Читать книгу "Ничего хорошего - Линда Фэйрстайн"

Я снова поблагодарила его и следом за Майком пошла к двери по испачканному ковру. Я внимательно смотрела под ноги, чтобы не наступить на кровь Джеммы, и тут заметила большое красное пятно, которое выглядело так, будто его специально нанесли на светло-голубой хлопковый ковер. Оно было таким ровным и отчетливым, что сразу бросалось в глаза на фоне кровавых следов, оставленных раненой женщиной, которая ползла по комнате от места, где ей нанесли первый удар.

— Мерсер, как ты думаешь, что это? — бросила я через плечо, потому что он все еще был позади меня.

— Что именно?

— Это пятно на ковре, под кровью.

— Не верь своим глазам, Куп. Это просто кровь.

Майк обернулся и тоже посмотрел на пол, теперь оба они склонились над пятном.

— Похоже на клеймо. Может, отпечатался какой-то предмет — пряжка от ремня или застежка. Наши фотографы это засняли.

Но мне этот предмет совсем не казался пряжкой.

— Мне скорее кажется, что это надпись или часть слова.

Чэпмен тут же набросился на меня:

— У нее не было сил даже дышать, блондиночка, а тем более писать. Она умирала, а не составляла список покупок.

Я не обратила внимания на его вспышку и провела пальцем в воздухе, повторив для Мерсера очертания пятна.

— Это похоже на "Ф", заглавную "Ф"... Или "Р", только угловатую. Затем кончик загибается вниз и теряется. — Я провела невидимую линию от нижнего угла еще ниже, потом влево. — Разве не похоже?

— Мы скажем твоим фотографам, чтобы они тоже засняли это место, Алекс, но я думаю, ты выдаешь желаемое за действительное.

— Мерсер, пусть мне дадут поляроидный снимок этого пятна.

Он кивнул, насвистывая при этом популярный мотивчик «Мне пригрезилось», но в блокнот мою просьбу все же записал.

Майк открыл дверь, пропустил нас с Мерсером и задержался сказать дежурному полицейскому, чтобы тот не впускал никого без особого разрешения. Пока мы шли к лифтам, Майк заметил в своей обычной шутливой манере:

— Знаешь, я уже представляю, как будет звучать твоя заключительная речь — ведь вы, прокуроры, начинаете ее сочинять, как только получите дело, так? Ты не упустишь шанса подбавить драматизма и упомянуть, что убитая сама указала нам убийцу. Отличная попытка, Купер. Присяжные, может, и повеселятся, но пресса будет в восторге.

4

В половине девятого я припарковала «чероки» на узкой улочке напротив входа в прокуратуру и поискала в ежедневнике пропуск, чтобы беспрепятственно миновать металлоискатель и пройти в здание. Затем взяла чашку кофе — третью за утро — с тележки продавца напитков, булочек и пирожных, торговавшего на углу Централ-стрит, и прошла мимо охранника, который был так поглощен разглядыванием фривольного журнала, что не заметил меня.

Я любила приходить на работу хотя бы за час до девяти утра, пока наш огромный офис не начал заполняться адвокатами, полицейскими, свидетелями, присяжными и подлецами разного калибра, не считая шума от нескольких сотен телефонных звонков за день. Рано утром здесь было спокойно, и я могла без помех читать, отвечать на ходатайства по моим делам, находившимся в производстве, просматривать и анализировать полицейские отчеты и отвечать на звонки, которые неизбежно накапливаются за предыдущий рабочий день.

В коридорах было пусто, я щелкнула выключателем, открыла дверь в свой кабинет, прошла мимо стола Лоры и повесила пальто в небольшой шкаф в углу. Похоже, в кабинете было всего 50 градусов[5], поэтому я нашла отвертку, сняла туфли и залезла на компьютерный стол Лоры, чтобы добраться до термостата, который какой-то садист-электрик из коммунальной службы запрятал подальше от людей и закрыл металлической решеткой. Я установила температуру на более комфортную и со спокойным сердцем устроилась за своим столом, собираясь поработать. Мы с коллегами следили за благополучием миллионов жителей и гостей Манхэттена, но при этом нам не доверяли собственноручно устанавливать уровень температуры в кабинетах.

Я набрала добавочный номер заместительницы и оставила ей сообщение на голосовой почте:

— Привет, Сара. Позвони мне, как только придешь. Я работаю над делом об убийстве в Среднем Манхэттене вместе с Чэпменом, и придется поднять всю нашу базу данных по случаям, где были замешаны медицинские работники, больницы и психушки. Наверное, тебе также придется меня подменить по другим делам.

Затем я позвонила стажерам, которые занимали кабинет напротив. Это были две молодые девушки, прошлой весной окончившие школу и проходившие у меня годовую практику перед поступлением в юридический колледж.

— Я провожу собрание у себя в кабинете в десять. Новое дело, много работы. Забудьте про лекцию в полицейском управлении, вы понадобитесь мне здесь.

После этого я позвонила своей подруге Джоан Стаффорд, которая сейчас, несомненно, занимается с персональным тренером, и нарвалась на автоответчик.

— Это Алекс. Обед отменяется, театр сегодня вечером тоже. Узнай, может, Анна Джордан пойдет вместо меня. У меня много работы. Извинись за меня перед девчонками. Завтра позвоню.

Джоан купила подругам билеты на новую постановку Мамета, премьера которой состоялась две недели назад, но я на нее пойти не смогу.

Роуз Мэлоун, помощница Баттальи, была уже на месте, когда я позвонила ей и попросила соединить с шефом, как только он появится.

— Сегодня в девять он выступает перед Городским советом, но до обеда должен появиться в офисе. Записать тебя на прием?

— Да, пожалуйста, Роуз. Сегодня утром ко мне попало дело об убийстве, и я непременно должна перед ним отчитаться.

— Он уже знает, Александра. Он звонил мне из машины и упомянул, что ему сообщили об этом из конторы шефа полиции. Я не знаю, известно ли тебе, но мистер Батталья входит в Попечительский совет этой больницы.

Лишь однажды мне хотелось сказать Полу Батталье то, что он сам о себе не знает. У него стукачей больше, чем гамбургеров в «Макдоналдсе».

— Я буду у себя в кабинете, Роуз. Позвони, когда он вызовет меня.

Пролистав список запланированных встреч и допросов свидетелей, я выписала те из них, с которыми Сара справится без меня, а те немногие, что должна была провести лично, обвела красным цветом. Монитор замерцал, как только я вошла в систему, и я быстро напечатала ответ на стереотипное ходатайство, которое, в равнодушной попытке заставить меня забыть, что его клиент во всем сознался полиции, прислал мой оппонент по делу о насилии в семье. Позже Лора придаст письму товарный вид и распечатает его, а я перечитаю и подпишу, и оно окажется на столе у судьи задолго до назначенных трех часов.

Когда я закончила писать, в кабинет вошла Сара Бреннер с кипой блокнотов и папок.

— Я еще не на работе, — объявила она, покачав головой. — Сейчас хлебну кофе, тогда и приступлю — моя мучительница не давала мне спать всю ночь. У нее режутся зубки.