Читать книгу "Серый Ангел - Олег Маркеев"

— Начнем с того, что гонку с Америкой навязали нам не американцы, а Хрущев. «Догоним и перегоним Америку!» — это его же лозунг. А в чем, по каким показателям? У нас же принципиально различные системы. Никто же не устраивает состязаний нашего скрипача Рихтера с их боксером Мохаммедом Али. Потому что изначально глупо.

Салин с трудом погасил улыбку.

— Хорошо, я уточню вопрос. Насколько мы отстали в создании психотронного оружия? — спросил он.

Ожидал, что, сев на любимого конька, Мещеряков загорится и скажет больше, чем, готовясь к этой встрече, Салин прочел в аналитических материалах.

— Ни на сколько, — с саркастической усмешкой ответил Мещеряков. — Сейчас, конечно, тема — поле непаханое. Десяток групп энтузиастов я в расчет не беру. Но Россия всегда была страной колоссальных мобилизационных усилий. — Он развел руками. — Такие уж мы уродились. И эту целину поднимем, не сомневаюсь. Иными словами, если примут решение, дадут финансирование, спустят план, назначат ответственных, все будет, как с генетикой и кибернетикой. Откроем в столице пару специализированных НИИ, сотню лабораторий в провинции, завалим публикациями и диссертациями, даже курс введем в институтах. Как говорится, если партия скажет «надо», всем научным сообществом ответим «есть!». И даже отрапортуем раньше срока.

Решетников крякнул, послав ироничный взгляд Салину. Он как раз и доказывал Салину, что нет никакого смысла в патронаже над «лженаукой» и его новоявленным мессией. Доказывал, но вынужден был подчиниться коллеге, стоящему в партийной иерархии на одну ступень выше. Салин тем не менее решил гнуть свою линию дальше.

— Вы, как я знаю, побывали на международном конгрессе парапсихологов. Просветите, если не трудно, как обстоят дела в мире с этой, так сказать, лженаукой?

Мещеряков хмыкнул и саркастически скривил губы.

— Душераздирающее зрелище, доложу я вам. Вертеп маразма.

— Ой ли? — с иронией посмотрел на него Салин.

— Ничего удивительного. В ересь несогласия с общепризнанной научной парадигмой впадают из природного фрондерства, исчерпав себя в избранной научной дисциплине или когда маячит возможность удовлетворить научное любопытство за счет меценатов и спонсоров. Там таких был полный зал. Ну как вечная напасть тусовались полоумные, малообразованные энтузиасты всех возрастов. Тихо бесновались расстриги всех ортодоксальных религий, последователи мадам Блаватской, Рериха и Штайнера. Гоголем ходили солидные дяди, подсевшие на фонды Пентагона. За этим сбродом бдительно следили кураторы и вербовщики из соответствующих служб. — Мещеряков почему-то обратился к Решетникову: — Откровенно говоря, никакого отличия от наших научных сборищ я не установил. Что радует. В смысле что не отстаем от Запада.

Салин снял очки с мутно-темными стеклами (по тогдашней партийной моде оправа была мощной и тяжелой), стал задумчиво протирать уголком галстука. Он был глубоко разочарован, но умело это скрывал.

— Получается, блеф. Так следует понимать вашу иронию, Владлен Кузьмич?

— В том-то и дело, что нет! — на этот раз с энтузиазмом в голосе отозвался Мещеряков. — Блеф порождается полной научной импотентностью, как сон разума порождает химер. Отделим бред и химеры от очевидных фактов. Например, состояние раппорта при гипнозе никто из марксистско-ленинских психиатров не оспаривает. Как и его бытовое проявление, когда мать просыпается раньше, чем заплачет дитя. Было время, когда люди являлись друг другу во сне, и это не считалось экстраординарным. Просто существовал такой способ получения информации. Назывался ясновидение. В то время наш телефон был бы не меньшей диковинкой, как сейчас телепатия. Для меня ясновидение такая же реальность, как для моих оппонентов — телевизор. Телепатия — телефон, телекинез — подъемный кран, телепортация — автомобиль, левитация — самолет. Продолжать аналогию?

— Вы хотите сказать, что нам доступно лишь примитивное техническое воплощение известных феноменов психики? — Салин вспомнил строки из неопубликованной работы Мещерякова. Агентура доставила ему не гранки, а фотокопии черновиков с пометками автора.

— Естественно! Для владения феноменами, убого называемыми экстрасенсорными, надо быть индусом эпохи написания Махабхараты. То есть стопроцентным фундаментальным идеалистом. А нам, ортодоксальным материалистам, за радость изобрести телефон.

— Что же касается оружия… — подсказал ему Салин.

Огонек в глазах Мещерякова сразу же погас.

Он насупился и вновь стал похожим на побитого стылым ветром ястреба.

— Конечно же, оружие, — тихо пробормотал он. Лицо опять стало маской аскета, готового принять еще один удар судьбы. Голос сразу же сделался сухим, трескучим, как сучья в костре. — Оружие — это желание убить. В состоянии аффекта, а в нем концентрируется тяга человека к разрушению, все равно, чем убивать. Впавший в безумие убивает всем, что подвернется под руку, а если нет, то голыми руками или терзает зубами, как зверь. Лишь холодный разум изобретает нож, меч, пистолет или атомную бомбу. Возможно ли убить мыслью? При известном техническом обеспечении — да. Для меня, во всяком случае, психотронное оружие столь же реально, как для средневековой инквизиции были реальны сглаз, порча и заговор на смерть. Вы согласны со мной? — Он почему-то снова обратился к Решетникову.

Решетников насупился, но в разговор не вступил.

— И вы беретесь его создать? — как можно нейтральнее спросил Салин.

И тут же пожалел, что очки с темными стеклами все еще держал в руке. Глаза оказались незащищенными, и взгляд Мещерякова прошил их насквозь, вонзившись в самый мозг. Салину даже на миг показалось, что под черепной коробкой в теплой массе мозга копошится холодная стальная спица.

Тон Мещерякова тоже оказался под стать взгляду — ледяным и колючим.

— Я изучаю человека. Существо по определению смертное, — медленно произнес он. — Любые данные о человеке можно обратить ему во вред. Но оружие для меня — лишь побочный эффект исследований.

— Оружием убивают, вас это не тревожит? — Вопрос касался морального аспекта, чрезвычайно важного в свете дальнейшего сотрудничества. Время от времени у Организации возникала необходимость «окончательно закрыть проблему», как нейтрально выражались принимавшие решение. И очень важно, чтобы исполнитель был внутренне готов исполнить приказ, не психануть до и не сломаться после.

— Вы можете точно сказать, чем занимался Королев: конструировал баллистические носители ядерного оружия или осваивал ближайший космос? — На губах Мещерякова опять мелькнула саркастическая улыбочка. — Вот и я не могу разделить свои опыты по расширению сознания с созданием средств его уничтожения. В конце концов моя задача — воплотить в технике то, что заложено Всевышним в человеке. Не более того. Моральный аспект и кармическую ответственность пусть несет тот, кто будет применять оружие.

— Все ясно. — Салин водрузил очки на нос и расслабленно отвалился в кресле.

Клиент, как выяснилось, полностью созрел для работы. Невольно закралась мысль, что Мещеряков, если действительно обладает способностью к ясновидению, как утверждало его досье, все знал заранее и в офис Организации шел как в отдел кадров. Даже если это и так, чем черт не шутит, значит, готов принять предложение закрыть скандал и перевестись в НИИ судебной психиатрии имени Сербского, а через месяц с этого «аэродрома подскока» упорхнуть на должность главврача в психиатрическую клинику в тихом Заволжске. Там, в провинциальном дурдоме, и «подопытных кроликов» с разной степенью расширенного сознания навалом, и на смертельные исходы при экспериментах посмотрят сквозь пальцы. В конце концов, где же еще жить аскету и магу как не в дальней башне замка? Там и тихо, и, не дай бог, коль свихнется чернокнижник окончательно, подвал с цепью недалеко.