Читать книгу "Ром - Блез Сандрар"

Откроем книгу. На первой странице посвящение:

«Вот, милая подруга моя, невыдуманная история этого края, написанная для забавы ваших прелестных глазок…»

Я видел написанное в те же годы письмо Жана Гальмо к его сестре Мадлен, которое тоже нелишне привести здесь, ведь оно весьма показательно:

«…я люблю ее потому, что она мила, обворожительно мила. Эта любовь слишком сильна и слишком своеобычна, чтобы я мог сравнить ее с той нежной привязанностью, какую питаю к тебе…»

Он вот-вот женится.

И женитьба устроится в два счета.

Особа, которая станет его женой, — американка. Ее отец состоит на дипломатической службе. Он был консулом Соединенных Штатов в России. Мадемуазель Хайдеккер родилась в Париже, но прибыла из Санкт-Петербурга. Она белокура, мила и очень, очень молода: о такой невесте можно только мечтать.

Жан познакомился с ней в одном из светских салонов, которые теперь посещает. Он понравился будущему тестю. Любовь переполняет его. Жизнь прекрасна.

Свидетелем у него станет ни больше ни меньше как префект города Ниццы господин Жоли, и утверждают, будто он нахально позабудет пригласить на свою свадьбу собратьев по перу из «Пти Нисуа», после чего те затаят на него злобу.

Жизнь прекрасна.

И Жан Гальмо богат, поскольку богат его тесть!

На сколько времени хватит приданого мадемуазель Хайдеккер?

Жан наделал долгов: их оплатили. Жан повадился ездить в Монте-Карло: дорогое удовольствие. У Жана были свой автомобиль, свои приемы, свои ужины: это красиво, но стоит недешево.

Все это совсем просто, обыденно, логично и недостойно занимать страницы книги.

Но судьба никогда не ускоряет событий. Она плетет свои кружева осторожно, без спешки. Нити самым естественным образом запутываются, и в один прекрасный день готова сеть, из которой нет выхода.

Помышлял ли Жан Гальмо в своем городишке Монпазье о той необыкновенной стране на другом берегу океана, которую едва можно разглядеть на карте полушария, о стране, своей печальной и романтической репутацией обязанной одним лишь бандитам?

Гвиана.

Это не больше, чем Бретань и Нормандия, вместе взятые.

Солнце Экватора и красные воды рек отравляют тамошних жителей лихорадкой и напитывают их буйной силою.

В нескольких милях от побережья — лес.

Непроходимый, загадочный, полный мистического безмолвия.

Там есть золото, эфирные масла, розовое дерево, резина из стволов балаты; первопроходцы, мошенники-деляги, бывшие уголовники; туда отправляются и рыщут там беглые или отбывшие срок каторжники; они находят там свободу или смерть — а бывает, что гибнут бесславно…

Жан Гальмо ничего не знает об этом. Да и что за нужда ему про это знать? В конце концов, его это совершенно не касается.

А вот и нет. Всему этому суждено вскоре стать его страной, «делом» всей его жизни.

Тесть оплатил. Этот молодой журналисток не вызывает у него неприязни. Но не может же он так всю жизнь ничем и не заниматься, а лишь играть в рулетку и ужинать в казино?

У американского консула есть бизнес в Гвиане. Он никогда им не занимался. Впрочем, он никогда и не ожидал от своих «Золотых россыпей Элизиума» хоть какого-то дохода.

Ну и что ж! Все равно этому очаровательному зятю-размотаю пора уж остепениться; пусть-ка отправится в Амстердам, где сядет на грузовой корабль, который доставит его прямо туда: вот и посмотрим, на что он способен.

Это что, ультиматум? Так, во всяком случае, может показаться. Хватит наполнять карманы Жана Гальмо. Ему дают понять, что выкручиваться придется самому. Надо вести себя разумно.

Жан не возражает. Не просит отсрочки на несколько дней. Не жалеет, что его молодая жена остается в Ницце и он не сможет услышать первый лепет собственного сына.

Он уезжает.

Совершенно один.

Жеро-Ришар[6]снабдил его поручением, однако ему не дали на исполнение никакой субсидии. Он отправляется один и без гроша. И кажется, отнюдь не опечален своим отъездом…

Что он найдет там, куда едет?

Лес.

Он будет там заниматься тяжелой физической работой, среди тысячи невзгод, всем трудностям назло, всей душой увлеченный и являющий пример стойкости. Он один. У него нет ни гроша. Тесть — истинный американец: он-то знает, что люди обретают настоящую силу — если они способны ее обрести, — только оказавшись в одиночестве и без поддержки лицом к лицу с неизведанным.

Жану Гальмо двадцать семь.

Когда шесть месяцев спустя он возвратится, вконец исхудавший, — он будет сиять бронзовым загаром и смеяться еще более странным, чем прежде, смехом.

Его публичные выступления, его доклады для Географического общества, которые благосклонно комментирует парижская пресса, создают ему прекрасную репутацию. Его чествуют. Тесть доволен.

Но Гальмо вернулся ненадолго.

Очень скоро он снова едет туда же, хотя никто от него этого не требует.

Его завораживает лес.

«Мсье Гальмо, — рассказывал несколько лет спустя одному из его друзей житель Гвианы, который был в лесу проводником Гальмо, — мсье Гальмо совсем не боялся даже самых опасных животных. Тигровые кошки, да и ужи (гвианец подразумевал под этим словом всех змей, вплоть до самых чудовищных удавов) — все животные, казалось, признавали его превосходство. Для такого, как он, опасность может исходить только от людей. Он их уж слишком любит!»

Стоит задаться вопросом, как Гальмо, уроженец тихого провинциального городка, начавший свой жизненный путь как будущий парижанин, смог превратиться в неутомимого и стоического обитателя джунглей, с радостью обретя убежище в лесу?

Понимал ли он, что стремлениям, жившим в его сердце, не суждено осуществиться — так велики они были?

Сколько раз, и как красноречиво, он обещал своим родным целое состояние!

Вот еще один фрагмент того же письма, адресованного сестре по случаю его женитьбы:

«Ты и сама знаешь, что являешься частью моей жизни, ты необходима мне, как все мои воспоминания, все мои фамильные черточки. У нас, я верю в это, получится воссоединить наши разделенные жизни. И я все мечтаю об одном: я хочу иметь ферму, белый домик в Перигоре с лугом и землей вокруг него. Там я с удобствами поселил бы моего старика отца, старушку мать и сестер своих… И — о да, я хочу претворить в жизнь эту мечту. Вот это и называется счастьем…

Все Гальмо — один клан, и они должны жить вместе».