Читать книгу "Кинжал всевластия - Наталья Александрова"

Он перевел дыхание. Лицо старика еще больше побледнело, грудь поднималась тяжело и неровно.

– Потому мы и таимся в этих забытых Богом местах, чтобы священное оружие не попало в чужие руки! Я сказал вам, что, вложив кинжал в ножны во время священного ритуала, можно обрести великую власть. Но это может сделать только потомок древних королей. Если же это совершит случайный человек, а также если не соблюсти в точности ритуал – последствия будут ужасны, все народы мира ждет тогда страшный конец! Так вот, сыновья мои, нынче ночью я видел сон, вещий сон…

Шейх снова прикрыл глаза, словно его утомлял дневной свет, но на этот раз он не замолчал, он продолжал говорить, должно быть, боясь, что не успеет закончить, не успеет сообщить сыновьям свою последнюю волю.

– В этом сне ко мне явился последний из древних королей и сказал мне, что некие нечестивые люди охотятся за священным кинжалом. До сих пор наш род благополучно хранил доверенную ему тайну, выполняя завет королей, но так будет не всегда. И вот, чтобы уберечь мир от страшной беды, древний король приказал разделить святыню. После моей смерти ты, Кемаль, возьмешь себе священный кинжал и будешь по-прежнему кочевать в этих местах. Ты же, Мехмет, возьмешь ножны, половину людей и половину стад и отправишься с ними на восток. Там, далеко за горами, есть безопасные места, где ты сможешь сберечь свою часть святыни…

Шейх замолчал, и сыновья подумали, что он уже отошел в чертоги смерти. Но вдруг лицо его дрогнуло и порозовело, старик приподнялся и воскликнул:

– Поклянитесь, что выполните мою последнюю волю! Выполните ее в точности! Поклянитесь перед моим смертным одром на самой большой святыне этого мира – на оружии древних королей!

И сыновья шейха поклялись.

Еще не опустилось солнце за горизонт, как шейх Абдалла отошел в вечные чертоги смерти.

Братья похоронили его по обычаю предков, закололи черного барана и устроили поминальную трапезу. А уже на рассвете нетерпеливый Мехмет, отсчитав половину овец и верблюдов, собрав половину рода, спрятал на груди древние ножны, вскочил на вороного отцовского коня и двинулся на восход солнца.

Степан подошел к двери своей квартиры, достал ключи, но прежде чем вставить ключ в замочную скважину, настороженно оглянулся. Всю дорогу ему казалось, что кто-то идет за ним по пятам, кто-то смотрит ему в спину пристально и неотступно.

Разумеется, на лестнице никого не было.

Степан перевел дыхание, открыл скрипучую дверь, вошел в темную прихожую.

Он жил в двухкомнатной квартире, занимая в ней одну комнату. Во второй обитала тихая старуха, отзывавшаяся на удивительное отчество Африкановна.

Степан мечтал, что со временем вторая комната естественным образом освободится и он заживет в отдельной квартире. Хотя, надо признаться, Африкановна Степану совершенно не мешала, из своей комнатки выходила только в сумерках, как будто была ночным животным, тихонько варила еду в маленькой алюминиевой кастрюлечке, бормоча при этом что-то себе под нос.

Степан думал, что она молится, но как-то, прислушавшись к тихому бормотанию, разобрал слова советской песни:

«Мы с железным конем все поля обойдем, уберем, и посеем, и вспашем…»

Как-то Степану понадобилась соль, и он неохотно постучал в дверь соседки.

Африкановна не отозвалась, тогда он толкнул ее дверь, заглянул внутрь.

Соседка сидела в углу комнаты. На стене над ней было развешано то, что Степан сперва принял за иконостас. Однако, приглядевшись внимательнее, он разглядел пожелтевшие вырезки из старых советских газет и фотографии каких-то людей в военной форме устаревшего образца и в рабочих спецовках, некоторые из них показались Степану смутно знакомыми. Среди них то и дело попадалась некрасивая молодая женщина в косо завязанной косынке, в которой он с немалым удивлением узнал черты Африкановны.

И вот теперь, с удивившей его самого робостью, Степан проскользнул мимо двери соседки, открыл дверь в свою комнату, вошел внутрь и наконец перевел дыхание.

Он был дома, он был один, он был в безопасности.

– Здравствуй, Степа! – раздался вдруг из глубины комнаты низкий насмешливый голос.

Степан шарахнулся обратно к двери, споткнулся о половик, едва не упав, сохранил равновесие, дернул на себя ручку двери, но тот же насмешливый голос остановил его:

– Ты чего такой нервный? Заходи, будь как дома!

Степан остановился, опустил руки, развернулся.

Комната была погружена в полумрак, и в дальнем углу, в старом продавленном кресле, темнела человеческая фигура.

– Ты, что ли, Штандартен? – проговорил Степан настороженно.

– Ну вот, узнал! – хмыкнул гость. – А я уж надеялся – не узнаешь, и я разбогатею! Знаешь, есть такая примета. Ладно, Степа, заходи, заходи, поговорим!

– А ты как сюда попал?

– В квартиру соседка твоя пустила, а комната оказалась не заперта, вот я и вошел! И то – не в прихожей же тебя дожидаться!

– А что в темноте сидишь?

– А мне темнота нравится! – Штандартен откровенно веселился. – Знаешь, как говорят, темнота – друг молодежи! Мы с тобой, правда, не такие уж молодые, но еще и не старые… тебе, думаю, темнота тоже нравится – ты же у нас «черный следопыт»! Впрочем, если хочешь, включи свет, я не возражаю!

Степан перевел дыхание, скользнул к окну, задернул плотные шторы и только после этого щелкнул выключателем. Комнату залил уютный желтый свет, и он смог разглядеть своего незваного гостя.

Штандартен сидел в старом кресле, вальяжно развалясь, как у себя дома. Светлые волосы коротко острижены, блеклые, бледно-голубые глаза посажены слишком близко к переносице. Подбородок скошен, отчего лицо кажется вялым и безвольным. Черное кожаное пальто расстегнуто, из-под него виднеется черный, глухо застегнутый китель, сшитый по образцу эсэсовского. За странные наряды и за любовь ко всему, что отдает мрачной эстетикой Третьего рейха, этого чокнутого и прозвали Штандартенфюрером, или проще – Штандартеном.

Он охотно откликался на прозвище, а настоящего его имени никто не знал. Впрочем, Степана его имя и не интересовало. Ему важно было одно – что Штандартен покупает их с Мишкой находки и платит, почти не торгуясь.

Обычно они сами приходили к Штандартену домой после удачных экспедиций. Жилище покупателя выглядело мрачно – на стенах нацистские плакаты, портреты Гитлера и его приближенных, по углам – флаги и вымпелы со свастикой, начищенные до блеска немецкие каски, выцветшие мундиры СС и вермахта. Другие «сувениры» хранились не на виду, в потайной комнате, – немецкие автоматы и винтовки, пистолеты и десантные ножи, и даже тяжелый пехотный миномет. Оружия в этой комнате хватило бы, чтобы вооружить небольшую пехотную часть.

– Ну что, Степа, накопали сегодня что-нибудь? – осведомился Штандартен, когда его глаза привыкли к свету.