Читать книгу "Снежная смерть - Брижит Обер"

Я протягиваю руку в пустоту, короткий смешок, чье-то неловкое пожатие. Потом неровные шаги и кто-то молча прикасается к моему плечу.

— Леонар де Кинсей, — тоном церемониймейстера объявляет мадам Ачуель. — Леонар — это наш астроном. — Шепот мне на ухо: — К сожалению, поражение моторных функций.

Леонар удаляется.

— Кристиан, — продолжает она.

— Зд’австуйте, ма’музель! — раздается зычный голос. — Зель-зель-зель, на кухне кисель!

— Не говори глупостей! Кристиан страдает легкой степенью дебильности со склонностью к эхолалии, — шепчет Франсина. — Летиция, иди же сюда, милая.

Странное скольжение. Ах, это по паркету скользят ходунки.

И это продолжается около четверти часа. Их восемь человек, у всех психические или моторные нарушения: Центр принимает всех. Жан-Клод, двадцать восемь лет, страдает болезнью Шарко, ведущей к прогрессирующему и неизлечимому параличу, помешан на видео и не выпускает из рук камеру. Бернар, двадцать пять лет, полностью асоциален, у него «диагностировали синдром Ганзера» (это что еще такое?) и НКН (это я понимаю — навязчивые компульсивные нарушения: страдающие ими люди по сто раз моют руки или по шестьсот раз проверяют, закрыт ли газовый кран). Эмили, тридцать два года, страдает трисомией. Клара, сорок три года, олигофренка. Эмили считает Клару идиоткой, но, судя по всему, они друг друга стоят.

От их странных голосов у меня начинается головокружение, я путаю имена и, когда дело доходит, наконец, до чая, уже чувствую себя усталой. Чаепитие проходит с определенными сложностями, так как обслуживают нас сами больные под присмотром двух воспитателей, Юго и Мартины.

— Вам, наверное, интересно, как мы выглядим, — любезно говорит мне Юго. — Ну так вот, Мартина похожа на старшую сестру в «Полете над гнездом кукушки», — продолжает он со смехом.

— А ты — на капитана Хэддока, только рыжий! — парирует она.

Франсина Ачуель пускает вокруг стола кекс, «испеченный нашими постояльцами», и настаивает, чтобы мы брали куски побольше.

Иветт вполголоса спрашивает у Юго, что такое «олигофрения».

— Под этим словом подразумевают умственную отсталость, — отвечает Юго.

— Люди, которых раньше называли «невинными», — вторит ему Мартина. — Различают тех, кто может говорить и обучаться на элементарном уровне чтению и письму, тех, кто могут только говорить, и тех, кто не способен даже овладеть речью, — добавляет она, одновременно ругая Клару, которая пытается вырвать чашку из рук Эмили.

— Что касается синдрома Ганзера, — снова вступает Юго, — то страдающие им люди, вроде Бернара, систематически дают неправильные ответы на вопросы, хотя прекрасно понимают (так, во всяком случае, считается), что им говорят.

— Сколько весит Бернар? — спрашивает Иветт еще тише.

— Сто двадцать килограмм при росте метр семьдесят, — отвечает Юго.

Толстяк. Они продолжают болтать. Я рассеянно вслушиваюсь в разговор, я чувствую напряжение, мне не нравится находиться в компании незнакомцев, рассматривающих меня в то время, как я их видеть не могу. И, — я знаю, что это чувство не делает мне особой чести, — общество «отсталых» всегда меня тяготило. Ощущение, что ты не отвечаешь их ожиданиям, их потребностям. И определенное отвращение перед физическим контактом, к которому они почти всегда стремятся. Я не получаю удовольствия от физических контактов, за исключением сексуальных. Бенуа часто укорял меня за холодность. Как я теперь изменилась, Бенуа! Как я зависима!

Внезапно раздаются радостные крики в ответ на чье-то бодрое: «Привет всей честной компании!». Ян. Судя по всему, пациенты его любят. Эмили восторженно повторяет его имя, Магали с энтузиазмом трясет меня за руку, Кристиан громко сопит.

Франсина хочет представить нас друг другу, но Ян объясняет ей, что мы уже познакомились.

Не прошло и пятнадцати минут, как разговор свернул на страшное убийство в Антрево. Ян узнал свежие новости от одного «дружка»-горнолыжника, который одновременно возглавляет бригаду местной жандармерии, ведущую расследование. Как только он начинает рассказывать, Франсина громко кашляет, и Ян замолкает.

— Юго, еще не пора смотреть сериал? — спрашивает она. — Кто хочет посмотреть сериал в игровой комнате, могут пойти туда с Юго.

— Вы позволяете им смотреть «Блюз городской полиции»? — удивляется Иветт (она знает программу наизусть).

У меня в памяти всплывают резкие звуки, выстрелы, ругательства, сцены погони в машинах под визг тормозов, тяжелое дыхание спортсменов и/или влюбленных…

— Они же взрослые! — отвечает Франсина Ачуель.

— Мы, знаете ли, не сахарные! — бросает Петиция. — Ну все, я пошла, обожаю это кино!

Шарканье ног, кто-то звучно чмокает меня в щеку.

— Это Магали, — объясняет Франсина. — Она никогда не пропустит серию, она обожает мигалки.

Прикосновение к моей руке.

— Это Кристиан.

— Пин пон, пин пон, йи-и-и-и!

Другие выходят, не попрощавшись. Слышу, как Бернар бормочет сквозь зубы: «Надо вымыть обе руки, завтра суббота».

— Ян, я буду вам весьма признательна, если вы не станете обсуждать такие болезненные темы при наших больных! — восклицает Франсина, когда все уходят. — Вы же знаете, насколько они чувствительны.

— Но вы же усаживаете их перед телевизором! — огрызается Ян.

— И что же? Что сказал ваш жандарм? — перебивает их Иветт, снедаемая любопытством.

— Ничего приятного. Информация точна: девушку распяли заживо, а потом силой влили в рот литр чистой жавелевой воды, очевидно, через воронку.

Возмущенные возгласы. Я сжимаю зубы и отдаю себе приказ: не давать волю воображению.

— А потом? — это снова Иветт, изменившимся голосом.

— С ее бедер срезали добрых два фунта мяса, словно хотели приготовить хороший бифштекс!

— Ян! Немного уважения! — с возмущением восклицает Франсина.

Мне кажется, она недооценивает его спортивное образование.

— По первым оценкам, женщине было около тридцати, это брюнетка с длинными волосами, синими глазами, без особых примет, — спокойно продолжает Ян. — Они уже связывались с ТССПД, но пока без особого успеха.

— С чем связывались? — спрашивает Франсина. — Вы можете ясно изясняться?

— С Технической службой судебного поиска и документации, — расшифровывает Ян. — Филипп очень верит в научные методы. Он стажировался в НЦУСП и ИКИ, — добавляет он с удовольствием. — В Национальном Центре усовершенствования судебной полиции и в Институте криминалистических исследований.

— Ну и ну! — шипит Иветт сквозь зубы. — И они что-нибудь нашли?

— Ничего. Они собираются показать фотографию жертвы по телевидению.

— Ясное дело, какая-то бомжиха, нарвалась случайно на садиста в здешнем сквере, — провозглашает Иветт.