Читать книгу "Слово шамана - Александр Прозоров"

Как ни странно, но татары не воспользовались возможностью, чтобы преодолеть залитую кровью полосу между собой и пешими врагами, пока те перезаряжают оружие. Они гарцевали на расстоянии полета стрелы и явно чего-то ожидали, наблюдая, как стелется над заснеженным полем горячий пар, возникающий над вытекающей из множества ран кровью, как один из их сородичей – пышноусый, в островерхом русском шлеме, пытается, зажимая живот, уползти в сторону, дабы его не затоптали свои же во время следующей атаки.

– Ну же, идите сюда! – со смехом крикнул один из молодых стрельцов. – Идите, у нас свинца на всех хватит!

В ответ прилетела и вонзилась в землю у его ног длинная тонкая стрела. Потом еще одна.

– Мало каши ели! – помахал рукой стрелец. – Али баранина ночью холодной была?! Свинину ешь, тогда сила появится!

Не выдержав оскорбления, от татарского отряда отделился всадник, помчался вперед, торопливо выпустив одну за другой сразу три стрелы – но в цель не попал и рванул правый повод, заворачивая коня. Стрелец, опустив пищаль на ратовище бердыша, нажал большим пальцем спуск. Полыхнул порох на полке, вытянулась в сторону тонкая игла уходящего вглубь ствола пламени, оглушительно грохнул выстрел. Однако за то время, пока огонь успел добраться от фитиля до заряда в стволе, всадник успел промчаться несколько шагов, и ни одна из полутора десятка картечин не достала ни до него самого, ни до его лошади.

Тут же выскочил на поле и помчал вдоль стрелецкого строя, на расстоянии сотни саженей, другой лихой воин, громко выкрикивая:

– Русские, сдавайтесь! Погибнете все! Сдавайтесь!

Следом за ним с теми же криками помчался другой татарин. Для пищали, да еще снаряженной картечью, сто саженей – почти три сотни шагов, было далековато и по степнякам никто не стрелял.

– Скачите, скачите, – покачал головой один из стрельцов. – Скачите, пока сила есть. Завтра на карачках ползать станете…

* * *

Дьяк Шермов, услышав выстрелы, недовольно поморщился – нетерпеливые татары рушили все его планы. Они собирались погибнуть сегодня, вместо того, чтобы сдаться завтра. Теперь нужно было либо поднимать стрельцов обратно в седло и бить степняков в спину, коли они навалились на дальний отряд слишком сильно, либо продолжать ждать, если вороги кидаются из стороны в сторону просто в отчаянии и сильной опасности пяти сотням сторожевой заставы нет.

– Салих, еще горячего! – крикнул боярин, поправляя сбившийся с плеча бобровый налатник.

Купленный три года тому назад в Твери узкоглазый холоп понимающе кинулся к суме, наполнил чарку из объемистого бурдюка, поднес барину. Петр Иванович выпил, передернул плечами, привычны жестом промакнул губы кончиком длинной окладистой бороды. Потом, переваливаясь с боку на бок, начал подниматься на ближний пологий холм. Прежде чем решить, как следует поступать, поперва следует своими очами на поле брани взглянуть. Однако с вершины он увидел не степь и перемещающихся по ней воинов, а нескладную коротконогую фигуру, кое-как слепленную из сырой глины, и поднимающуюся навстречу, оставляя за собой мокрые следы.

– А это еще чего? – боярин даже не удивился, увидев голема. Зрелище оказалось столь невероятным, что он просто не поверил своим глазам и отчаянно пытался понять, откуда могло взяться столь странное явление.

Голем тоже остановился, медленно сжал руку в кулак, поднял его над собой и аккуратно опустил на макушку государева дьяка. Склонил голову набок, отвел руку в сторону, с любопытством созерцая исковерканное тело, а потом двинулся дальше.

– Свят, свят, свят… – испуганно закрестились при виде жуткого чудища стрельцы.

Молчаливый глиняный человек, забавно перебирая толстыми короткими ножками, устремился к ним.

– А-а-а!!! – некоторые из воинов, бросая оружие и забыв про стреноженных неподалеку коней, сразу бросились бежать. Кое-кто, торопливо запаливая фитили, стали укладывать пищали на бердыши.

Загрохотали беспорядочные выстрелы – за холмом сидящий на потнике Александр Тирц скривился и зашипел от боли.

Но причиняя боль отцу голема, пули и картечины не наносили никакого видимого вреда самому монстру. Свинцовые шарики со звучным чмоканьем входили в глину – и просто оставались в ней, а уродливый гигант лихорадочно шлепал кулаками по суетящимся вокруг маленьким существам, калеча и убивая недругов.

Самые храбрые из стрельцов пытались рубить ноги глиняного человека бердышами, отхватывая крупные ломти мертвой плоти – но каждый удар бесчувственного гиганта истреблял их десятками, а потому вскоре выжили только те, в сознаниях которых укоренилась лишь одна-единственная мысль: бежать!

– Ко мне… – прошептал, тяжело дыша, Тирц. Боль, мучившая его последние несколько минут, наконец-то отпустила. Это значило, что схватка за холмом закончилась, и голема пора отправлять в другую сторону. Физик не кричал. Он прекрасно знал, что глиняный человек услышит его в любом случае.

– Что ты говоришь, Менги-нукер? – отодвинув шаманку, склонился к русскому Алги-мурза, охранявший его с двумя полусотнями воинов из своего рода.

– Ты, татарин, – схватил его за ворот халата русский, – гони стрельцов. Они бегут. Гони их и руби всех!

Отпустил Алги-мурзу, Тирц улыбнулся, закрыл глаза и мысленно обратился к своему ребенку:

– А ты иди вдоль ручья и убей всех людей в красных одеждах, кого только увидишь.

Спустя несколько минут многотонная махина, с хрустом давя раскиданный возле русла лед, прошагала мимо потника, заставив шаманку пригнуть голову и затаить дыхание. Тирц откинулся на спину и закрыл глаза, приготовившись к новой волне боли.

* * *

– Русские, сдавайтесь! – выкрикнул очередной лихой татарин, и помчался вдоль русского строя с разбойничьим посвистом. Кончики граненых стволов медленно повернулись вслед за ним, но никто опять не выстрелил.

– Русский, в плен иди! На сестер своих посмотришь! Обрюхатить дам! – вконец обнаглевший степняк на этот раз даже не пустил коня вскачь, думая, что находится на безопасном расстоянии – но он не знал, что тяжелая свинцовая пуля летит, может, и не так далеко, как стрела, но зато почти вдвое дальше картечи. И что многие из стрельцов закатали в стволы вместо жребия именно пули.

Б-бах, Ба-бах! Два выстрела громыхнули почти одновременно, и наглый татарин не просто рухнул на землю – он вылетел из седла и шмякнулся в снег почти в пяти шагах за крупом коня.

– Не слышу! – По русским рядам прокатился довольный смешок. – Ближе подъезжай! Не слышу, что говоришь!

В воздухе опять запели стрелы. Но боевой припас степняки, видимо, бросили в разгромленном лагере, имея с собой от силы по колчану, а потому стрелы берегли. Вместо густого смертоносного ливня на русский строй падали лишь отдельные вестницы смерти. Опять зазвякали под ударами наконечников бердыши, опять послышалась ругань и болезненные выкрики – но длиннополые тегиляи уберегали людей от тяжелых ран. Сблизиться на расстояние прямого выстрела, когда целишься врагу точно в грудь, а не метаешь навесные стрелы на пределе дальности степняки боялись.