Читать книгу "Битва за небо - Максим Сабайтис"

Японский менталитет действительно отличался от европейского и даже от классического азиатского типа. Дмитрий признавал за японской нацией способность мыслить своим оригинальным образом, но в случае с дипломатией это создавало немалые осложнения. Предугадать следующий шаг японского представителя мог только такой опытный человек, как Платон Эдуардович. Как ему удавалось делать это без психотехники, оставалось загадкой для Дмитрия.

– Второе объяснение такое: эту подводную лодку встречали в условленных местах и снабжали топливом. Поэтому она проплывает аномально большое расстояние. Это, правда, не объясняет, куда она делась после того, как потопила броненосцы. Единственные британские дирижабли, которые могли доставить ей уголь, – эскадра Риковера, но ее передвижения вычислены едва ли не поминутно. Даже если Риковер каким-то образом доставлял на субмарину уголь, он не мог обеспечить ей возвращение домой. Поисковые дирижабли с психотехниками обшарили все места, где можно было укрыть лодку, и ничего не нашли. Эта версия напрямую не отпадает, но и рассматривать ее в качестве основной мы не можем.

Тут Платон Эдуардович с любопытством посмотрел на подчиненного, затем отложил конверт в сторону и сложил руки на груди. В шестидесятые годы, когда Несвицкий только поступил на государственную службу, считалось, что этот жест снижает вероятность считывания Намерения с человека, не владеющего психотехническими способностями.

– Угадаешь третье возможное объяснение? – улыбнулся он. Очки на несколько миллиметров сползли с его носа, но он не спешил их поправлять.

– Третье объяснение в том, что после сражения субмарину приютили мы? – попробовал догадаться Дмитрий. Применять Намерение он даже не пытался. – А поскольку это является явным нарушением нейтралитета, японские дипломаты требуют объяснений, грозятся санкциями и тому подобными вещами. Так?

– Близко, но не в яблочко, – признал Несвицкий. – Японцы отчего-то решили, что эта подводная лодка могла быть вообще не британской. Якобы у них есть информация, будто Риковер пытался уничтожить нашу субмарину незадолго до того, как встретился с «Мусаши Тайхо», истратил на нее весь комплект бомб и только после этого повернул назад.

– Бред! – мгновенно отреагировал Дмитрий. – Простите, пожалуйста, Платон Эдуардович, но это звучит как самый настоящий бред.

– Это звучит как бред, но выглядит как хороший дипломатический маневр, – нахмурился Несвицкий. – Нас вынуждают принять одно из трех решений: признать факт наличия у нас этой подлодки и гарантировать, что она никогда более не направит свои торпеды против военно-морских сил Японии. Поскольку такой субмарины у нас не имеется – этот вариант отпадает. А раз он отпадает, нам предлагается либо присоединиться к поискам субмарины, либо выступить с инициативой принятия конвенции о запрещении подводных лодок с автономией выше определенного в ноте уровня. Лично я рискнул бы присоединиться к поискам, поскольку проект конвенции обязательно вызовет международный резонанс и ухудшит наши, и без того напряженные, отношения с Германией.

– А поиски могут ухудшить отношения с Британской империей… – заметил Дмитрий. – В особенности если это действительно их лодка и они возлагают на нее немалые надежды.

– Тупик, – произнес Платон Эдуардович и добавил еще несколько выражений, исключительно для снятия нервного напряжения.

– Знаешь, Дмитрий, тебе придется отправиться в столицу. Слишком уж ответственное дело нам выпало. Итак, слушай мои распоряжения…

Это место не отмечалось на картах. Даже на военных, содержащих столько секретной информации, что каждый квадратный дюйм тянул минимум на два десятка расстрелов. Конструкторы этого объекта предусмотрели феноменальные меры безопасности. Его создатели работали, не жалея себя. То, что в немногочисленных документах значилось как объект номер «Мнимая единица», считалось военной тюрьмой повышенной секретности, построенной специально для содержания особо изощренных «психов» противника. Учитывая, что Британская империя уже третий год подряд воевала с японцами, уходящие на содержание объекта суммы никого не удивляли.

Если бы какому-нибудь иностранному суперагенту удалось туда проникнуть, он сильно удивился бы, обнаружив одного-единственного заключенного, да и то чистокровного англичанина. Впрочем, вспоминая о высокой секретности «Мнимой единицы», располагавшийся на объекте англичанин удивился бы ничуть не меньше.

Артура разбудил звон колокольчика. Слишком короткий, чтобы служить указанием подойти к телефонной трубке, следовательно означавший, что по пневмопочте пришло внеочередное письмо.

Внеочередное, следовательно – неприятности. Если позволить себе каламбур – очередные. Тот, кто отправлял контейнер с сообщением, вряд ли догадывался, куда в конечном итоге попадет его письмо. От пятой лунки одного из известнейших полей для гольфа, по желобу до приемной капсулы, которая упаковывает мяч с сообщением и запускает стартовую катапульту. Через неизвестное никому, кроме неизвестно кого, количество километров, поворотов, спусков, повторных разгонов – прямиком в кабинет к человеку, отказавшемуся от имени и фамилии в пользу королевского псевдонима.

«Они послали, а мне выковыривать», – наверное, в сотый раз подумал Артур, вытаскивая мяч для гольфа из транспортного контейнера, капсулу с хитроумным механизмом самоуничтожения из мяча и, наконец, ленту с шифрованным текстом из капсулы. Мало кто мог расколоть этот шифр, ведь над его созданием трудились лучшие криптографы Соединенного Королевства.

Отодвинув стул в сторону, Артур подошел к стоящему в углу шкафу, отпер его висящим на шее ключом и аккуратно положил ленту в верхнее отделение. Вернулся к столику, налил себе рюмку бренди и только после этого приблизился к шкафчику с книгами. Автомат запускался нажатием на корешок невзрачной серой книги – банальность и безвкусица, если хорошенько подумать.

Автомат гудел, пощелкивал чем-то в своих недрах, тихо исступленно трясся над какими-то своими проблемами. Смотреть на него было забавно, но только до тех пор, пока в расшифровывающемся документе не возникала срочная потребность.

– Прогресс – это неудобство, помноженное на необходимость, – пробормотал Артур, устраиваясь на рабочем месте. – Когда оба множителя приходят в норму и перестают раздражать человека, прогресс останавливается. К неудовольствию людей, привыкших к неудобствам и необходимости.

Тем временем автомат вошел в рабочий режим и перед обитателем «Мнимой единицы» засветился тусклый матовый экран. По экрану, выходя из правого края, деловито ползла надпись:

«Расшифровано 62% текста. Вывести на монитор?»

– Совсем зрения из-за этих автоматов лишусь, – выдохнул Артур, нащупывая на столешнице кнопку «Yes».

Шкаф за спиной застонал, выдавая секретную информацию конечному пользователю.

Прочитав расшифрованное, Артур незамедлительно встал, подошел к бару и налил себе еще рюмку бренди. Две рюмки на работе – чуть больше, чем положено, но чуть меньше, чем стоило.