Читать книгу "Пылкий любовник - Сандра Мэй"

Ей наперебой рассказывали о Каса дель Соль, угощали остывшими пончиками и согревшимся лимонадом, потом кто-то предложил выпить за знакомство из уже знакомой фляги – в результате четыре часа пути пролетели совершенно незаметно. На главной – и единственной – площади Каса дель Соль из автобуса-ветерана вышла совершенно счастливая и довольная жизнью Морин Килкенни.

Навстречу ей с радостным визгом ринулась та, кого, без всякого преувеличения, стоило бы назвать секс-бомбой. Миллисент Риджбек была рыжеволоса, синеглаза, стройна, высока и даже в этот жаркий день тщательно накрашена. Одним словом, она на все сто заслуживала эпитета «охренительная», которым недавно наградили ее Билл Смит и Фрэнк Марло, ее жених.

Миллисент была одета в джинсы и футболку, голова изящно повязана прозрачным шарфиком, на ногах – светлые полукеды. Морин мимоходом привычно позавидовала подруге, всегда ухитрявшейся выглядеть сногсшибательно в любом наряде.

Сама Морин роста скорее маленького, чем невысокого, волосы у нее черные и буйно вьющиеся, а потому не поддающиеся никаким попыткам уложить их хотя бы в подобие прически; глаза зеленые с синевой – и это самая яркая черта ее внешности. Глаза Морин напоминают о море, не о том холодном стальном море, которое омывает берега Ирландии, ее родины, но о теплом южном море, в котором живут кораллы, разноцветные рыбки и волшебницы-русалки. Ресницы у Морин длинные, спичек на шесть – старинный школьный метод измерения длины девичьих ресниц. Возможно, он не слишком романтичен, этот метод, – зато беспристрастен.

Брови у Морин густые, но не чрезмерно, а главная их особенность в том, что они постоянно немного вздернуты, как бы в изумлении. Скулы высоковаты и бледноваты, зато носик – прелесть, а губки – чистый коралл. Косметику Морин не очень любит, главным образом потому, что не умеет ею пользоваться. Что еще? У нее стройная фигурка, высокая маленькая грудь, точеные бедра и сильные ноги. Больше всего ей идут брюки и облегающие свитера, а еще, скорее всего, пошло бы шелковое облегающее платье из изумрудного шелка, но такие вещи никогда в жизни не появлялись в ее гардеробе.

Таким образом, можно констатировать, что на площади в этот предвечерний час обнялись, словно сестры, две полные противоположности: высокая рыжеватая блондинка и маленькая брюнетка.

Дружили они с самого первого года учебы, сначала потому, что жили в одной комнате, потом – потому что выяснили почти полное родство душ. Им нравилась одинаковая музыка, они обожали смотреть одни и те же фильмы, и даже готовить они не умели совершенно одинаково. Правда, у них имелись серьезные расхождения во взглядах на противоположный пол, но это только способствовало укреплению девичьей дружбы.

Миллисент любила элегантных красавцев в хороших костюмах и дорогих машинах. Морин предпочитала лохматых умников. Миллисент то и дело крутила бурные романы с разрывами, слезами, красочными сценами – Морин ограничивалась простой, но крепкой дружбой и совместными бдениями в библиотеке. Настоящий роман поджидал Миллисент дома, в Каса дель Соль, а Морин...

Нет, у нее был опыт. Довольно слабенький, оставивший по себе воспоминания частью стыдные, частью горькие, но все же был. ЭТО с ней случилось во втором семестре, и с тех пор Морин старалась даже во сне не вспоминать ту свою первую и единственную ночь с мужчиной.

Она была неопытна ровно настолько, насколько это в принципе возможно в наш просвещенный век. То есть чисто технически она себе все представляла вполне удовлетворительно, но вот с практикой пришлось туго. Разумеется, в этом не было бы ничего страшного – у всех когда-то бывает ПЕРВЫЙ РАЗ, – но доконало ее то, что она услышала на следующее утро в столовой. Ее парень, тот самый, от которого она ушла на рассвете, смущенная и взволнованная, довольно громко сообщил своим друзьям, что «англичаночка лежала бревно бревном». Дружного гогота Морин уже не слышала. Она мчалась в кампус.

Прорыдала она сутки. Миллисент металась вокруг нее с холодной водой и мокрым полотенцем, а потом Морин приняла душ – и поклялась, что больше никогда в жизни не допустит, чтобы ее унизили.

Теперь Миллисент выходит замуж, а Морин... Морин порадуется за подругу, посмотрит на Техас, а потом будет думать, чем заняться дальше. Учитель из нее не получился, так что...

– ... И ведь сам Бог тебя послал, честное слово, я так сразу и подумала! Ты же собиралась преподавать, вот и будешь у нас учительницей! Разумеется, не навсегда, но ведь ты писала, что пока ни в чем не определилась, а здесь...

– Погоди, Милли. Я в автобусе выпивала, так что у меня заторможенные реакции.

– Ты в автобусе ЧТО делала?

– Выпивала. Э... Настоящее кукурузное пойло на жженом сахаре. Буквально от всего.

– Это Дженкинс, убей бог мою душу! И папаша у него такой, старый пьяница. А ты, мисс Килкенни, тоже хороша. Как ты не умерла-то с непривычки?

– Так я привыкла. Он мне два раза наливал. Первый раз перед Сакраменто, меня тошнило...

– Еще бы! С нашего пойла...

– Да нет! Оно как раз меня спасло. Ладно, не будем о нем. Вообще-то сильная вещь. Вы не пробовали заправлять им машины?

– Надо бы. Вот наш дом. Прошу.

Дом Миллисент, в котором она проживала со своей единственной родственницей, престарелой тетей Мэг, выглядел ухоженным и чистеньким. Видно было, что его обитатели – люди трудолюбивые и добросердечные. Покрашенный в яркие жизнерадостные цвета, крытый алой черепицей, дом напоминал голландские постройки. Так и хотелось представить рядом с ним маленькую мельницу...

Морин отвели комнату на втором этаже. Ванная комната у нее была своя, хоть и совсем крохотная, но Морин никогда не любила принимать ванну, так что это ее мало волновало. Душ следовало принять прежде всего, и девушка торопливо разделась, крикнув Милли через дверь, что будет готова через полчаса.

Прохладная вода бодрила после утомительной дороги, смывала пот и пыль, и Морин счастливо рассмеялась, не открывая глаз. Она подняла руки, потянулась, почти коснулась металлической лейки душа...

Внезапно по ее обнаженной спине побежали мурашки. Кто-то осторожно тронул ее руку, вытянутую вверх. Кто-то очень большой и совершенно неожиданный в таком интимном месте.

Морин открыла глаза и посмотрела наверх. В следующий момент весь дом содрогнулся от душераздирающего вопля. Грохнула одна дверь, вторая, торопливо зашлепали по лестнице босые ноги.

Фрэнк Марло на сегодня отпросился у Билла Смита, чтобы побыть с невестой, а заодно познакомиться с ее лучшей подружкой, которая должна была стать свидетельницей на свадьбе. В этот момент Фрэнк как раз снимал второй сапог возле входной двери – Милли была патологически чистоплотна.

Он успел выпрямиться и обернуться – в следующий момент у него в объятиях оказалась совершенно голая и отчаянно вопящая девица, незнакомка, которая вцепилась в него изо всех сил. Миллисент Риджбек, поспешившая из кухни навстречу жениху, а потом и на помощь подруге, остановилась на пороге в некотором смятении. Уж больно двусмысленно выглядела эта картина: Фрэнк, сжимающий в объятиях обнаженную Морин!