Читать книгу "Я дрался на Ил-2 - Артем Драбкин"

— Если экипаж не вернулся из боевого вылета, как долго ждали возвращения товарищей? Или в тот же день поминали?

— Ждали ребят до последнего. Заранее никого не хоронили. Если была надежда, что подбитые штурмовики сели на своей территории, или видели, что кто-то спрыгнул с парашютом из горящего самолета — то ждали и верили, что ребята живы. Моего комэска Андрианова сбили при выходе из атаки на моих глазах, его «Ил» камнем падал на землю, но взрыва никто не видел, и мы ждали командира на своем аэродроме, подбадривая друг друга словами, мол, наш комэск бессмертный, не может он погибнуть. Через два часа сообщают — нашелся Андрианов, живой, сел на «живот» на своей территории. Но крайне редко бывало, что тела погибших летчиков привозили хоронить прямо в полк. Обычно все падали на немецкой территории или на «нейтралке», но иногда случалось и иначе. У нас был летчик Паша Панов, бывший сельский учитель из Средней Азии. У него была подруга, девушка с метеослужбы. Она забеременела, и Панов не знал, жениться ему на ней или нет. Его вызвал Компанеец и прямо спросил: «Панов, что делать собираешься?» И пока Панов решался, то эта девушка уже «организовала» себе аборт. И тут приходит письмо Панову от матери, в котором она пишет: женись сынок, ты у нас единственный, кто продолжит род Пановых, а жену с внуком мы с радостью примем. А какая тут уже женитьба… Панов после этого письма сразу сказал: «Все ребята, на днях меня собьют!» Его сбили в следующем вылете. Он пытался выпрыгнуть с парашютом, открыл фонарь кабины, выбросился, но куполом зацепился за хвостовое оперение, одним словом, погиб… Его останки привезли в полк, и мы сами зарывали их в холодную землю…

— Случаи трусости в 141-м гв. ШАП были?

— При мне такого не было, а в сорок третьем году, судя по рассказам «стариков», случалось всякое… У нас был только один «сомнительный эпизод». Взлетела шестерка «Илов» с очень сложным заданием, и вдруг один молодой летчик сразу возвращается на аэродром. Думали, что технические неполадки, но севший на полосу летчик вылез из кабины, подошел к командиру полка и заявляет: «А почему все полетели по курсу 270, когда у меня записан курс — 200?» Компанеец только за голову схватился. Но репрессий не последовало. Наш командир полка никогда «сор из избы не выносил», все вопросы решал на месте, непосредственно в ШАПе.

— Как часто случались технические неполадки?

— Это была неизбежная часть войны. Техника иногда подводила. У меня был один весьма странный случай. Вырулил на старт, и тут у меня штурвал заклинило, ни от себя, ни на себя — не сдвигается. Комполка дает сигнал: «Зарули на стоянку», а моя шестерка ушла на вылет без меня. Проверили машину, а там трос рулей высоты аккуратно перепилен. Без галлюцинаций и без преувеличения — просто перепилен… Я почему-то сразу подумал на своего механика, уж больно ему не нравилось мое происхождение. Но Компанеец сказал: «Забудь, я сам со всем этим дерьмом разберусь…». И я «забыл»…

— Случалось в полку, что молодые пилоты по неопытности били свои машины?

— Три раза на моей памяти. У нас один летчик, возвращаясь с первого боевого вылета, от волнения при посадке вместо щитков по ошибке убрал шасси и плюхнулся на живот. Другой раз мой товарищ Середа тоже разбил свой «Ил» при посадке на фюзеляж. У него закончилось горючее, так он решил «спланировать». У меня как-то тоже топливо кончилось, думал, не дотяну, хорошо, что «по обратной дороге» попался аэродром, на котором разместились Пе-2. Сел у них, заправился и улетел «домой».

— В 1945 году Ваш полк пополняли молодежью?

— Весной 1945-го, в апреле, пришло последнее пополнение — шесть летчиков. Воронов, Юсупов, другие ребята. Но в ту пору за боевыми вылетами уже «стояли в очереди», и эти летчики не успели повоевать.

— Были массированные штурмовки — всей дивизией или всем корпусом одновременно?

— Да. Например, налет на Торгау. Пошла вся дивизия, и штурмовики повел лично комдив, генерал Донченко. В воздухе было тесно от самолетов. Мы все боялись, не приведи Господь, если собьют Донченко, что тогда будет. После гибели генерала Полбина старшим офицерам проводить боевые вылеты не разрешали.

— Приведите пример воздушного боя «Илов» с немецкими самолетами.

— Летим на штурмовку, а мимо нас идут на бомбардировку «лапотники», немецкие Ю-87. Завязался воздушный бой. Пузаткин и стрелок штурмана полка Мамонтов завалили двух «юнкерсов». Был еще подобный воздушный бой, тогда сам Андрианов сбил истребителя.

— А как относиться к истории, когда ГСС Чечелашвили таранил на Ил-2 немецкий самолет Ю-88?

— Я не помню такого тарана. Это все «байки и штучки политотдельцев». Поймите, что воздушный таран на тяжелом штурмовике — это вещь экстранеординарная, и вся бы дивизия об этом говорила. Это, скорее всего, уже после войны журналюги решили создать новый миф. У нас в ШАД ГСС Иванников пошел на таран на Ил-2 и взорвался вместе с немцем. При всем моем огромном уважении к Чечелашвили, геройский был летчик, кавалер восьми орденов и ГСС, человек, рано ушедший из жизни, я такого тарана категорически не помню.

— Как Вы лично считаете, стоит ли сейчас поправлять «советское мифотворчество» о ВОВ? Или лучше оставить все на уровне «фронтовой правды» из мемуаров семидесятых годов?

— А что вам ответить… Если кто из еще живущих на этом свете ветеранов и пытается сказать настоящую правду, то его обязательно — или молодые недоумки или маразматики в буденовках — начинают клевать: «Клевещет! Брешет! Посягает на память!» Возьмите элементарный пример, историю с ГСС и полным кавалером трех орденов Славы Иваном Драченко. Сбили Драченко в 1943 году, попал он в плен, из которого бежал и после воевал на Ил-2 с одним глазом. Что только не писали об этой истории в советские времена… И что глаз ему звери-немцы специально вырезали за то, что он отказался стать предателем и летать у Власова. И сам Драченко в своих воспоминаниях был вынужден следовать этой «партийной версии». Спрашивается, а почему только один глаз вырезали, не два сразу? Почему не расстреляли или не повесили за отказ сотрудничать? Что это за «хирургические опыты и цацки»? После, уже в 90-е годы, писали иначе, что операцию на раненые глаза ему сделал советский пленный врач в лазарете в полтавском концлагере для военнопленных, но операция оказалась неудачной. Но это же все неправда. Немцы сами привезли взятого в плен раненого Драченко в свой офицерский госпиталь, сделали ему две уникальные пластические операции, удалили правый глаз, который было уже невозможно спасти, и вставили отличный глазной протез, и только после этого отправили в лагерь для военнопленных. Редчайший случай проявления подобной гуманности к пленному со стороны немцев, но он все-таки был. Так что скрывать?

— Но я, например, как все было на самом деле в истории с «вырезанным глазом», знаю от однополчанина Драченко по 142-му гв. ШАП летчика-штурмовика Моисея Шура.

— Но тот же летчик Шур согласится в своем интервью рассказать эту историю? Или нет? Или расскажет вам, как политотдел корпуса «делал» из Ивана Драченко в быстром темпе кавалера трех орденов Славы за четыре месяца, да по ошибке два раза наградил 2-й степенью? Ну кому такая правда сейчас нужна?.. Ведь это «мифотворчество» иногда зашкаливает. Один из наших стрелков, Виктор Б-в, как-то опубликовал часть своих военных воспоминаний. Хорошие и очень душевные воспоминания, кстати. Но там есть одна маленькая главка — «Самолет без крыльев», в которой рассказывается, как совершил посадку на свой аэродром подбитый самолет Ил-2, у которого с двух сторон были почти полностью вырваны куски плоскости из крыльев и торчали только балки лонжеронов, прикрепленные к центроплану. Мол, зенитный немецкий снаряд попал в ПТАБ под крылом, и от этого взрыва сорвало всю обшивку с крыльев. Вопреки всем правилам аэродинамики и законам всемирного тяготения такой изуродованный штурмовик, считай, что решето или «скелет» — долетел до своих. Это метла Бабы-яги или баллистическая ракета? Думай, что хочешь… Но ведь все было иначе. Там только с одной стороны вырвало большой кусок плоскости. Зачем писать — «самолет без крыльев»? В штурмовике, который вел наш летчик Колесниченко, вместо стрелка в том вылете находился кинооператор, фронтовой хроникер, который снял полностью этот эпизод. И в фильме «Неизвестная война» все можно увидеть воочию.