Читать книгу "Горы любви - Элен Алекс"

Клара наклонилась к Амалии и сказала:

– Кажется, наш талантливый артист в родном доме очень скучает?

– Да, в родном доме на Мэла Рэндона нападает вселенская тоска, роль примерного супруга оказалась самой трудной из всех его ролей.

– Я думаю, он неплохо отдохнул во время своих последних съемок, – беззаботно сказала Клара, – а, судя по тому, с каким вдохновением он танцевал румбу с той красоткой на корме корабля, он ни в чем себе не отказывал.

– Да, – сердито сказала Амалия, – он даже не старается делать вид, что безумно рад оказаться в семейной обстановке.

– Вы – его семья, – пожала плечами Клара, – и вам этого вполне достаточно, зачем ему делать вид, что он безумно этому рад?

* * *

Через пару дней Мэла Рэндона уже почти не показывали по телевизору, и он вполне мог позволить себе совершить вылазку из дома к своей чайной фабрике. Значит, мне осталось ждать еще дня два, не меньше.

Именно на этих мыслях прервал меня шум распахнувшейся входной двери, и перед моим взором предстала навьюченная, как двугорбый верблюд, пакетами с продуктами моя толстая сестра Роза.

– Если бы ты имела привычку стучаться ко мне в дверь, я могла бы радостно узнавать тебя по стуку, – сказала я.

– Еще чего, стану я стучаться к тебе в дверь.

Роза поставила пакеты с продуктами прямо на пол и сердито оглядела комнату.

– Ну и где я могу тут присесть? – заявила она.

Я тоже старательно оглядела комнату.

– Чем тебя эти два дивана не устраивают? – поинтересовалась я.

На что сестра еще больше рассердилась.

– Ты прекрасно знаешь, что меня выдерживает только это кресло.

Она указала пальцем на кресло, но на нем сидела я и вставать не собиралась.

– Это просто блажь. Эти два дивана тебя тоже прекрасно выдерживают.

– Но я люблю сидеть только в кресле, а ты мне его сегодня специально не уступаешь только потому, что мы решили выдать нашу Нэнси замуж за одного из Корриганов, – сообщила сестра.

– Что ты, дорогая, моя месть будет гораздо более жестокой. Тем более что она не только ваша Нэнси, она еще и моя.

Роза не стала ничего отвечать, так как для нее еще не была исчерпана тема с креслом и переходить на другую тему было для нее слишком сложно. Таким глубоко последовательным человеком она была.

Чтобы не расстраивать ее окончательно, мне пришлось встать и уступить кресло сестре. А то она так и будет стоять целый день у входной двери и зеленеть от злости.

После того, как она радостно добилась кресла, Роза демонстративно обратила внимание на кофейник. Все понимая, я стала делать кофе, как она любит, с сахаром и сливками.

– Ну что, – сказала тем временем моя сестра, – как твои дела, как каникулы, не скучаешь ли ты без своих благодарных учеников?

Я рот раскрыла от ее наглости.

– Ты разговор не переводи и от темы не уклоняйся, – сказала я.

– А я и не перевожу разговор.

– Вот и не переводи.

– Вот и не перевожу.

– Что вы там с Нэнси собираетесь сделать?

– Ах, с Нэнси, ах вот ты о чем, – прикинулась дурочкой сестра.

– Я тебя слушаю.

– А тебя что, собственно, в этой истории больше всего не устраивает? То, что мы ее выдаем замуж вообще? Или то, что мы выдаем ее замуж за одного из Корриганов?

– Этот Страшила Корриган наш с тобой ровесник, – в сердцах сказала я.

– Какой страшила, – не поняла сестра, – это ты про Билла? Ну что ты, ему лет сорок, не больше, а кто тебе сказал, что он страшила? Нэнси? Ха-ха-ха! Не слушай ее, она, как всегда, все преувеличивает.

Кофе уже готов, но я и не думаю подавать его сестре. Тогда она, немного подождав, привстала сама, налила его в маленькую чашечку, а затем опять села, поднесла чашку с кофе ко рту и блаженно отпила глоток.

– Зря ты так нервно ко всему относишься, – сказала она, – на самом деле мы с Вилли очень долго обо всем думали. Мы думали, думали и обоюдно пришли к выводу, что мы не хотим, чтобы наша родная и любимая дочь повторила судьбу одной несчастной, одинокой и небезызвестной нам женщины.

И нагло уставилась на меня. Далеко ходить не надо.

– То есть мою судьбу? – спокойно уточнила я.

– Это не я сказала.

– Вы со своим луковицей Вилли лучше бы поменьше о чем-то думали. Поверьте, от этого вашим близким людям жилось бы гораздо легче.

– Ты моего Вилли луковицей больше, пожалуйста, не называй. Он мне муж все-таки, а не неизвестно кто.

– Ты же сама его всю жизнь луковицей зовешь, – удивилась я.

– Раньше звала, а теперь не буду.

– Что так?

– Все-таки столько лет совместной жизни, – сказала сестра, глядя в потолок.

– Пора бы начать уважать собственного мужа?

– Я его всегда уважала, с самого начала.

– Ага, – кивнула я, – и называла всю жизнь луковицей.

– Ладно, хватит о луковицах.

– Хорошо, – согласилась я, – давай тогда поговорим о Страшиле Билле.

– За ним Нэнси будет как за каменной стеной, – набросилась на меня сестра, – и не такой уж он страшила.

– Ты это Нэнси попробуй доказать, а не мне.

– Нэнси – умная девушка. Она поймет, что из двух бед лучше выбрать меньшую.

– Но наша жизнь – не беда, и с ней не нужно бороться.

– Тебе с твоей философией легко об этом говорить, – перебила меня сестра, – ты всю жизнь жила в мире своей драгоценной литературы, а также в мире фантазий и иллюзий.

А мы – люди простые, нам нужна реальная почва под ногами, и те же пресловутые приземленные Корриганы нам для этого вполне подойдут. Они – то, что нам нужно.

– Это нужно вам, тебе и твоей луковице, а Нэнси – девушка особенная, она из другого материала создана, она погибнет без любви.

– Из какого такого она материала создана, если мы – ее родители, – удивилась сестра, – и мы ее с моим луковицей и создали, тьфу, то есть с моим дорогим мужем Вилли.

Я еле удержалась от смеха. Сестра тоже чуть не лопалась от хохота, но ей нужно было держать себя в руках, потому что она пришла сюда бороться со мной, а не хихикать тут.

– Но Нэнси – действительно особенная девушка, – сказала я.

– Это все твои фантазии, лучше бы ты поменьше забивала ими голову моей дочери.

– Твоя дочь и без меня прекрасно разбирается, что к чему.

– И учиться ей вовсе не обязательно, – продолжила сестра.

– Это тебя умницы Корриганы надоумили, – понимающе спросила я, – по принципу: зачем в этой жизни чего-то добиваться, все равно придется умирать?