Читать книгу "Ферма - Дмитрий Резаев"

Врезали по блюзу отъезжающие на рельсе ворота. Показался микроавтобус «Форд» и несколько черных ЗИЛов.

– Ну, вот и немцы.

– А правда, что они за банкет заплатили? – выстрелила в спину генерала журналистка.

Самарин смотрел в тонированное окно ЗИЛа, как по асфальту перекатываются песчинки. Он один знал, что старт будет не ночью, а через час. Руководство боялось китайцев и усиленно конспирировалось. Самаринский ЗИЛ проплыл сквозь дрожащую, словно желе, хмарь мимо приземистых казарм; мимо устаревшей списанной ракетной техники, с табличками, на которых невозможно было что-либо прочесть; мимо музея ракетных войск, экспозиция которого почему-то начиналась с Куликовской битвы; мимо колючей проволоки, отгораживающей военный городок от серо-зеленой пустыни. ЗИЛ Самарина подъехал к неказистым ржавым воротам и, вырвавшись на простор, набрал скорость.

Никто из журналистов не видел, как первого на Земле космонавта, собирающегося совершить прыжок в гиперпространство, облекают в скафандр. Да и первого ли? Прессе сообщили, что это обычный плановый полет в целях изучения околоземного космического пространства. Но недоверчивые журналисты задавали слишком много вопросов, обмануть их было трудно, поэтому им по-военному просто пудрили мозги. Событие пытались как можно тщательнее завуалировать, выдав за рядовое.

Самарину было несколько обидно. Он не чувствовал ни волнения, ни радости, почти превратившись в манекен, к которому крепили датчики и провода. Команды, заставляющие суетиться бесчисленные тени в синих комбинезонах, не доходили до его сознания. Последний инструктаж он вообще пропустил мимо ушей. Скафандр был так утяжелен, что Самарин не мог двигаться самостоятельно, и его вкатили на корабль в специальной тележке. В модуле было темно и неуютно. Он чувствовал себя фараоном, заключенным в саркофаг.

Вспыхнуло освещение, и замигал лампочками пульт управления. Самарин поднял руку, проверяя электросерверы скафандра. Движение сопровождалось тихим приятным жужжанием. В ушах раздалось пиканье зуммера. Самарин внутренне вздрогнул, так как вздрогнуть в буквальном смысле ему мешал скафандр.

– Самарин, Самарин! Готовность номер один, – раздался в ушах голос главного диспетчера ЦУПа, американца Глена Свипа (янки сильно не доверяли русским и настояли на своей кандидатуре).

– А? – неожиданно переспросил Самарин.

– Десять, девять…

Отсчет. Через мгновение – старт, а затем Самарин преодолеет скорость света и совершит прыжок в гиперпространство, которое многие философы называют «тот свет».

Самарин почти не слышал отсчета, который вел Глен Свип. Лишь театрально выкрикнутое слово «Пуск!» взорвалось в его сознании, тут же заглушенное ревом подгоняемых топливом из наспех изученного антивещества ускорителей. Алексея вжало в кресло. Тренированное тело легко переносило небывалые нагрузки. Этому помогали многочисленные транквилизаторы, введенные космонавту перед стартом, и специально разработанный для такого случая скафандр.

Со скоростью 11 тысяч километров в секунду корабль вышел на околоземную орбиту и, сделав виток вокруг планеты, начал второй разгон.

Самарин сфокусировал взгляд на дисплее бортового компьютера. Мелькающие с невероятной быстротой цифры показывали, что ускорение нарастает. Алексей вызвал центр:

– Ускорение выше нормы на 10%.

– Вибрация?

– Выше нормы на 3%

– Ослабить тягу!

Алексей потянулся к штанге управления, намереваясь выполнить приказ, но его внезапно откинуло назад и снова вжало в кресло.

– Ускорение выше нормы на 45%, – успел крикнуть пилот, – вибрация выше нормы на 23%.

– Показатели основного двигателя, – запросил Центр.

Самарин посмотрел на соответствующую строку сообщений и замер.

– Структура антивещества изменяется!

– Не понял вас, повторите! Что именно происходит?

Самарин не успел поведать любопытному Глену Свипу, что именно происходит. Ускорение достигло предела. В одно мгновение корабль набрал скорость света и пропал с экранов слежения, оставив после себя сине-зеленую вспышку. Глен Свип и все, кто находился в Центре управления полетом, так и не узнали, что антиатомы стали попросту исчезать. Элементарные частицы «останавливались». Они теряли скорость и, повинуясь закону Эйнштейна, соответственно теряли массу, превращаясь в абсолютное ничто. При этом выделялось такое безумное количество энергии связи, что это более всего походило на взрыв. Именно взрыв и зафиксировали земные радары, телескопы и техника слежения.

Именем Самарина назвали город на Волге.

6. ТОТ СВЕТ

Самарин открыл глаза. На мгновение ему показалось, что он вновь в степи, засыпанный смерчем. Вот сейчас вспыхнет яркий свет, и он увидит грязное, изрезанное морщинами лицо Проводника. В капсуле была полная темнота. Напротив скорбно застыл разбитый дисплей бортового компьютера. Алексей отстегнул ремни безопасности и попробовал оторвать тело от спинки кресла. Невесомость мгновенно подбросила его под потолок. Это означало только одно: ослепленный корабль находился в свободном дрейфе. Двигатель, видимо, сорвало взрывом, аварийное освещение не работало, система охлаждения, электросеть, система жизнеобеспечения – все, абсолютно все находилось в мертвом состоянии. Самарин не мог определить, ни где он находится, ни куда его несет. Корабль представлял собой консервную банку, вышвырнутую в открытый космос. На Земле ошиблись, полагая, что его разнесло на куски. Толстые бронированные плиты из невероятно прочных сплавов выдержали взрыв, превратив модуль в некое подобие экзотического гроба для обитавшего внутри человека.

Самарин отчетливо различал каждую мелочь, несмотря на всякое отсутствие света: иней, покрывший тонким налетом панель управления; дырки, образовавшиеся от разорвавшихся лампочек, как будто их проковырял чей-то огромный когтистый палец; кусок кабеля, змеей извивавшийся у плеча. Что-то резало глаз, но что именно, он пока понять не мог. Мозг работал так медленно, словно впереди у него было, по крайней мере, три вечности, а не максимум сутки. Стекло скафандра было покрыто снаружи капельками выбоин. Какие-то микрочастицы, образовавшиеся при взрыве, видимо, изрядно побомбардировали его. Может быть, эти царапины на стекле и резали взгляд, вызывая подсознательное беспокойство?

Сколько времени человек может прожить без воды и пищи? Раннехристианские аскеты Египта по сорок дней умерщвляли плоть в пустыне, но у них все-таки были небольшие запасы святой воды и кореньев. Пророк Моав отказался принимать воду, пока Господь не явит ему свой лик. Господь явил ему свой лик на третий день, иными словами, пророк умер.

Вокруг не было ничего, кроме движущегося вакуума, холодного, если температурные параметры применимы к пустоте. Самарина ждал «тот свет». Смерть предстояла долгая и мучительная. Нестерпимо чесалась лопатка, и очень хотелось сразу по обеим нуждам. Самарин огляделся, чтобы выяснить запасы кислорода и пищи. Это бессмысленное занятие привело к нескольким открытиям, которые стали последними точками в его энциклопедии смерти. Довольно быстро он обнаружил, что стеллаж с едой и питьем разворочен, а расплющенные тюбики в беспорядке плавают под потолком. Их содержимое рассеялось по пространству модуля голубовато-белыми плевками. Задний отсек, примыкавший к отсеку с двигателями, приветствовал его небольшой пробоиной, через которую в капсулу злобно заглядывала незнакомая звезда. Так что по сути дела Самарин находился в открытом космосе. И только сверхнадежный скафандр безжалостно делал его свидетелем собственной гибели.