Читать книгу "Уотт - Сэмюэл Беккет"

Уотт поднял сумки и зашел в поезд. Купе он не выбирал. Оно оказалось пустым.

На платформе носильщик продолжал перекатывать бидоны туда-сюда. На одном конце платформы находилась одна группа бидонов, на другом — другая. Носильщик тщательно отбирал бидон из первой группы и перекатывал его ко второй. Затем тщательно отбирал бидон из второй группы и перекатывал к первой. Он сортирует бидоны, сказал Уотт. Или, возможно, это наказание за неповиновение или какое-то небрежение обязанностями.

Уотт уселся спиной к паровозу, который, выпустив облако пара, повлек длинную вереницу вагонов прочь со станции. Уотт предпочитал сидеть спиной к месту своего назначения.

Однако, едва отъехав, он почувствовал на себе взгляд, поднял глаза и увидел полного господина, сидевшего в противоположном по диагонали углу. Ноги свои господин взгромоздил на деревянное сиденье напротив, а руки погрузил в карманы пальто. Значит, купе было вовсе не таким пустым, как Уотт поначалу предположил.

Меня зовут Спиро, сказал господин.

Наконец-то чуткий человек. Начал с самого главного, а затем, двигаясь дальше, разделается с менее важными вопросами, один за другим, в надлежащем порядке.

Уотт улыбнулся.

Извините, сказал мистер Спиро.

Улыбка Уотта отличалась еще тем, что редко приходила в одиночку, вскоре за ней следовала вторая, хотя, по правде сказать, не столь явная. Этим она смахивала на испускание газов. А порой появлялась даже третья, слабая и мимолетная, после чего лицо опять успокаивалось. Но такое бывало редко. Не скоро Уотт улыбнется снова, разве только случится что-нибудь совсем непредвиденное, что его раздосадует.

Друзья зовут меня Лак, сказал мистер Спиро, я энергичен и жизнерадостен. Л-А-К. Анаграмма кала.

Мистер Спиро попивал, но в меру.

Я издаю «Южный Крест», сказал мистер Спиро, популярный католический ежемесячник. Мы не платим нашим авторам, однако они выгадывают в другом смысле. Наши рекламные объявления не имеют себе равных. Мы держим тонзуру над водой. Наши призовые конкурсы весьма недурны. Времена сейчас тяжелые, всякое вино разбавлено водой. Исключительно набожные, они приносят больше пользы, чем вреда. Например: Переставьте шестнадцать букв Святой Троицыу чтобы получить вопрос и ответ. Выигравший вариант: У Ев сосцы ходят? Нет. Или: Что вы знаете о клятве, отлучении, проклятии и скандальной анафеме угрей Комо, рыб Боны, крыс Лиона, улиток Макона, червей Комо, пиявок Лозанны и гусениц Валенсии?

Мимо в призрачном свете поезда летели поля, изгороди и канавы, или так это казалось, поскольку в действительности поезд двигался по испокон веков неподвижной земле.

Хоть мы и знаем то, что мы знаем, сказал мистер Спиро, мы вовсе не фанатики. Лично я — неотомист и не скрываю этого. Но я не позволяю этому вставать на пути у моей неразборчивости в связях. Podex поп destra sed sinistra — ну какая мелочность. Наши колонки открыты мерзавцам любого вероисповедания, а в списке павших значатся вольнодумцы. Мой личный вклад в дополнительное искупление, «Духовная клизма для страдающих запором веры», столь эластичен и гибок, что пресвитерианец может пользоваться им без особых неудобств. Однако почему я говорю все это вам, совершенному незнакомцу? Потому что сегодня я должен поговорить с собратом-скитальцем. Где вы сходите, сэр?

Уотт назвал место.

Простите? сказал мистер Спиро.

Уотт снова назвал место.

Тогда нельзя терять ни секунды, сказал мистер Спиро.

Он извлек из кармана листок бумаги и зачитал:

Лурд

Верхние Пиренеи

Франция

Сэр,

Крыса или какое-либо другое мелкое животное съедает освященную облатку.

1. Вкушает ли оно Истинное Тело или нет?

2. Если нет, что с ним происходит?

3. Если да, что с ним делать?

Всегда Ваш Мартин Игнатий Маккензи

(Автор «Субботней ночи общественного бухгалтера»)

Мистер Спиро ответил на эти вопросы, то есть он ответил на первый вопрос и на третий. Сделал это пространно, цитируя святого Бонавентуру, Петра Ломбардского, Александра Гальского, Санчеса, Суареса, Хенно, Сото, Диану, Кончину и Денс, поскольку был человеком неторопливым. Но Уотт не слышал всего этого по причине других голосов, певших, кричавших, утверждавших, шептавших неразборчивые вещи ему на ухо. С ними, хоть он и не был знаком, он не был и незнаком. Поэтому не слишком обеспокоился. Эти голоса порой только пели, порой только кричали, порой только утверждали, порой только шептали, порой пели и кричали, порой пели и утверждали, порой пели и шептали, порой кричали и утверждали, порой кричали и шептали, порой утверждали и шептали, порой пели, кричали и утверждали, порой пели, кричали и шептали, порой кричали, утверждали и шептали, а порой пели, кричали, утверждали и шептали, все вместе, одновременно, как сейчас, если упоминать лишь эти четыре типа голосов, поскольку были и другие. Порой Уотт понимал все, порой много, порой мало, а порой ничего, как сейчас.

В свете мчавшихся огней появился ипподром с красивыми белыми ограждениями, предупреждая Уотта, что он уже близко, и когда поезд в следующий раз остановится, ему придется сойти. Он не видел огромных красно-белых трибун для участников, для публики, таких? когда они пустовали, поскольку те находились слишком далеко.

Поэтому он поставил сумки поблизости от своих рук и приготовился сойти с поезда, когда тот остановится.

Поскольку однажды Уотт проехал эту станцию и вынужден был ехать до следующей из — за того, что в должное время не подготовился сойти, когда поезд остановился.

Поскольку линия была столь безлюдна, особенно в такой час, когда машинист, кочегар, охранник и станционный персонал по всей линии рвались к своим женам после долгих часов воздержания, что поезд едва успевал остановиться, как тотчас трогался дальше, словно подпрыгивающий мячик.

Лично я преследовал бы его по всем законам канонического права, сказал мистер Спиро, если бы был уверен, что это оно. Он снял ноги с сиденья. Выставил голову в окошко. И папских постановлений, крикнул он. Сильный порыв ветра заставил его убрать голову. Он в одиночестве несся сквозь ночь.

Взошла луна. Взошла невысоко, но все же взошла. Она была неприятного желтого цвета. Полнолуние давно было позади, она убывала, убывала.

Способ Уотта двигаться на восток, к примеру, заключался в повороте бюста как можно дальше к северу и одновременном выбрасывании правой ноги как можно дальше к югу, затем же бюст поворачивался как можно дальше к югу, а левая нога одновременно выбрасывалась как можно дальше к северу, затем же бюст опять поворачивался как можно дальше к северу, а правая нога выбрасывалась как можно дальше к югу, затем же бюст опять поворачивался как можно дальше к югу, а левая нога выбрасывалась как можно дальше к северу и так далее, снова и снова, много-много раз, пока он не добирался до места своего назначения и не усаживался. Так, стоя то на одной ноге, то на другой, он двигался вперед, стремительно плетясь по прямой линии. Колени при этом не сгибались. Могли бы, но не сгибались. Ничьи колени не сгибались лучше коленей Уотта, когда они того хотели, дело было вовсе не в коленях Уотта, как могло бы показаться. Однако во время ходьбы они по некой туманной причине не сгибались. Невзирая на это, ступни — пятка и носок одновременно — плашмя опускались на землю и покидали ее ради невидимых воздушных маршрутов с явным отвращением. Руки мотались совершенно взаимонезависимо.