Читать книгу "Добрыня Никитич. За Землю Русскую! - Виктор Поротников"

– Вряд ли эта затея будет иметь успех, – с сомнением в голосе проговорил Регнвальд. – Я ни разу не был на Готланде, меня там никто не знает. Моя мать уехала оттуда на Русь, когда ей было шестнадцать лет. Я родился в Киеве. Ни Скеглар Тости, ни его сын Снорри никогда меня не видели, а равно и все их приближенные. Харальд же родился в Вестфольде, и на Готланде он побывал лишь однажды, когда умерла его мать. С Готланда Харальд и его сестра Тюра уехали в Киев под опеку моих родителей. Я думаю, и Харальда на Готланде все уже позабыли, ведь сколько лет прошло. Мне ныне двадцать семь лет, а Харальду и вовсе уже за тридцать. Определенно мы с Харальдом будем выглядеть в глазах имовитых людей Вестерготланда как самозванцы.

Добрыня был иного мнения. Он принялся с настойчивостью убеждать Регнвальда и Харальда в том, что им нужно непременно заявить свои права на власть в Вестерготланде.

– Вы оба из рода покойного Скеглара Тости, ваши матери были его дочерьми, – молвил Добрыня, подкрепляя свои слова эмоциональными жестами рук. – Какие могут быть сомнения, други мои? Судьба дает вам возможность унаследовать землю ваших предков, значит, надо без колебаний принять этот дар богов. Конечно, знать Вестерготланда уже подзабыла вас, стало быть, вам надо громко и властно напомнить о себе. Встряхнитесь, братья! Вы же отважные воины! Или вы забыли, как сражались в войске Святослава с ромеями и печенегами…

Когда Регнвальд и Харальд ушли в свою палатку, окрыленные словами и замыслами Добрыни, за грубой занавеской в глубине шатра раздались негромкие всхипывания. Заглянувший за полог Рацлав увидел рыдающего Владимира, уткнувшегося лицом в подушку. Рацлав выразительным жестом подозвал к себе Добрыню, который расстилал мягкий войлок на скамье, собираясь лечь спать.

Добрыня присел на ложе рядом с плачущим племянником и мягко коснулся рукой его растрепанных кудрей.

– Что стряслось, голубок? – тихо и участливо спросил он. – Болит у тебя что-то или сон дурной привиделся?

– Ничего у меня не болит, отстань! – сердито отозвался Владимир, повернувшись к дяде и оттолкнув его руку. – Почто ты лишил меня стола княжеского, почто потащил за собой незнамо куда?

– Я решился на это ради твоей же безопасности, дружок, – ответил Добрыня тем же тихим тоном. – После смерти твоего брата Олега нельзя доверять ни Ярополку, ни Свенельду. Дружина у нас невелика по сравнению с войском Свенельда, а на помощь новгородцев нам ныне уповать не приходится.

– Новгородцы не выдали бы меня Свенельду, – промолвил Владимир, обратив к дяде свое красное заплаканное лицо. – Коль ты испугался Свенельда, вот и бежал бы от него один, без меня. Я – сын княжеский, поэтому мой удел править, а не скитаться по чужим землям!

– Ты еще будешь княжить в Новгороде, племяш, – уверенно произнес Добрыня. – Не вечно мы будем скитаться у чужих очагов, поверь мне.

– Лжешь! – взвизгнул Владимир, ударив кулаком по постели. – Я слышал твой разговор с Регнвальдом и Харальдом. Ты променял Новгород на Вестерготланд, хочешь прибрать к рукам тамошние земли. Ты подталкиваешь Регнвальда и Харальда к тому, чтобы они вокняжились в Вестерготланде, а сам хочешь быть при них советником. Ты все хитро продумал, дядя. – Владимир нервно усмехнулся. – Ты потому и уступил Свенельду Новгород без борьбы, ибо сделал ставку на Регнвальда и Харальда. Токмо я-то тут при чем?

– Не горячись, племяш. – Добрыня был по-прежнему невозмутим. – Со временем ты поймешь правоту всех моих действий. Нам нужно сильное войско, лишь тогда ты сможешь на равных разговаривать со Свенельдом и Ярополком. Это войско мы добудем у варягов, и в этом деле нам помогут Регнвальд и Харальд.

– Дядюшка, отпусти меня и Рацлава обратно в Новгород, – умоляюще проговорил Владимир. – Не хочу я ехать к варягам, они злые и жестокие. Варяги могут пообещать тебе свою помощь, а сами нанесут тебе удар в спину, позарившись на твои деньги и корабли.

– Нет, дружок, – твердо промолвил Добрыня, – я не могу оставить тебя без своей защиты. Я обещал твоей матери, своей сестре, всегда быть рядом с тобой.

– Ну отпусти меня хотя бы в Ладогу, дядюшка, – слезно ныл Владимир. – Вряд ли Свенельд сунется в Ладогу. Я пересижу там и приеду в Новгород, когда Свенельд уберется оттуда.

– В эту пору года через Ладогу до Новгорода постоянно идут караваны торговых судов, – сказал Добрыня. – Кто-нибудь из купцов запросто может проболтаться о том, что ты в Ладоге. И тогда люди Свенельда мигом доберутся до тебя, дружок. – Добрыня выразительно провел ребром ладони себе по горлу, показывая племяннику, какая у него будет участь в таком случае.

От обиды и отчаяния юный Владимир зарыдал в голос, упав на постель лицом вниз, при этом он дергал руками и ногами, отпихивая от себя Добрыню. Капризный княжич прибегнул к последнему средству, желая добиться своего, памятуя, что в прошлом потоки его слез порой размягчали суровое дядино сердце.

Добрыня отошел к своему ложу и как ни в чем не бывало стал снимать с себя сапоги.

Лежавший на медвежьей шкуре Рацлав негромко заметил Добрыне, мол, не лучше ли и впрямь оставить Владимира в Ладоге, ведь неведомо, что их ожидает впереди.

Добрыня досадливо отмахнулся от Рацлава: мол, и ты туда же!

– Спи! – бросил Добрыня Рацлаву. – Подъем завтра будет ранний.

– Как же, уснешь тут! – проворчал Рацлав, сделав кивок в сторону занавески, за которой надсадно рыдал Владимир.

– Ничего, пусть поплачет наш княжич, крепче спать будет, – промолвил Добрыня и загасил масляный светильник.

* * *

На другой день буря на озере утихла, дождь прекратился, голубые небеса очистились от завесы из туч.

– Ну вот, боги и без всяких жертв с непогодой управились, – сказал Добрыня, помогая своим людям перетаскивать походную утварь с берега на ладью. – Поспешайте, други. Надо поскорее отчаливать, а то ведь милость богов переменчива.

– Не дело это, Добрыня, – промолвил Харальд. – Надо бы отблагодарить богов хоть какой-нибудь жертвой, это займет немного времени.

Раздраженно повернувшись к Харальду, Добрыня махнул рукой туда, где маячили в туманной дымке купеческие суда с горделиво загнутыми носами.

– Вон, они отсыплют богам от щедрот своих, благо эти торгаши уже почти у цели, – обронил он. – А наш путь токмо начинается, пусть боги сохранят нас на этом пути, тогда они и получат от нас воздаяние. Я не привык расплачиваться за незаконченное дело.

После двухдневного пути по реке Неве, берега которой утопали в дремучем лесу, ладьи Добрыни вышли в Варяжское море. Среди дружинников Добрыни было несколько человек, которым в прошлом довелось побывать на торговых ладьях на острове Готланд и на побережье Свеаленда, они-то и указывали путь всей флотилии. Ладьи двигались на запад, не отдаляясь от лесистого берега, который все время маячил слева по борту. На ночь корабли приставали к суше. Это был совершенно дикий край, утопающий в лесах и болотах. Здесь жила чудь, небольшой лесной народ, промышляющий охотой и рыболовством. Свои селения чудь укрывала в лесных урочищах подальше от морского берега, опасаясь людей, плавающих на больших кораблях. Разбойные варяги и купцы из разных земель частенько нападали на чудь, захватывая людей из этого племени для продажи в рабство.