Читать книгу "Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой - Александр Лысев"

Фомичев, ввалившись тогда в подвал, где отдыхали разведчики, обтер о засаленный ватник выпачканные мазутом руки. Обливаясь, сделал из фляги несколько глотков и между делом сообщил товарищам:

– Шлепнули нашего мадьярчика-красавчика. Ложную схему огня нарисовал. Старательно рисовал, сука! Мне корешок из штаба по секрету шепнул – сам комдив приказал. За проваленную атаку. Якобы при попытке к бегству…

Быков саркастически хмыкнул и, вытерев о штанину нож разведчика, аккуратно отрезал себе кусок сала, отправил его в рот и принялся жевать с невозмутимым видом. Остальные завалились спать – ночью предстоял очередной поиск. Но в тот раз поиск не состоялся. Дивизию вечером сняли с занимаемых позиций и спешно перебросили вниз по Дунаю. Затем развернули фронтом на запад и приказали выдвинуться к новому рубежу обороны. Выяснилось: немцы крупными силами перешли в наступление с целью деблокировать окруженную группировку своих войск в Будапеште. Бои по всему фронту начались 2 января и продолжались с нарастающим ожесточением. В последующие дни немцы подтянули из резерва группы армий «Юг» полностью укомплектованный танковый корпус СС и несколько армейских танковых и моторизованных соединений. Внешнее кольцо советского окружения затрещало по швам, местами дрогнуло и начало подаваться обратно на восток. После двух дней пешего марша в январской поземке ненадолго выглянуло скромное зимнее солнышко. Разведрота вместе с остальными частями потрепанной в уличных боях дивизии расположилась на короткую дневку прямо по обочинам шоссе. Марков снял шапку и умывался чистым снегом, в изобилии наметенном в придорожный кювет. Когда вдалеке заслышался гул авиационных моторов, никто и ухом не повел – настолько привыкли за последнее время, что в небе господствует своя авиация. Поэтому появление эскадры немецких штурмовиков оказалось полной неожиданностью. Паша-Комбайнер разинул рот, да так и оставался стоять посреди дороги, пока метрах в пятидесяти перед ним не ударила в землю первая бомба.

– Во-о-оздух! – запоздало с отчаянием заорал Фомичев и сиганул в кювет.

Самолеты, кружась над колонной, сбрасывали свой смертоносный груз. Им практически никто не мешал. К бою кое-как из походного положения успели привести лишь одно зенитное орудие. Расчеты остальных, как зайцы, запетляли по заснеженному полю, оставив открытыми нараспашку дверцы транспортировавших артиллерию заморских «студебеккеров». Попытавшаяся было тявкнуть в ответ на бомбардировку единственная зенитка была разбита после того, как немецкие самолеты сделали второй заход. «Студебеккер» рядом с ней горел, на снегу чернели тела убитых, в воздух взлетали комья мерзлой земли, с неба продолжали сыпаться бомбы. На третий круг «юнкерсы» пошли, включив пронзительные сирены.

– Твою-ю ма-а-ать! – раскачиваясь из стороны в сторону, выл в кювете Фомичев, стоя на коленках и зажав ладонями виски. Автомат торчал рядом из снега прикладом кверху.

В довершение всех бед из-за низких туч выскочила четверка Ме-109 и пошла на бреющем полете, поливая растерзанную колонну из пулеметов. Кто-то, наплевав на опасность, с колена высадил вслед истребителям целый автоматный магазин. Где-то отчетливо бахнуло несколько винтовочных выстрелов. Все тщетно – самолеты исчезли так же внезапно, как и появились. Немцы порезвились от души, сами не понеся никаких потерь. Выждав с минуту, Марков выбрался на дорогу, огляделся. Шоссе в обе стороны было затянуто густыми клубами черного дыма. Совсем рядом горел грузовик, еще от одного осталась лишь рама с жирно чадящими колесами. Кабина была разнесена в клочья. Полдороги перегородила не подававшая признаков жизни самоходка с перебитой гусеницей. Другая, сползшая в кювет, уткнулась стволом пушки в землю. Из открытого верхнего люка, перегнувшись пополам, свисала фигура в черном танкистском комбинезоне. Языки пламени, вырываясь из моторной решетки на корме, весело лизали запасные баки САУ.

– Здравствуй, жопа, новый год! – оглядев картину произведенных разрушений, обалдело проговорил рядом с Марковым выбравшийся из канавы сержант Куценко. – Как в сорок первом…

С поля возвращались смущенные зенитчики. Объезжая воронки и горящую технику, норовя вот-вот сорваться в занос, на бешеной скорости к ним приближался открытый «Виллис». Марков издалека узнал командира дивизии полковника Бутова. Головного убора на полковнике не было, седые волосы трепал ветер, от виска до подбородка – широкая кровавая полоса. Взвизгнули тормоза, «виллис» развернуло и поставило наискось поперек дороги. Ветровое стекло автомашины было разбито вдребезги, крупные осколки держались лишь по углам поднятой металлической рамки. В распахнутом полушубке и хромовых сапогах, комдив выпрыгнул на дорогу перед крайним совершенно целым зенитным орудием, прицепленным к новенькому «Студебеккеру», аккуратно выкрашенному согласно времени года в белый цвет.

– Командира зенитной батареи ко мне! – оглушительно рявкнул комдив.

Спотыкаясь и поскальзываясь на насте обочины, к «Виллису» подбегал средних лет майор в ладно пригнанной шинели, застегнутой на все крючки, затянутый в командирские плечевые ремни, с щегольской планшеткой на боку и коробкой трофейного цейсовского бинокля на груди. Согнутая в локте, будто сведенная судорогой, рука в обтягивающей кожаной перчатке пыталась отдать честь. Майору это не удалось, рука тряслась крупной дрожью. Широко раздувая ноздри, Бутов сделал шаг к майору и двумя резкими движениями сорвал с него погоны.

– Расстрелять!

Все окружающие замерли на своих местах. Стало тихо, лишь с легким потрескиванием за спинами у Маркова и Куценко догорал разбомбленный грузовик.

Выпрыгнувший из «Виллиса» адъютант комдива подходил к майору, на ходу снимая с плеча ППС. Майор растерянно заозирался, очевидно, не понимая происходящее до конца. Когда адъютант с автоматом в руках поравнялся с командиром зенитчиков, тот, в одночасье все осознав, бухнулся перед Бутовым на колени, заголосив неестественно высоким фальцетом:

– Товарищ полковник! Товарищ полковник! Я искуплю, я кровью… товарищ полковник!!!

Бутов резко развернулся на каблуках и зашагал обратно к «Виллису».

– Това-а-а-рищ полковник!.. – отчаянно неслось вслед.

Щелкнул взводимый затвор. Огласивший округу душераздирающий животный крик «а-а-а-а!» оборвала короткая автоматная очередь…

Всеми присутствующими овладело оцепенение. И, лишь дойдя до машины, комдив повернулся лицом к собравшимся вокруг офицерам:

– Пятнадцать минут на наведение порядка. – Бутов посмотрел на наручные часы. – Ровно в 14–30 продолжить движение. Все!

«Виллис» командира дивизии исчез так же стремительно, как и появился. И сразу все вокруг пришло в движение. Зазвучали команды, забегали люди. Через несколько минут приданные дивизии самоходчики уже утюжили гусеницами дорогу, безжалостно сбрасывая в кюветы сгоревшую и искореженную технику.

– Старшина! Стройте подразделение, – негромко скомандовал Марков.

Колонна снова двинулась вперед. Когда через час в сером небе опять послышался гул моторов, все инстинктивно вобрали головы в плечи, присматривая себе потенциальное укрытие на обочинах. Напряжение царило недолго, схлынув в пробежавшем по шеренгам выдохе: «Наши!» Над колонной, сменяя друг друга, до вечера барражировало не менее звена советских «яков». Полковник Бутов вызвал авиационное прикрытие…