Читать книгу "Гром справа - Мэри Стюарт"

Комната, в которую вошла Дженнифер, носила такой же отпечаток бедности, как и все в монастыре. Маленькое квадратное помещение. Плоская кровать, простой стул, стол с ящиками и алтарь. Пол из отмытых до белизны досок никогда не полировался. Простой, не резной алтарь был, судя по всему, намеренно поставлен так, чтобы взгляд молящегося не задевал солнечной долины и гор, упирался в грубое распятие, вырезанное с определенным намерением окончательно доказать, что крест — орудие пытки. Запах святости, подумала Дженнифер, входя в стерильную комнату, здесь слишком очевидно дерюжный. Если это — правило, руководящее сестрами Богоматери Ураганов, тем более очевидно, что это не место для Джиллиан.

Хозяйка комнаты мягко закрыла дверь и повернулась.

В спокойном ровном свете из маленького окна исчезли тени, а внешность монахини оказалась не менее испанской, чем предполагала ее первая фраза. Миллион раз, хотя и Бог его знает где, Дженнифер видела такие высокоинтеллектуальные черты. Лица, в которых ясно прослеживается идеальная структура черепа. Скорее всего, они гордо смотрели со старых полотен, окруженные бриллиантами. Длинноватый нос, ноздри аркой, четкие углы щек и челюсти, тонкая линия когда-то страстного рта — воспитание и надменность старой Испании, смирение, порожденное намеренным голоданием. Только большие темные глаза продолжали говорить о когда-то горевшем огне, выглядывали из-под когда-то прямых ресниц, прикрытые теперь морщинистыми веками, что, впрочем, делало взгляд мудрее. Когда-то блеск глаз был глубоким, теперь они потускнели и не выражали ничего, как обсидиановый взор сфинкса.

Монахиня не отошла от двери, стояла, традиционно спрятав руки в длинных рукавах рясы. Черная одежда не оттенялась нежно-белым даже около лица. Поверх тяжелого платья до пола на монахине было надето что-то вроде туники до уровня бедер, на талии подпоясанной веревкой с узлами. Средневековый туалет, заставлявший вспомнить об испанских картинах семнадцатого века, включал в себя капюшон, полностью скрывающий волосы, плотно завязанный под подбородком и обрамляющий лицо. Поверх была наброшена легкая вуаль, опускающаяся ниже плеч. Единственное нарушение мрачной черноты — маленький крест на груди и четки у талии.

Легким наклоном головы она указала Дженнифер на одинокий стул. Сама осталась стоять у двери.

Дженнифер села. Как ни странно, нелогичное ощущение дискомфорта прогнать не удавалось. Сойдясь лицом к лицу с одной из обитательниц монастыря, тихой женщиной в традиционном средневековом одеянии в простой комнате, ей, очевидно, следовало отбросить иррациональные и абсурдные нелепые страхи. С какой стати внешность монахини должна не смягчать, а усиливать ощущение неудобства?

Рука испанки высунулась из рукава и прикоснулась к кресту на груди, и Дженнифер окончательно потеряла ощущение реальности происходящего. На одном из белых длинных пальцев сияло крупное кольцо, аметист, очень женственный на фоне черной одежды. И когда глаза шокированной Дженнифер последовали за кольцом, обнаружилось, что ряса сделана из дорогого тяжелого шелка, и вуаль тоже, плотная, как батист.

Длинные пальцы играли с крестом. Мерцал драгоценный камень, мужественно блестел рубин рядом с нежным, аметистом… Эффект необыкновенного богатства на фоне общей бедности крайне неприятен.

«Чем я могу вам помочь?» — зазвучал холодный четкий голос.

Дженнифер постаралась отбросить первое и, очевидно, порожденное нервным возбуждением, впечатление и безотлагательно изложить цели своего визита. «Моя фамилия Сильвер. Я кузина мадам Ламартин, которая, насколько мне известно, сейчас находится здесь…» Она остановилась, сама не поняв почему. Неподвижные черные глаза не поменяли выражения, но рубин на груди женщины сверкнул и опять померк. Монахиня промолчала.

Дженнифер продолжила, уже несколько нервно. «Она написала и пригласила меня в гости, поэтому я сняла комнату в Гаварни на две недели. Я приехала сегодня утром и пришла сразу в надежде увидеть ее сегодня. Это возможно, или я выбрала неподходящее время?» Она остановилась в ожидании ответа.

Монахиня ответила не сразу, потом медленно повторила: «Вы — кузина мадам Ламартин?»

«Да».

«Она попросила вас приехать и встретиться с ней?» «Да», — ответила Дженнифер, стараясь убрать тень нетерпения из своего голоса. «Но вы англичанка».

«Она тоже. Вышла замуж за француза, и ее мама была француженкой, но она англичанка».

«Но…» Женщина начала говорить и замолкла. Тяжелые веки опустились, но не скрыли всплеска изумления и чего-то еще, чего Дженнифер не смогла истолковать. Молчание.

«Это важно? — спросила Дженнифер. — Наверняка она упоминала, что я собираюсь к ней приехать? Естественно, я предположила, что это можно, иначе она бы написала и отменила приглашение».

Монахиня не подняла глаз, сказала медленно, о чем-то задумавшись: «Нет. Нет, она этого не упоминала. Мы не знали, что у нее есть… Родственники».

Таким странным был ее тон, что Дженнифер опять почувствовала себя не в своей тарелке. Она сказала, стараясь произносить слова приятно и спокойно: «Понятно. Извините, что захватила вас врасплох. Но буду очень рада увидеть ее, раз уж приехала. Может быть, отведете меня к ней, пожалуйста, сестра?»

Женщина в черном стояла неподвижно и молчала, и неожиданно все нетерпение Дженнифер и волнения, пережитые раньше, переросли в острую потребность. Вот сию минуту, срочно, немедленно, ей нужно увидеть Джиллиан. Неправильно и абсурдно так это затруднять. Монастырь не тюрьма, и в любом случае Джиллиан еще не могла принять постриг, поэтому правила монастыря ее не затрагивают. С какой стати тогда непреодолимые барьеры должны вырастать на каждом шагу? Подозрения все росли. Сначала молчание девочки у ворот, потом нежелание отвечать этой женщины. Очевидное намерение по необъяснимой причине не допускать ее до Джиллиан. «Знаю, что кузина болела, она написала об этом. Если она и сейчас больна, буду рада услышать об этом правду. В любом случае, здоровую или больную, я бы хотела ее видеть. Немедленно, пожалуйста».

Это, по крайней мере, вызвало хоть какую-то реакцию. Тяжелые веки поднялись, невыразительные глаза посмотрели прямо. «Боюсь, что это невозможно».

«Вы хотите сказать, что я не могу? Почему? Она еще здесь, нет? — Опять что-то мелькнуло за темными испанскими глазами, и совершенно неожиданно Дженнифер почувствовала, как глубоко внутри зашевелился страх. — Нет?»

«О да, — сказал холодный голос. — Она здесь. Она умерла две недели назад, сеньорита, и похоронена на нашем кладбище. Отвести вас к ней сейчас?»

4. Прогулка в райском саду

В состоянии благословенного онемения, еще не перешедшем в печаль, Дженнифер за новой проводницей пошла обратно по своим следам. Вниз по коридору, между слепыми дверями и сияющими окнами, где ждали в своих нишах немые святые… Святой Антоний, находящий тех, кто потерян, посмотрел на нее с неизменной улыбкой, но Дженнифер не подняла глаз и тихо шла по широкой лестнице между рядами безмолвных наблюдателей. Святой Франциск, Святая Тереза, Святой Себастьян… Утешение, скрытое в полотнах, осталось невостребованным, Дженнифер на них даже не взглянула. Холл, плавающий в переливах света — золотой, голубой, пурпурный, топазовый… Холодный, заполненный эхом тоннель, дверь часовни. Все проходило мимо, как во сне, и забывалось, как только исчезало.