Читать книгу "Второй удар гонга - Агата Кристи"

Чай был накрыт на лужайке. По одну сторону от стола вниз, к песчаному, отливавшему медью берегу, от фасада с французскими окнами вела широкая лестница; по другую, дополняя полуденную картину, высился ливанский кедр. В сторонке на зеленой траве стояли еще два белых, украшенных росписью и резьбой стола, садовые стулья и кресла. На стульях лежали разноцветные подушечки, кресла были полотняные, удобные, в каких хорошо вытянуться и вздремнуть. Одни были с козырьками от солнца, другие без.

Полдень склонился к вечеру, и трава приобрела темный густой оттенок. Золотой свет лился на песчаный берег, и сквозь ветви стройного кедра просвечивало розово-золотистое небо.

Том Аддисон ждал гостя, вытянувшись в плетеном кресле, и мистер Саттерсвейт с умилением отметил, что ноги его, немного отекшие, как и прежде, обуты в комнатные уютные шлепанцы, правда, выглядят шлепанцы странно. Один красный, один зеленый. Милый старый Том, подумал мистер Саттерсвейт, он нисколько не переменился. Тот же, что и всегда. И тут же подумал: «Какой же я болван. Конечно, я знаю, при чем здесь дальтонизм. И почему это я сразу не догадался?»

– Думал, ты уже никогда до нас не доедешь, старый ты черт, – сказал Том Аддисон.

Он был все еще красив, этот крепкий, широкоплечий, широколицый старик с глубоко посаженными серыми блестящими глазами. Каждая черточка в его лице свидетельствовала о характере добром, приветливом и смешливом. «Он не изменился», – подумал мистер Саттерсвейт.

– Не могу встать тебе навстречу, – сказал Том Аддисон. – Теперь, чтобы заставить меня подняться, нужны двое крепких мужчин да еще и палка в придачу. Ну как, ты уже познакомился с моей семейкой или нет? С Симоном-то вы, конечно, встречались.

– Конечно. Давненько, но вы почти не изменились.

Командир эскадрильи Симон Жийа был красивый, худой, рыжеволосый человек.

– Очень жаль, что вы так ни разу и не приехали в Кению, – сказал он. – Вам бы у нас понравилось. Там я многое вам показал бы. Да уж, никогда не знаешь, что тебя ждет. Я-то думал, там меня и похоронят.

– У нас здесь вполне приличное кладбище, – сказал Том Аддисон. – Церковь не реставрировали, потому она осталась целехонька, новых построек всего раз-два и обчелся, так что места на кладбище хватает. Кстати, этих новомодных надгробий у нас тоже нет.

– Что за мрачная тема, – сказала с улыбкой Берил Жийа. – А вот и наши мальчики. Но вы ведь знакомы с ними, мистер Саттерсвейт, не так ли?

– Не уверен. Взрослыми я их еще не видел, – сказал мистер Саттерсвейт.

В последний раз он видел их детьми, в тот день, когда их привезли из приготовительной школы. Родители у них были разные, но их частенько принимали за братьев. Оба почти одинакового роста, оба рыжеволосые. Роланд в отца, а Тимоти, наверное, в свою золотоволосую мать. Кроме того, они, казалось, очень любили друг друга. Но если присмотреться, подумал мистер Саттерсвейт, на самом деле не очень они похожи. И теперь, когда, по его подсчетам, мальчикам исполнилось года двадцать два – двадцать пять, различие это резче бросалось в глаза. Роланд не походил не только на деда, но даже, если не считать рыжих волос, и на отца.

Когда-то мистер Саттерсвейт думал, что мальчик, наверное, будет похож на покойную мать. Но и с ней сходство было небольшое. Почти ничего общего. Тимоти больше походил на сына Лили. Та же нежная кожа, тот же высокий лоб, та же узкая кость.

– Меня зовут Инес, – прозвучал рядом с мистером Саттерсвейтом мягкий глубокий голос. – Вряд ли вы меня помните. Мы с вами виделись очень давно.

«Очень красивая девушка, – только и подумал мистер Саттерсвейт. – Южный тип». Ему вспомнились дни, когда он был самым желанным гостем у только что поженившихся Пилар и Тома. В Пилар, подумал он, та же посадка головы, та же изысканная и надменная южная красота. За спиной Инес стоял ее отец, доктор Хортон. За те годы, что они не виделись, доктор постарел. «Очень славный и добрый человек. Отличный врач, он не честолюбив, но надежен и предан дочери», – подумал мистер Саттерсвейт. Доктор Хортон явно гордился своей Инес.

Мистер Саттерсвейт понял, что наконец обрел счастье. Пусть он еще незнаком как следует с этими людьми, подумал он, но они напоминают ему о тех, кого он знал и любил. Эта темноволосая красавица, эти два рыжих юноши, да и Берил Жийа, которая суетливо расставляет сейчас на подносе чайные чашки и кричит горничной, чтобы та несла из дома тарелки с пирожными и бутербродами. Как здесь хорошо! Стулья были расставлены вокруг стола так, чтобы всем удобно было дотянуться до угощения. Мальчики сели за стол и пригласили мистера Саттерсвейта занять место между ними.

Он почувствовал себя польщенным. Он и сам хотел в первую очередь познакомиться именно с ними и понять, похожи ли они на Тома в юности. Он вспомнил о Лили. «Как было бы хорошо, если бы сейчас здесь была Лили. Я вернулся, – подумал мистер Саттерсвейт, – вернулся не только сюда, я вернулся в юность». Здесь его принимали мать и отец Тома, его тетка – кажется, тетка, – двоюродный дед и кузины. И сейчас, пусть почти никого не осталось, все равно это та же семья. Том в своих комнатных шлепанцах, в зеленом и красном, постаревший, но веселый и счастливый. Счастливый тем, что он среди близких. И Довертон тот же или почти тот же, каким и был. Может быть, кое-что следовало бы немного привести в порядок, но лужайка великолепна. Внизу за деревьями сверкает та же река. Да, деревья, пожалуй, подросли. Дом, быть может, нужно кое-где подкрасить, но лишь кое-где, лишь местами. В конце концов, Том человек не бедный. Настолько не бедный, что неплохо управляется с большим поместьем. Человек нетребовательный, он тратит деньги только на поддержание хозяйства, и все. Сейчас он почти не выезжает, почти не путешествует, ему нравится жить в деревне. Никаких больших приемов, приезжают только друзья. Друзья, которые гостят день-другой и уезжают, друзья, которые напоминают ему о прошлом. Дружелюбный дом.

Отодвинувшись от стола, мистер Саттерсвейт немного развернулся вместе со стулом, так чтобы лучше было смотреть на реку. Возле реки, конечно, стояла мельница, а на другом берегу шли поля. Он обрадовался, заметив на одном из них пугало, на голове у которого красовалось птичье гнездо. «Очень похоже на мистера Харли Кина, – мелькнуло у него в голове. – А вдруг это и есть мой друг мистер Кин», – подумал мистер Саттерсвейт. Мысль была абсурдна, и кроме того, если кто-то и попытался бы придать пугалу сходство с мистером Кином, едва ли он сумел бы придать ему изысканность позы, свойственную мистеру Кину и совершенно несвойственную пугалам.

– Любуетесь пугалом? – сказал Тимоти. – А мы, знаете ли, даже имя ему дали. Мы его зовем мистер Харли Барли.

– Неужели, – сказал мистер Саттерсвейт. – Боже мой, до чего интересно.

– Разве? – с любопытством спросил Роли.

– Э-э, оно чем-то напоминает одного моего знакомого, которого зовут тоже Харли.

Молодые люди запели:

Харли Барли, верный страж,

Стережет прибыток наш,

Стережет ячмень и рожь,