Читать книгу "Моему судье - Алессандро Периссинотто"

— …но у этой сети в Италии есть еще не защищенные ответвления, потому-то мы и подумали о вас.

— Да, я занимаюсь именно защитой, — ответил я, просто чтобы не молчать.

— Вот именно. И насколько мне известно, у нас вы лучший, ваша фирма — самая надежная. Разумеется, у компании, о которой мы говорим, имеются собственные специалисты, но для итальянского филиала они ищут кого-нибудь, кому хорошо знакома специфика страны.

Я подумал, отчего бы иностранной финансовой компании, у которой, несомненно, уже существует надежная система защиты, не использовать те же самые протоколы, вместо того чтобы гоняться за какими-то «местными особенностями». Но он продолжал:

— Вопрос не только в том, чтобы предотвратить несанкционированный доступ к счету клиента и обеспечить конфиденциальность. Речь не идет об обычном онлайновом банке. Здесь требуется обезопасить множество взаимосвязанных операций, автоматизированных трансакций и по крайней мере три года следить за эффективностью системы. Вы понимаете?

Нет, я не понимал, мне вообще так и не удалось многого понять. Я, например, не понимал, куда уходят мои деньги, что уж говорить о чужих трансакциях. Но, разумеется, ответил, что да, все, дескать, ясно.

Он вытащил папку из картона, похожего на ткань, черную папку с белой наклейкой в голубой рамочке. На ней было написано «Гоген». Я подумал, что для финансовой компании это неожиданно поэтическое название и что красками таитянских пейзажей им хочется расцветить сухие банковские операции. Потом бросил взгляд на другие черные папки, сложенные аккуратной стопкой на необъятном письменном столе, и прочел имена Сислея, Тернера, Делакруа: каждое досье носило имя какого-нибудь художника, и имена художников окутывали покровом тайны названия фирм, делами которых занималась «Мида Консалтинг».

Из папки «Гоген» он вынул бумагу и сказал:

— Вот бюджет на три года, выделенный на обеспечение информационной безопасности, фактически — на оплату вашей работы, отчетность не требуется.

Я подсчитал нули после семерки, которая шла сразу за знаком евро. Прикинул в уме, сколько выходит в лирах, потом пересчитал нули… знаете, как когда видишь на витрине какую-то вещь и не можешь сообразить, сколько она стоит. Я уже не чувствовал себя растерянным оттого, что не мог взять в толк, чего же от нас хотят: внезапно я понял, какая стратегия поможет нам защитить бизнес столь щедрых клиентов, а главное, знал — о чем бы нас ни попросили, за такие деньги мы это сделаем.

Я был на вершине, господин судья. Немногим более двух лет назад я был на вершине.

— Прочтите не торопясь это предварительное соглашение, — сказал мне Эннио Лаянка. — Мы увидимся снова здесь, у меня, на будущей неделе в четверг, в то же время. Вас устраивает?

— Я переговорю с моим компаньоном и сообщу вам, что мы решили.

Можно подумать, Марио стал бы возражать, можно подумать, он отказался бы от такого заказа. Я просто думал, что лучше не показывать нашу заинтересованность, нашу готовность принять предложение.

Казале, Трино-Верчеллезе, Кивассо.

До сих пор моему бегству практически ничто не препятствовало. Мне это казалось странным. Как ни странно, никто не подумал, что я заверну в Турин, как ни странно, никто не навел справок в автоинспекции, в отделе регистрации транспортных средств или где-нибудь еще и не обнаружил, что единственным транспортным средством, которое оставалось в моем распоряжении, был мой R-45. Странно, что нас с мотоциклом никто не искал.

Время от времени приходилось останавливаться, потому что болели колени, мышцы ног, копчик. Все у меня затекало, я мерз. Тогда я приставал где-нибудь у обочины, в укромном месте, разминался и ехал дальше.

Однажды мне пришлось заправиться. Я уже ехал по дороге, которая связывает городки у подножия туринского холма, — Сан-Раффаэле Чимена, Гассино, Сан-Мауро. Прямое шоссе, где полно автозаправок и почти всюду — самообслуживание. Я мог бы завернуть на первую попавшуюся, но каждый раз, сбавив скорость, проезжал мимо: слишком светло, слишком все на виду, слишком легкой добычей рискует стать спешившийся мотоциклист, который заправляется в полчетвертого утра. Наконец мне попалась заправка поплоше, освещенная не так ярко, как парадная гостиная. Автозаправка с одной-единственной неоновой лампой, которая к тому же мигала, и одной-единственной работавшей колонкой.

Бензобак у мотоцикла небольшой, господин судья. Минута — и готово. И вот как раз за эту минуту успела подъехать машина, темно-синяя «альфа».

И в ней четверо мужчин. Тот, что сидел рядом с водителем, и еще один из тех двоих, что сидели сзади, вышли и встали рядом с машиной, расставив ноги, массивные и крепкие, как колосс Родосский. Они смотрели на меня, и мои движения стали неловкими. Руки, в которых я сжимал насос, дрожали. Я думал, что этот насос, этот пистолет, как называют его в правилах пользования бензоколонкой, может заменить оружие. Можно облить их бензином и бросить горящую спичку. А потом сообразил, что спичек у меня нет, ведь я не курю. Ну и что с того: я чувствовал в себе готовность убивать. Вот это оказалось новостью: я убил и был способен убить еще.

Хватит минуты, чтоб залить полный бак, но сколько длится минута? Минута — это бесконечность, если поблизости стоят двое в сером и заглядывают под козырек твоего шлема, чтобы обнаружить испуганные глаза беглеца.

Бензин с шумом вырвался из бака, полился мне на штаны, на ботинки. Минута кончилась. Пока я прицеплял обратно пистолет, у меня из рук выскользнула крышка от бака и покатилась к стоящей машине. Я неуклюже бросился за ней, забавно дергая головой в шлеме. Крышка ударилась о колесо синей «альфы» и остановилась. Приблизившись, я заметил, что на приборной доске лежит жезл, какими пользуются полицейские, или карабинеры, или еще бог его знает кто.

Так и знал, подумал я. Так и знал, что меня схватят.

Больше я не успел ничего подумать, не хватило времени.

Один из мужчин в сером нагнулся.

Под распахнувшимся пиджаком я поискал глазами кобуру, там, где, судя по фильмам, ей положено находиться, — там она и оказалась.

Человек выпрямился и с непроницаемым видом протянул мне крышку.

Мгновение, господин судья, еще одно бесконечное мгновение — и меня и след простыл. В зеркале я видел, как синюю машину подогнали к колонке для заправки.

Кто он был, этот человек, оставшийся на заднем сиденье? Ваш коллега, господин судья? Что делать судье среди ночи в сопровождении охраны в Сан-Мауро?

После, когда впереди показались первые городские светофоры, мне стало страшно. Очень страшно.

Нет, испугался я не того, что меня найдут и арестуют.

Господин судья, я уже говорил вам, в тот момент арест оказался бы для меня в порядке вещей, стал бы самым естественным исходом.

Я боялся потому, что впервые размышлял как убийца.

С Джулиано Лаянкой все было по-другому. Там были ярость, ненависть, жестокость, озверение, месть, но никакого расчета. Но на этот раз — нет. На этот раз я готов был убить сознательно.