Читать книгу "Креститель - Александр Прозоров"

— Постой-постой, — непонимающе тряхнул головой Олег. — Какие еще добрые соседи? А вятичи тогда кто?

— Вятичи не соседи, то люди русские, — возразил богатырь. — Мы с ними единокровные родичи, нам надлежит вместе до века жить.

— Так булгары тоже родичи, сам говорил.

— Булгары соседи. Соседи добрые, обижать не хочется.

— А коли «не хочется», зачем в поход ходили?

— Старшинство свое показать, удаль молодецкую.

— Показали?

— А то! — гордо ответил Радул. — Разгромили начисто!

— А коли разгромили — чего под руку свою не взяли, чего данью не обложили?

— Дык, — терпеливо повторил боярин, — князь сказывал, соседи добрые, обижать данью грешно.

— Коли обижать грешно, зачем поход затевали?

— Старшинство показать.

— Показали? Если показали, так чего дань не спросили? Хотя бы для приличия — расходы на поход оправдать?

— Обидеть булгар князь не захотел…

Олег поморщился и отвернулся. У ведуна возникло ощущение, что либо он дурак, либо его таковым пытаются сделать. Весьма странно для любого правителя: разгромить соседа, пусть и самого «доброго», а потом уйти, ничего в результате победы не урвав. Или с «полным разгромом» Булгарии что-то нечисто. Хотя, с другой стороны, — если бы булгары русскую рать разгромили, Радул не был бы столь уверен в своей победе. В общем — темный лес какой-то. Политика…

Дорога тем временем, описав многокилометровую дугу через полный пчелиного жужжания березняк, пересекла влажное урочище, поросшее кочками темно-зеленой осоки, и погрузилась в вековую дубраву. Олег ощутил, как освященный крестик пригрел запястье, и почти сразу увидел полянку, посреди которой стоял метровый пенек с глубоко врезанными глазами и выпуклым носом, похожим на подвешенного вниз головой леща. Чур, хранитель границ.

— От и княжество Полоцкое, — неторопливо спустился на землю боярин, достал из сумки пряженец, отломил край, положил его к уходящей в землю деревянной бороде. — Почитай, верст двести уж миновали, да пребудет с нами милость богов…

Он вытянул из-за пазухи висящий на тонкой золотой цепочке амулет Коло: серебряное кольцо, в которое было вписано золотое солнышко с загнутыми по часовой стрелке лучами, поцеловал, спрятал обратно, бормоча под нос просьбы к своим родуницам — духам-покровителям рода. Затем поднялся обратно в седло и прежним путем двинулся вверх по холму.

Олег тронулся следом, старательно вспоминая, кому именно посвящен амулет. Колядка, вроде бы, обращается к Даждьбогу, сыну Сварога, прародителю славян. К Перуну относится колесо с шестью спицами, крест в кольце — уже амулет Ярила, «Солнечный крест», а крест с лучами, идущими от круга наружу, — это для покровительства предков, к родовым богам мольбы направляет. Прочая символика на Руси почти не встречалась. Разве только «морской якорь» у северных варягов иногда на шее или одежде поблескивал. Но, хотя внешне этот оберег и походил на якорь, на самом деле означал он молот Тора, покровителя воинов. Похоже, ратник киевского князя считал, что в бою он в покровительстве не нуждается, а по прочей надобности обращался прямо к создателю всего мира. Уверен, стало быть, что даже на небесах про него знают и помнят.

Тем временем они перевалили гребень холма и невольно зажмурились от яркого света: дорога безупречной прямой линией прорезала хлебное поле. Ростки поднялись еще от силы до колена, а потому простор казался пока не золотым, а бледно-зеленым.

— Не проголодался еще, боярин? — поинтересовался Олег. — Где пашня, там и селение неподалеку. А на большой дороге деревень без постоялого двора не бывает.

— Далековато еще до полудня, — поднял глаза к небу воин. — Коли ты, ведун, но каше горячей соскучал, так вечера подожди. Авось, встретим чего к той поре.

— Не встретим, так спросим, — согласился Середин, провожая взглядом очередного крестьянина, что трясся на пустой повозке. — Места здесь оживленные.

— А то, — усмехнулся богатырь. — От самого Киев-града через Чернигов, Ршу, Полоцк и до Пскова дорога тянется. Все города стольные, красные, богатые, княжеские. Погодь, как Чернигов минуем, так и вовсе не продохнуть станет. Там еще и Новгородский, и Белозерский тракты сходятся.

— Понятно, — согласно кивнул Середин. Разумеется, товары по Руси испокон веков на ладьях перевозили, благо полноводных рек везде в достатке. Но дело это степенное, неторопливое. Когда же по срочной надобности из города в город домчаться нужно, небольшой груз довезти, рать направить — тут уже приходится посуху пробиваться. Да еще пахари окрестные всякий товар в города на базар возят. Вот и натоптали-наездили.

Кони шли широкой рысью, мягко стуча подковами в дорожную пыль, солнце припекало затылок и быстро разогревало черную кожу косухи. Когда тракт, вильнув с поля в молодой осинник и миновав торфянистый ручей с переброшенным через него простеньким мостом из десятка бревен, снова выбрался на залитые светом луга, Олег решительно скинул куртку:

— Сейчас бы в холодном омутке искупаться…

— А русалок не боишься, ведун? — оглянулся на него боярин. — Они, сказывают, как раз в таких местах и обитают.

— Чего их бояться? — не понял Олег. — Они к людям за лаской да теплом тянутся, чужого живота не ищут. Вот навки — это да. Те песнями да сиськами подманивают, да потом на дно тянут. Болотницы тоже в яму заманить норовят.

— Тю, бодай вас злыдни темями, — сплюнул наземь Радул и торопливо потянул из-за пазухи свой амулет. — Яровит, Ригевит, услышь меня. Зная и Дидилия, не отведите от меня взора ласкового. И как вы, колдуны, со всей этой нежитью якшаетесь!

— А че? — невозмутимо ответил Середин, не столько для справедливости, сколько желая немного подразнить своего спутника. — Русалки, хоть и холодные, но нежные. Некоторые, сказывают, даже замуж за живых мужиков выходят, да живут с ними до гроба. И ничего. Только с дитятями у них вечная проблема. Да оно и к лучшему. Анчуток и так среди вязей хватает.

— Молчи, ведун, — замахал руками воин. — Ничего не говори. Всё едино я к воде ни шагу не ступлю. Чур меня, чур с вашими тварями.

— Ага, — кивнул Середин. — Как всё вокруг спокойно — так они мои, а как изводить нужно — почему-то сразу общие?

В этот момент они подъехали к широкому ответвлению от дороги, и Олег натянул поводья:

— А это что за поворот, боярин? К городу какому?

— Откуда здесь города, ведун? — покачал головой богатырь. — До самого Полоцка ни одного не помню. Ну, у Себежа тын стоит высокий, выселки кузнечные там же неподалеку, землю железную копают. И всё.

— Так давай повернем… — привстал на стременах Середин, и ему померещилось, что среди зеленых крон под холмом что-то блеснуло. — Давай. Всё едино дневать скоро. А водопоя удобного, может, до самого вечера не встретится. Сам знаешь, как бывает. И потом, не зря же здесь такую колею накатали? Значит, есть смысл повернуть.