде суппозиториев. Продумано было все. Для женщин выпускались тампоны с героиновой пропиткой. Вскоре оказалось, что героин помогает не только от кашля. В психиатрических лечебницах Италии его стали использовать в самых разных случаях: при параличе, делирии, галлюцинациях, эпилепсии. В Польше некоторые врачи прописывали его страдающим онанизмом. А один врач из Дюссельдорфа лечил героином пациентов, испытывавших болезненную эрекцию. Далее выяснилось, что героин помогает не только больным. Членам популярных в Германии альпинистских клубов перед восхождением героин назначался внутрь, что якобы должно было облегчить дыхание на большой высоте. Под кайфом можно покорить высоту еще большую. Легальное производство героина в конце двадцатых годов прошлого века достигало примерно девяти тонн в год.