Читать книгу "Каньон убийств - Мэг Гардинер"

Кенни вытаращил глаза на Джесси:

— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься…

— Довольно, — перебил его отец. — Гости ждут нас. Пожалуйста, возвращайся к ним.

Затем он обратился к Джесси:

— Это дело властей, и они, соответственно, займутся Брэндом. Даю вам слово. — И напоследок Харли: — А с вами я поговорю особо.

С этими словами он и ушел.

Кенни продолжал смотреть на Джесси, стиснув зубы. Он тер пальцы правой руки о ладонь левой, словно те были засалены. Харли слегка подталкивала его, надеясь сдвинуть с места.

Он посмотрел на меня и вытер руки о джинсы. К нему вернулось спокойствие Маккуина.

— Все в порядке. Я уважаю твое стремление защитить этого парня.

Харли снова толкнула его локтем. Он поморщился и пошел прочь.

Джесси посмотрел ему в спину:

— И это один из очередников на руководящий пост в «Мако»? Харли, тебе закон о банкротстве нравится?

Он откатился назад, сделал разворот кругом и поехал к машине. Харли сжала зубы.

— Дерьмо собачье, — процедила она, пробежав пальцами по ниспадающему потоку серебристых волос. — Городишко, погрязший в кровосмешении. Обязательно из шкафа вываливается скелет и больно задевает кого-нибудь из твоих знакомых.

— У «Мако» появился в этом деле второй шанс. Добейся, чтобы они им воспользовались, — посоветовала я.

— Ну и дела. Профессиональный совет от девицы, одетой как Джинджер из «Острова Джиллиган».

— Иди и поговори с Джорджем. Он сделает то, что нужно, особенно если ты ему об этом напомнишь.

— Вот что я тебе скажу. Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим. — Она кивнула в сторону Джесси. — Держи своего парня в узде.

В выражении моего лица, наверное, появилось что-то скептическое.

— Сейчас Джесси никаких проблем не создает.

— Ему следует выбирать выражения. Он может очень пожалеть о том, что позволил себе пикироваться с Кенни.

Я разозлилась:

— Это Кенни нуждается в том, чтобы из него вытряхнули всю грязь.

— Я знаю, он иногда может быть… — она замялась, подыскивая нужное слово, — излишне напряженным. Но его крайне заботят дела «Мако» и он умеет быть верным своим друзьям.

— Напряженным? Ну уж нет.

— Хорошо, ему не следовало вести разговор в таком тоне. Это было…

— Отвратительно? Омерзительно? Останови меня, когда я подберу правильное слово.

Харли подняла руки:

— Я тебя понимаю. — Наклонила голову набок. — Давай прекратим перепалку. А? Попьем пивка, потанцуем, сыграем в покер. Мне до чертиков надоело быть стервой.

Я чуть было не рассмеялась. Мы дружили с Харли многие годы, и ее импульсивность всегда приятно удивляла меня.

— Девочка, я никогда не устану смотреть, как ты крутишься на этом пятачке. Но только не сегодня.

Она вздохнула:

— Да, думаю, ты права. — Она помолчала. — Так что, слухи верны?

— Вранье. Преступный сговор с целью извратить истину.

— Говорят, ты выходишь замуж?

— Я эти разговоры тоже слышала.

На ее губах появилась усмешка.

— Счастливчик он.

— Куда уж там.

Она махнула рукой и ушла. Джесси, ожидая меня у машины, смотрел, как мимо движется автомобильный поток. Взгляд у него был хищный.

Я погладила его по шее:

— Хочешь, я поеду с тобой домой?

Он отрицательно покачал головой:

— Я должен сообщить Адаму.

По тону, которым это было сказано, я поняла, что он скорее утопится, чем согласится на мое предложение.

— А аккомпанемент тебе нужен?

— Да. Я буду вести мелодию, а ты подпевай. Исполним вместе дурацкую песню. «Твоего брата смерть и его убийцы старый блюз».

— Три года и три недели… Брэнд опоздал на очередную годовщину ДТП.

Адам Сандоваль, босой, в расстегнутой белой льняной рубашке и брюках цвета хаки, висевших на нем мешком, стоял у окна и смотрел на улицу. Он жил в Месе, поселке на склоне горы, обращенном к морю. Заходящее солнце бросало на водную гладь красные блики.

— Но он приехал, надо полагать, не для того, чтобы возложить венок на могилу Исаака. Что привело его сюда?

— Деньги, — ответила я.

— Нет, — возразил Адам. — Деньги у него наверняка есть. Тут нечто другое.

Адам повернулся к нам, и я увидела у него на груди распятие.

— Наглый подонок. Показаться на общественном мероприятии, словно ничего не случилось, словно три года пребывания на каком-то пляже смыли с него вонищу омерзительного преступления, которое он совершил! — процедил Адам.

У него было морщинистое лицо и печальные глаза. Тоска по брату с годами ослабла, но не исчезла.

— Это отвратительно, — сказал он.

— Но полезно, — улыбнулся Джесси. — Попытка встретиться с людьми из «Мако» поможет его поймать.

— Если ты веришь в это, то почему выглядишь так, словно тебя пыльным мешком из-за угла ударили? — поинтересовался Адам.

Джесси вздохнул.

— Потому что он вступил в дурацкую перепалку с Кенни Руденски, — пояснила я.

Адам удивился:

— А это уже удар ниже пояса.

— Конечно, — подтвердила я. — На его визитной карточке значится: «Плевать я на вас хотел».

Адам одарил Джесси сардонической улыбкой.

— Он тебе в глаза смотрел?

— Он не может. У него врожденное физическое препятствие.

Адам отошел от окна и, пожав плечами, проследовал в другой конец комнаты к книжным полкам, заставленным произведениями Ладлума, Тони Хиллермана, Фомы Аквинского и собранием лекций Ричарда Фенмана. Все помещение пропахло чем-то вроде зеленого перца. Адам, физик с ученой степенью, занимался научной работой в университете.

— Пусть Брэнд проявляет наглость, — сказал Джесси. — Это ничего не значит, потому что никто в городе не подойдет к нему настолько близко, чтобы ткнуть в бок тростью. Именно поэтому он стоял у галереи как попрошайка.

— Или как упорный преследователь, — уточнил Адам. — Что-то ему нужно, нужно до чрезвычайности.

Он стоял у книжной полки и задумчиво рассматривал фотографию размером восемь на десять дюймов в рамке из сплава олова со свинцом.

На фотографии были изображены он, Исаак и Джесси — «нечестивая троица», по их собственному определению. Фотография была сделана во время чемпионата по плаванию Национальной студенческой спортивной ассоциации сразу же после того, как они одержали победу. Выглядели победители великолепно, а восторженный Адам даже глуповато. Исаак показывал фотографу указательный палец, означавший, что они первые. Он был человеком настолько необузданным, таким неистовым в воде, что друзья прозвали его стиральной машиной. Позднее он вытатуировал у себя на лодыжке время, которое они показали на чемпионате.