Читать книгу "Цыпочка - Дэвид Генри Стерри"

— Пока я не получу солнечный удар или пока Иисус не пожалеет мою задницу. Только я не думаю, что он захочет, — со смешком проговорил Санни.

Я сообщил Санни, что не хочу, чтобы он мне отсасывал, и спросил, могу ли я остаться на таких условиях. Он ответил, что да. Я поинтересовался, не будет ли он приставать ко мне, пока я буду спать. В ответ он осведомился, нравится ли мне, когда отсасывают во время сна. Я уверил его, что нет. Тогда он пообещал, что в таком случае никаких посягательств не будет.

Ночь я спал вполглаза, устроившись на костлявом каркасе его софы, прислушиваясь к звукам из комнаты Санни и опасаясь, что он все-таки начнет домогаться меня.

Когда я проснулся утром, меня сразу же охватила паника. Где я? В интернате? Нет. В доме отца в Далласе? Доме моей матери и ее новой любви? Нет, нет. Я лихорадочно пытался определить свое местонахождение и заставить мозги работать.

Тут я услышал храп из соседней спальни. Храп. Санни. Я у него в доме. Он меня не домогался. Моя задница цела. Я вздыхаю с облегчением. Дышать тяжело, но по крайней мере я дышу.

Пока что.

* * *

Вцепившись в телефонную трубку, я пытался сосредоточиться на одной из тысячи мыслей, промелькнувших в моем мозгу в ту секунду, когда моя мать сообщила мне, что не хочет меня видеть.

«Не могу ли я приехать и жить с тобой? — хотел спросить я. — Как ты можешь поступать со мной так?.. Что происходит?.. Акакжеяакакжеяакакжея? Как же я?»

Но я не мог заставить себя произнести все это.

— Да ладно, — пробормотал я и положил трубку.

Кажется, эти слова становились моей бессменной мантрой.

Дырка в моем ведре увеличилась. Меня бросили. В Голливуд.

* * *

Я пришел в колледж, чтобы заняться расписанием. Я записался на различные уроки: экзистенциализм, гуманитарные науки, поэзия, математика для поэтов. И еще на парочку других предметов.

В руководстве колледжа Непорочного Сердца состояли только монахини. Мне нравились монашки. Несмотря на то что они были католичками, а я нет, казалось, что они ненавидят религию так же, как и я. Значит, скоро они будут изгнаны или уволены, или как там это называется, когда папа отлучает монахов от церкви.

Я продолжал поджаривать цыплят и есть их. Я так и не разговаривал больше с матерью. Я хотел бы, но меня просто вычеркнули из ее жизни. Я снова пытался просить денег у отца. Он не проявил желания помочь мне. То ли он не интересовался мной, то ли ему не нравилась идея, что ему придется тратить на меня деньги. Поразмыслив, я пришел к выводу, что я не нуждаюсь в таких отношениях, а следовательно, и в отце. Кажется, так даже лучше. Я был слишком одинок и растерян, чтобы рассказать кому-нибудь о своей заднице.

Санни относился ко мне гораздо лучше, чем мои собственные родители. Конечно, он все еще не оставлял надежды заняться когда-нибудь со мной сексом. К тому, что Санни был геем, я относился нормально. Честно говоря, моя мать бросила отца ради другой женщины и ушла с ней в мир отверженных обществом людей.

Я проработал в «Голливудских жареных цыплятах» несколько недель. Однажды, перед самым закрытием, я заканчивал наводить порядок на кухне. Сковородка была отдраена так, что я видел в ней собственное отражение. Мне не нравилось, как я выглядел. И вот, когда я критически рассматривал свою физиономию в этом подобии зеркала, Санни подошел ко мне и долго всматривался мне в лицо. Я почувствовал себя не в своей тарелке: меня уже тошнило от «Голливудских жареных цыплят».

Я устал жрать хрустящих цыплят. Я устал быть брошенным. Я устал от боли в заднице.

Я устал.

— Ты готов, мальчик? — неожиданно спросил Санни.

— Готов к чему? — удивился я.

— К настоящим деньгам, — улыбнулся он в ответ.

На этой неделе я поджарил около миллиона цыплят и заработал семьдесят восемь долларов после вычета налогов. На цыплятах далеко не уедешь. По правде говоря, чем больше я об этом думал, тем сильнее утверждался в намерении добывать настоящие деньги.

Санни рассказал мне, что у него есть богатые похотливые друзья. Они, объяснил Санни, будут платить хорошие деньги за то, чтобы устроить вечеринку с таким парнем, как я. Я смогу хорошо зарабатывать и иметь всех «кисок», которых пожелаю. Не то чтобы мне хотелось оттрахать каждую «киску», но предложение все равно было очень заманчивым.

Я начал заниматься сексом с тринадцати лет и втянулся в это дело, как морковка в плодородную землю. Я был хорош в сексе и умел хорошо выбирать направление. Мне нравилось доставлять женщинам удовольствие, и я быстро постиг основные моменты — медленно водить рукой, уделять внимание всему телу и работать ртом.

Я услышал зов судьбы, выкликающей мое имя.

3. Моя девственная плева и фарфоровое яйцо

Если любовь — это ответ, не могли бы вы задать другой вопрос?

Лили Томлин

Франни… Она стала моей первой сексуальной работой и, надо признаться, задала мне жару. Она любила слушать, а у меня никогда не возникало проблемы с тем, чтобы молоть языком. В общем, с такими делами я справлялся неплохо.

Наслаждаясь быстрой ездой на мотоцикле по обсаженной пальмами улице, я чувствовал себя как дома. Произошло чудесное превращение гадкого утенка в прекрасного лебедя. Я представлял себя богатым и великим, поднявшимся из грязи в князи, как и почти каждый уважающий себя американец.

Я припарковал мотоцикл на улице, как и было велено, и украдкой проскользнул через задние ворота, мимо скульптуры толстого ангела, на половину слуг, где ждала меня Франни.

Санни проинструктировал меня, как черн ый Генри Хиггинс:[3]

1) не опаздывай;

2) ничего не воруй;

3) не разговаривай, пока не попросят;

4) будь опрятным;

5) говори поменьше;

6) если сомневаешься, говори еще меньше;

7) клиент всегда прав;

8) если что-то кажется странным, скорей всего, так оно и есть;

9) ДЕНЬГИ ВСЕГДА БЕРИ ВПЕРЕД!

Санни заставил меня посмотреть ему в глаза и повторить: ДЕНЬГИ ВПЕРЕД! Он знал все хитрости клиентов. А моей задачей было обхитрить их.

* * *

Марион, старшеклассница, учила меня гипнотической силе куннилингуса, когда мне было пятнадцать. Я был влюблен в Джину, мою сладкую крошку, которая в конце концов разрешила мне овладеть собой двумя способами — и внизу, и внутри. Я также дружил с Шейлой, девушкой с-неправильной-стороны-дороги, которая имела на меня большое влияние, так как я хорошо к ней относился. А это было легко, потому что она была веселой, умной и симпатичной. Я знал, что если эти девушки узнают друг о друге, все рухнет. Поэтому я делал все, что было в моих силах, чтобы они ничего не заподозрили. Мне нравилась тайная жизнь. Она делала секс еще более классным. А хранить секреты быстро стало привычным делом.