Читать книгу "Пропущенные материалы: Наследия павших - Питтакус Лор"

Странно. В придачу к тому, что я вообще здесь нахожусь, просматривая этот отдельно взятый момент жизни Первой, у меня также есть общее представление обо всех ее воспоминаниях в целом. Я знаю все, что знает она, и помню все, что помнит она. Воспоминания настолько яркие, что кажется, будто они мои собственные.

Словно я — это она.

Призрак Первой появляется возле меня, и мы вместе наблюдаем, как ее более юная версия на пару с Хильдой распаковывает на кухне коробку с тарелками. Присутствие призрака Первой вызывает у меня мурашки и головокружение. Стараюсь игнорировать девчонку, но она, как ни в чем не бывало, продолжает говорить со мной.

— Мы жили здесь какое-то время, — говорит призрак Первой почти с тоской. — А потом Хильде показалось, что она видела кого-то из ваших ищеек, вынюхивающих что-то в городе, поэтому нам пришлось уехать.

Гвардейцы постоянно переезжают с места на место, меняя города и страны в совершенно непредсказуемом порядке. Отец этим заинтересуется. Это полностью противоположная нашей, могадорской, схема поведения. В отличие от них, мы сосредотачиваем наши силы на базах, раскиданных по всей планете. Вот почему Гвардейцев так сложно выследить.

— Иногда Хильда бывала такой занудой, — говорит Первая, наблюдая за своим Чепаном. — Во многом, наверное, как твой противный папаша. Только без этого, ну знаешь, короче, она была беззлобной. — Первая потирает ручки и изображает зловещее хихиканье.

— Заткнись, — выплевываю я злее, чем собирался. — Ты ничего о нем не знаешь.

Ловлю себя на том, что против воли изучаю Хильду. Ей где-то чуть меньше шестидесяти. Лицо покрыто морщинами, как от возраста, так и от постоянного стресса. Седые волосы стянуты в тугой хвост, заплетенный в косу. Глаза смотрят жестко; в голосе сталь, речь сдержанна, даже когда она просто говорит Первой в какой шкаф какие тарелки убрать. Признаться, Хильда и впрямь в чем-то похожа на Генерала.

— Я любила ее как маму, — произносит призрак Первой, ее голос грустно надламывается. Мои мысли возвращаются к мертвой пожилой женщине, тело которой мы оставили гнить в Малайзии, и я ощущаю что-то похожее на вину, но быстро одергиваю себяо. «Девчонка пудрит тебе мозги, Адамус».

— Как бы я хотел, чтобы ты перестала ездить мне по ушам, — говорю я ей.

— Правда, что ли? Ну а я бы хотела, чтоб твои приятели меня не убивали.

После Мексики Первая с Хильдой переезжают в Остин, штат Техас. Пытаюсь вырваться из этих воспоминаний и вернуться к той ночи на лориенском космодроме, где можно выяснить хоть что-то полезное, но Первая мне не позволяет. Каким-то образом она меня блокирует.

Да, я смог влезть в ее память без приглашения, но принадлежит-то она все равно ей. Первая не может выбросить меня отсюда, но может контролировать какие «комнаты» позволить мне посетить.

Всякий раз, когда я пытаюсь пробиться сквозь ее память, Первая заставляет меня прожить одну из ее тренировок с Хильдой.

— Как же я их ненавидела, — хмыкает Первая. — Надеюсь, ты чувствуешь то же самое.

Хильда мастер боевых искусств, правда, ее стиль никогда не подойдет для могадорских тренировок, где грубая сила преобладает над всем остальным. У Хильды оборонительная тактика ведения боя — сила атакующего используется против него самого, и уделяется особое внимание ударам по нервным центрам, которыми можно временно вывести противника из строя.

Я застрял в этих воспоминаниях. Но когда скука становится просто невыносимой, я от нечего делать начинаю подражать движениям Хильды, тренируясь наравне с маленькой Первой. Все равно все это не реально и происходит только в моей голове. Или голове Первой? Я уже не уверен, что в этом есть какая-то разница.

Мое хрупкое телосложение постоянно подводило меня на занятиях по боевой подготовке — к разочарованию отца и веселью Ивана. Но в воспоминаниях Первой я никогда не устаю. И неважно, что технически эти тренировки воображаемые, все равно приятно наконец-то двигаться в подходящем мне ритме.

Кроме того, мне вроде как положено собирать информацию. А техника боя Гвардейцев — ценные сведения.

В ранних воспоминаниях о тренировках Первая старательная ученица. Она занимается с Хильдой от рассвета до заката, увлеченно слушая ее истории о лориенских героях, которых та помогала тренировать. Рассказы Хильды, полные честных соревнований и благородных сражений, проводившихся на Лориен, призваны воодушевить Первую, продемонстрировать ей дух упорства, свойственный ее народу. По сравнению с историями из Великой Книги, рассказы Хильды поражают отсутствием кровавого насилия и казней каждого десятого.

— Однажды, — говорит Хильда, — ты станешь великим героем нашего народа и займешь среди них свое место. Тебя будут знать, как Первую — защитницу восьми.

Я ощущаю гордость Первой от слов Хильды, но также и ее сомнения. В душе Первая задается вопросом, каким образом она сможет выстоять в одиночку против могадорцев, которые завоевали всю ее планету за одну единственную ночь?

— Никогда не могла понять, почему мне не повезло стать Девятой? — задумчиво тянет Первая, пока я отрабатываю удары рядом с ее детской версией. — Но неееет. Пришлось идти и быть первой. Сложись все иначе, меня бы знали, как самую обреченную среди девяти обреченных неудачников. Удружили же мне Старейшины!

В Остине Хильда разрешает Первой посещать школу — все, чтобы лучше вписаться в окружение. Плетусь по воспоминаниям ее уроков. Школа кажется такой бестолковой. Генерал никогда бы не позволил нам свободно общаться с людьми.

И все же… проживая одно за другим чужие воспоминания, я вдруг осознаю, что втягиваюсь в жизнь Первой. Она заводит несколько друзей, учится кататься на скейте. И чем дальше, тем сильнее ее жизнь походит на обычную. В то же время, тренировки задвигаются в угол. Первая начинает их прогуливать, даже после того, как у нее проявляется телекинез, хотя именно в этот период ей следовало бы тренироваться особенно интенсивно. И каким бы твердым характером не обладала Хильда, она ничего не может поделать с Первой, если та сбегает из дома через окно, чтобы потусоваться с друзьями. Разве так воспитывают последнюю надежду умирающей расы?

Вообще-то, меня не должен заботить безбашенный образ жизни Первой. Эта девица — враг моего народа. Ее смерть неизбежна, точнее уже произошла. Однако… дрейфуя по ее памяти, я не могу не поставить себя на ее место. Несмотря на то, что Первая путешествует по Земле, находясь под постоянной угрозой расправы, она видела эту планету больше, чем я. Генерал никогда не позволял нам покидать пределы Вашингтона. И хотя Хильда строгий Чепан, она все равно разрешает Первой ходить в школу, заводить друзей, жить жизнью, посвященной не одной только войне.

Интересно, каково это? Какой была бы моя жизнь без необходимости служить на благо могадорской экспансии? Без зубрежки и тренировок, без обязательного заучивания Великой книги Ра?

— А вот это одно из моих любимых, — произносит Первая, показывая воспоминание, где она заехала капитанше группы поддержки прямо по физиономии. Чирлидерша сама нарвалась; нечего было задирать Первую с первого же дня ее прихода в школу. Странно, но мне передается немного удовлетворения Первой.