Читать книгу "Ратник. Крестоносец - Андрей Посняков"

Михаил усмехнулся и, хлопнув приятеля по плечу, пожелал удачного пути.

Гость завел двигатель и высунулся в форточку:

— Спасибо за все, Миха! Отдохнули классно.

— Да не за что.

— В Питер когда?

— Да к осени выберусь…

— Ну, будешь — заходи. Посидим не хуже, чем у тебя здесь.

— Да уж. Не сомневаюсь.

Махнув рукой вслед отъехавшей «десятке», Ратников немного еще постоял, подумал и, взяв в «УАЗике» сумку, зашел в магазин — за пивком.

И сразу же выпил, вот только отъехал за угол, в тенечек, чтобы особо-то не отсвечивать. Первую бутылку — на этот раз взял бутылочного, оно почему-то казалось вкуснее — Михаил охоботил разом, в три глотка — уж больно после вчерашнего душа горела, прямо таки надрывно просила влаги, а вторую уже смаковал, пил медленно, с чувством. Пил и думал. О браслетике… О Марьюшке… О том невероятном, что приключилось с ним почти год назад. Тоже вот началось все с найденного случайно браслетика — желтовато-коричневого стекла, в виде змейки с красными глазками, благодаря которому Ратников, к ужасу своему, очутился вдруг в тринадцатом веке, а точнее — в тысяча двести сороковом году, 15 июля — как раз в момент знаменитой Невской битвы. На битву эту Михаил, собственно, тогда и приехал в Усть-Ижору — с историческими реконструкторами — целой ватагой! Помахали мечами всласть, потом выпили — как всегда, мало показалось. Миша с Веселым Гансом — Василием Ганзеевым — махнули за водкой. Ратников тогда еще не знал, что Ганзеев — опер, специально внедрившийся в среду реконструкторов: под их видом кто-то поставлял в городские притоны подростков — юношей и девушек — очень странных, словно бы не от мира сего.

Как выяснил Михаил уже позже, разобравшись, где очутился — в Новгороде Великом, мать честная! — ребятами этими торговала целая шайка во главе с боярышней Ириной Мирошкиничной, молодой и обворожительно сексуальной дамой из могущественного аристократического рода. На нее работали хитрые ярыжки, типа Кривого Ярила, тиуна, и такие откровенные садисты, как некий Кнут Карасевич, которого Михаил едва не убил.

В общем, удалось тогда выбраться — вместе с Марьюшкой — да, эта девчонка была оттуда, из прошлого. Холопка — раба!

Ой, не просто оказалось найти эти браслеты — да и сам Ратников далеко не сразу догадался, что это именно с ними все связано. Как выяснилось, перейти время можно было только в двух местах — а может, иных Миша просто не разведал, не установил — в Усть-Ижоре, на месте Невской битвы, и далеко на северо-востоке Ленинградской области, в Долгозерье, рядом с турбазой.

Там-то — уже когда перебрался с Марьюшкой — весьма кстати пришлась помощь Ганзеева, давно пасшего всю банду.

Удалось тогда выбраться, удалось… Ганзеев конечно же так ничего и не понял, думал — странных «рабынь» возили с дальних архангельских деревень или от староверов. Такой же вот староверкой он считал и Марьюшку, Машу, как ее стал называть Михаил, потому как короче.

Именно из-за Маши он и оставил родной Санкт-Петербург, поселившись в сельской глуши, средь непроходимых болот и лесов. Для Маши — любимой! — это действительно оказалось лучше. Ее воспитанная с детства покорность теперь пришлась как нельзя более кстати — лишний раз она ничего не спрашивала, все перемены воспринимала, как есть, занималась домашним хозяйством — только еще не смогла привыкнуть к картошке — и, похоже, была очень счастлива. Еще бы — сбылась наконец давно лелеемая мечта — жить с любимым человеком!

В загсе, конечно, не регистрировались, правда, Миша предложил как-то — в Петербурге — венчаться, но Марьюшка лишь хмыкнула — ты что, мол, совсем с ума сбрендил? Да Ратников и сам знал — по «Русской Правде» жениться на рабе — значит, лишиться всего, самому стать холопом, причем полным — обельным. А вот так жить, с наложницей — это не возбранялось, хотя церковь, конечно, смотрела косо… да не особенно она была и сильна в те времена, в городах только, хотя и там иногда процветало самое оголтелое язычество.

Да, в Петербурге у Маши случился выкидыш… От всего пережитого. Так что предложение Ганзеева — дача в псковской глухомани — пришлось как нельзя более кстати. Девчонка постепенно отошла, повеселела, похорошела, прямо расцвела вся! Людей уже не дичилась, с туристами, рыбаками, охотниками разговаривала смело. Миша даже начал ее потихоньку учить управлять «УАЗиком» — «бесовской повозкой», как ее называла Марьюшка поначалу… А потом, как увидела за рулем «Хантера» православного батюшку, махнула рукой, — учи! Железный конь в хозяйстве сгодится… все равно обычного нет. Подумывали уже и о коровушках — это, конечно, Маша просила — и по осени Ратников решился уже взять телочек, ну, а следующей весной — и кур, и уток, хотя, сказать честно, к животноводству его душа ну уж никак не лежала. Он бы, конечно, Машу в магазин в свой магазин пристроил — продавщицей — вот только подучить кой-чему.

Да… тогда, в прошлом году, банду хорошо приложили: как сказал Ганзеев, ни разу больше ничего необычного в тех местах не было. И это хорошо, хорошо… Только вот, браслетик… Миша ведь тогда так и не смог узнать — как их делают, зачем, по каким технологиям… или это — магия?

Да и черт с ними! Нет ничего — и нет… Только вот девочка Лера… Максик Гордеев ей браслет подарил… А тот где взял? Приедет — спросить: наверняка купил в какой-нибудь сувенирной лавке…

А если это именно тот браслет? Который… И вдруг девочка Лера его случайно сломает… И окажется где-нибудь в средневековье! Вот будет номер!

Черт… и как же позавчера-то об этом не подумал? Жалко девку… Хотя раньше браслеты «работали» только в определенных местах — в Усть-Ижоре и на Долгом озере. Так, может, и сейчас?

Нет, браслет все же у нее надо будет забрать! Под любым предлогом. Но — осторожненько — не сломать.

Размышляя таким образом, Михаил сидел себе в машине, потягивал пивко да посматривал на прохаживавшихся к магазину и обратно местных… слонявшихся гурьбой и что-то оживленно обсуждавших. Ага!!! Вот и участковый объявился… в рубашечке серо-голубой, в фуражке, со всегдашним своим дипломатиком… явно чем-то сильно озабоченный.

Ратников распахнул дверь:

— Димыч!

— Здрасте, Михаил.

— Что такой озабоченный?

— А, — подойдя к «УАЗику», участковый махнул рукой. — Фигней всякой маюсь. Якобы девчонка одна пропала.

— Якобы? А кто?

— Лерка Размятникова, местная юная… ммм… как бы поприличнее выразиться…

— Не надо, я понял. Да ты садись! Пивка?

— А — выпью! — умостившись на сиденье рядом с водителем, младший лейтенант снял фуражку и устало вытер выступивший на лбу пот. Жарило сегодня прямо с утра, и духота такая кругом расстилалась… к хорошей грозе, верно.

— Понимаешь, Михаил, — как всегда, когда волновался, участковый незаметно для себя переходил на «ты». — Я-то в отгулах должен был быть — уже с друзьями договорились в один бар забуриться, да потом в Струги, в баньку съездить… Только собрался, и тут — на тебе, начальство вызывает!