Читать книгу "И на вражьей земле... - Олег Шушаков"

Петр молча залез в кошелку и достал еще одну бутылку. Молча разлил поровну. И также молча выпил. И остальные тоже.

– Смелые девки… Что тут скажешь! Раскова десять суток по тайге блукала. А это – ой-ой-ой! У нас там и медведи, и тигры попадаются. А у нее только две обоймы на все про все! Повезло, что уцелела… – Якушенко закусил салом и продолжал развивать мысль: – Но, если честно, не женское это дело на дальнем бомбардировщике летать. – И посмотрел на своего однополчанина. – Вон, даже у шахтера руки отнимаются! А тут девчонки. Как вообще долетели, непонятно…

– Это же наши советские девушки! – сказал Коля и покраснел.

Якушенко посмотрел на «вьюношу» с искренней жалостью взрослого, видавшего виды, двадцатишестилетнего мужчины, но промолчал и только махнул рукой. Бабам не летать, а рожать надо, да детей воспитывать. Он вот свою отвез к родителям, воспользовавшись оказией.

Уже на сносях его Галина. Через месяц сроки. А он оставил ее у отца с матерью и уехал. Служба! Что поделаешь… Пусть уж лучше здесь рожает, чем в военном городке. Тут за ней хотя бы присмотрят. И вообще молодая мать! Мало ли что! Будет кому подсказать, научить. Они, конечно, и от природы все сами знают, как с дитем управляться, но так все-таки спокойнее. Эх, Галю, Галю!.. Нескоро теперь повидаемся.

Петр Галушка встал и ушел в тамбур курить. Якушенко посмотрел ему вслед.

У Галушки своя беда… Обычная, летчицкая: муж летает, а интенданты в канцеляриях сидят, да на чужих жен карандаши точат. А бабам плевать, что у мужа героическая профессия. Им нужно, чтобы муж каждый день на работу ходил и каждый день вечером с работы домой возвращался. Им нормальную семью подавай. А откуда ей взяться! Если мужа то в Испанию на полгода, то в Китай, то на учения, то на сборы, то на Тихий океан, то на Северный Ледовитый…

Вон комбриг Тхор, пять орденов имеет! Охренеть! А толку? Мужики, на сборах рассказывали, что он со своей и сходился, и расходился, и женился, и разводился… Она даже ребенка ему родила в какой-то просвет между его командировками на войну. А потом сошлась с бывшим начальником политуправления ЗабВО дивкомиссаром Васильевым и сбежала с ним, пока муж в очередной длительной спецкомандировке пропадал. Вот так! И ни ордена, ни звания не помогли. Он потом даже ездил ее разыскивать в Европейскую часть Союза. Интересно, нашел или нет?…

Галушка накурился и вернулся в купе.

«Эх, Петр Никанорович, Петр Никанорович!.. И ведь хороший мужик! – думал Якушенко, глядя на друга. – Отличный летчик! Надежный товарищ… Ну, выпивает иногда. Так кто же не выпивает? Жизнь такая! Зато хозяйственный и по бабам не бегает. А вот досталась ему шалава, и развязаться никак с ней не может… Лариса… Хоть бы уже сбежала с кем-нибудь насовсем, как у Тхора, так нет! Гуляет и пьет кровь из мужика! И никакой на нее управы нету. Сейчас приедем – опять какая-нибудь история. Ну и мела бы подолом, раз неймется!.. Да только поаккуратнее! Чего же так наглеть-то?…»

– Павло, тут ребята в соседнем вагоне знакомые едут, – сказал Галушка. – Из сто пятнадцатого морского разведывательного и четырнадцатого истребительного. Сашка Василенко, Колька Сухорученков, Вовка Малахов… В гости приглашают. Я обещал… Пошли, сходим! Надо боевую дружбу укреплять!..

Якушенко посмотрел на Владимира и Николая:

– Так, ребята! Мы вас тут ненадолго на хозяйстве оставим. А сами к соседям наведаемся, обстановку разведаем. Если что, вы потом подтянетесь. Лады?…

Молодые только плечами пожали, дескать, не вопрос. Галушка и Якушенко, прихватили початую бутылку и ушли в соседний вагон.

Владимир сходил к проводнику и принес чаю себе и Николаю. А потом они уселись возле темного окна, друг напротив друга, и разговорились, почуяв родственные души. А поговорить было о чем…

Николай Полищук был влюблен по-настоящему и безнадежно. Потому что Ирина, девушка с которой он дружил на гражданке, вышла замуж за другого, пока он учился на пилота.

Они долго переписывались. Но потом письма из Оренбурга приходить перестали. А однажды дневальный, стараясь не глядеть в глаза, передал Николаю, пришедшую с последней почтой открытку. От соседки Ирины по заводскому общежитию. Не особо церемонясь, она писала, что ей надоело выбрасывать его письма в мусорное ведро. И сообщила, что Ирина уже с полгода, как вышла замуж за какого-то инженера, сменила фамилию и уехала в другой город. И даже адреса не оставила…

Хотя в Николае характер угадать было трудно, пережить это предательство он сумел. А ведь многие ребята, внешне более крепкие, чем он, от таких историй и стрелялись, и вешались… Был все-таки в этом худощавом пареньке свой стержень. Как стальная арматурина в бетоне.

Ирину он простил потом… Наверное, ей было очень трудно одной. А может быть, она действительно встретила свою любовь. Ведь сердцу не прикажешь… Николай вот так и не смог приказать своему сердцу ее разлюбить.

Он достал маленькую фотокарточку, наверное, от заводского пропуска, и показал Владимиру.

Ну что сказать?… С карточки на Владимира смотрела круглолицая, миловидная женщина с тугой косой, загадочной улыбкой и вызывающим прищуром глубоких глаз. Если бы Владимир не был так сильно влюблен в Наталью, быть может, и он обратил бы внимание на такую красавицу. Он вздохнул и отдал фото назад. Раздобыть фотокарточку Натальи ему так и не удалось…

Пройдет несколько лет, он состарится и позабудет любимое лицо. Так и будет жить. Без любви… Глупо, бессчастно, безрадостно… Пока его не собьют в жестоком бою, или он сам не убьется в какой-нибудь аварии. А может, он прославится. И тогда, однажды, весь в орденах и в бинтах, приедет в родную Одесскую авиашколу, выйдет на трибуну, и она наконец-то поймет, какой он герой, и по-настоящему его полюбит!..

В этот момент дверь купе, громко лязгнув, отодвинулась, и на пороге показались Петр и Павел в компании еще нескольких моряков.

Пока Николай и Владимир под печальный стук вагонных колес предавались грустным воспоминаниям о своей несчастной любви, боевые друзья успели, как следует, пообщаться, допить то, что имелось, и даже сходить в вагон-ресторан за добавкой.

А потом у Галушки вдруг проснулась совесть, и он вспомнил, что они оставили без присмотра двух «желторотиков». Сгрести все со столика и перебазироваться назад, в свое купе, труда не составило.

Сразу стало тесно и весело… Ребята быстро перезнакомились.

Старший лейтенант Малахов был командиром звена в четырнадцатом ИАПе, а лейтенанты Василенко и Сухорученков служили в сто пятнадцатом МРАПе в одной эскадрилье и летали на гидросамолетах МБР.[1]

– Летающие лодки! – многозначительно поднял указательный палец Сашка Василенко. – Поэтому и ходим, и летаем.

– Низэнько и тихэнько, – закончил вместо него Галушка. И все купе покатилось со смеху.