Читать книгу "Программа - Грегг Гервиц"

— Простите меня за то, что я расплакалась здесь, перед вами… и это после того, через что вам довелось пройти, — сквозь слезы проговорила Эмма, — но знать, что она там, с этими людьми… это просто ужасно. Когда мы видели ее в последний раз, она была сама не своя. Словно другой человек. На ней была какая-то грязная футболка, на груди сыпь, руки сзади все в синяках, а на лодыжках и вокруг щиколоток открытые раны. Одному Богу известно, что они с ней делают. Каждый день, — она прижала скомканный платок к дрожащим губам, — как нам жить в этой неизвестности? Ведь мы ее родители! — из горла у нее вырвалось нечто среднее между сдавленным рыданием и вздохом.

Лицо Дрей раскраснелось от сопереживания. Она отвела взгляд.

Уилл нежно посмотрел на фотографию Ли, а потом наклонился вперед и положил ее на журнальный столик:

— Она была очень хорошей девочкой.

Дрей возразила:

— Может быть, она и сейчас хорошая.

Тим всмотрелся в фотографию и впервые заметил, что края истрепаны. Один край поблек оттого, что Уилл сотни тысяч раз вынимал фотографию Ли из бумажника.

— Я помогу вашей дочери, — сказал Тим.

Дрей лежала под одеялом, свернувшись клубочком и отвернувшись от Тима. Через окно спальни в комнату пробивался лунный свет. На улице моросил мелкий дождик.

Тим скользнул под одеяло и положил руку на бедро Дрей, в другой он держал свой блокнот с записями. Дрей исполнился тридцать один год, и она была просто в потрясающей форме. Ее натренированное силовыми упражнениями и курсами боевых искусств тело было идеальным. Рэкли, который был на три года старше ее, не надеясь на физическую нагрузку на своей новой работе, начал бегать по утрам и поднимать штангу по вечерам с Дрей.

— Что за тип этот мужик, — сказала Дрей, в ее голосе слышалась усталость. — Больше всего его расстраивает то, что он не сумел настоять на своем. Типичный голливудский ублюдок. Думает, что может купить все. Тебя, полицию, свою дочь. «Просто так отдала им два миллиона», «купил ей машину за сорок тысяч долларов». У меня было такое ощущение, что я на игре «Кто хочет стать миллионером».

— Но он сильно переживает. Ты же видела, как он смотрел на ее фотографию.

Дрей кивнула:

— Да, мне очень жаль ее, и я сочувствую им как родителям, но… — она повернулась и посмотрела на Тима через плечо, — можешь считать меня жестокой, но я думаю, что если какая-то девушка хочет вступить в секту и пустить свою жизнь под откос, то так тому и быть. Ее никто туда насильно не тянул. Она сама это выбрала.

— Когда я учился на рейнджера, с нами проводили психологические тренинги. Есть способы воздействия на психику человека, которым невозможно противостоять. Люди лишаются собственной воли, — не согласился Рэкли.

Дрей издала неясный звук, который означал, что ей еще нужно обдумать это, потом спросила:

— А что, если она уже мертва? Что, если они убили ее и выбросили тело?

— Тогда я найду тело и дам возможность родителям ее похоронить. Избавлю их от мучительного состояния неизвестности. Мы с тобой, к счастью, хоть от этого были избавлены.

Дрей чуть заметно кивнула и снова повернулась к нему спиной.

— Я хочу, чтобы ты всю ночь держал меня в объятиях.

Тим прижался к ее спине. Щекой он касался ее волос, губами — уха.

Дрей тихо и сонно пробормотала:

— Расскажи мне про Джинни.

Тим молча уставился в темноту, потом крепко обнял жену.

2

Тим шел по коридору в кабинет Таннино. В голове у него было ощущение неприятной пустоты от того, что пришлось подняться в шесть утра, и от навязчивого зудения кондиционеров над головой. Его возвращение в здание службы судебных приставов, расположенное в центре города за Федеральным судом, оказалось еще более трудным, чем представлялось Рэкли. Когда Тим проезжал знакомым путем мимо здания суда, увенчанного широченной лестницей, его захлестнула горячая волна стыда. Он мог бы провести следующий год, да и весь остаток своей жизни в тюрьме. Вместо этого ему приходилось сидеть на каком-то дурацком складе, жрать пончики, лузгать семечки и постоянно осознавать, что во всем виноват только он сам.

В приемной Тим сел на диван рядом со старинным сейфом 1877 года с потускневшей эмблемой в виде оленя. Эта реликвия принадлежала команде рейнджеров. Ассистентка Таннино сдержанно и официально кивнула Тиму, но в глазах ее появился огонек, обозначавший предвкушение обеденного перерыва, когда она сможет со всеми поделиться самой свежей сплетней: к шефу заходил бывший судебный исполнитель, в первый раз с тех пор, как его отпустили из тюрьмы, — с того момента, как он, посопротивлявшись, пошел на сделку с властями и признал свою вину.

— Он вас ждет, — сказала ассистентка, молотя по клавиатуре компьютера пальчиками с длинными ногтями, — проходите.

Таннино поднялся из-за своего письменного стола навстречу Тиму. Они пожали друг другу руки, при этом Таннино внимательно изучал Рэкли своими карими глазами.

Из девяносто четырех начальников службы судебных исполнителей США Таннино был единственным, кто поднялся по всем ступеням карьерной лестницы, так что о работе пристава он знал не понаслышке. На эту должность обычно попадали сразу, не напрягаясь. Таннино был исключением из правил.

Таннино махнул рукой на диван напротив своего стола, и Тим сел.

— Откуда у него такие связи? — спросил Тим.

Таннино начал вытирать и без того блестящую рамку с фотографией.

— Вы можете сказать правду, — постарался убедить Таннино Тим, — чтобы мне не тратить время на добывание информации.

Таннино поставил фотографию обратно на стол. На фотографии была изображена его племянница в белоснежном платье и с ангельским выражением лица. Муж сестры Таннино умер несколько лет назад от сердечного приступа. С тех пор Таннино выполнял все отцовские функции, которые в основном сводились к допросам потенциальных бойфрендов и к заданиям самым безалаберным приставам подробно выяснить прошлое женихов девушки. Таннино скрестил руки за головой и откинулся на спинку кресла:

— Он дал около четырех миллионов долларов на предвыборную кампанию сенатора Файнштайна в 1998 году.

В данном случае проследить цепочку было несложно: Файнштайн рекомендовал Таннино Клинтону на должность начальника службы судебных исполнителей. Так что именно Файнштайну Таннино обязан карьерой. Они с сенатором очень уважали друг друга.

— И вы, значит, собираетесь восстановить меня на службе и позволить мне неофициально вести расследование, при этом не обидев Уилла, так что он будет продолжать снабжать деньгами наших доблестных политиков. Если мне удастся вызволить девушку и я тихонько передам ее в руки родителей, то все будут очень довольны. А если я облажаюсь, я идеальный козел отпущения. Ну как же, Тим Рэкли — известный раздолбай и народный мститель! Он занимался этим делом по собственной инициативе, мы были вообще не в курсе, что он хочет что-то предпринять. Толпа кричит: «Распни его, распни!», а вы помогаете сделать так, чтобы страсти улеглись.