Читать книгу "Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард"

С помощью стюардов, ассистентов и небольшой армии сотрудников верфи Брюнелю наконец удалось отогнать толпу от корабля и спусковых механизмов. Инженер никак не мог успокоиться — я слышал, как он изливал накопившееся:

— Вот идиоты! Что вы творите? Почему превратили все в балаган? Я же ясно заявил совету директоров — во время спуска необходима тишина, а вы у меня за спиной продаете билеты! Как люди услышат мои команды за криком пьяной, ревущей толпы! Даю слово, вы за это заплатите!

Брюнель закончил свою тираду, и хорошо одетый мужчина удалился с совершенно пришибленным видом.

К моему облегчению, гнев инженера утих, когда он снова увидел меня.

— И что вы думаете о корабле? — спросил он, когда я подошел к нему.

— Он прекрасен, мистер Брюнель. И такой огромный! Думаю, ни одна фотография не сможет этого передать. Мне кажется, я увидел бы его даже из окон моей больницы!

— Кое-кто считает, что я попытался отлить в железе свою гордыню, но они забыли, что в Австралии нет угля. И я уже устал повторять, что если он доплывет туда и вернется домой без дополнительной заправки свежим углем, значит, корабль достаточно большой, чтобы взять на борт топливо, необходимое для столь длительного путешествия. — Он замолчал на мгновение и глубокомысленно затянулся сигарой. — А знаете, доктор Филиппс, иногда я думаю, что построил не что иное, как прекрасный бункер для угля.

Ворота наконец закрылись, но это только подхлестнуло толпу. Мужчины и мальчишки забрались на них, чтобы удобнее было наблюдать за действом. Некоторые использовали в качестве зрительской трибуны ограду верфи. На нее залезло столько народу, что я испугался, как бы она не рухнула под их тяжестью. К нам подошел еще один человек, и я ожидал, что Брюнель опять начнет браниться. Но, к счастью, он не имел никакого отношения к компании, владевшей кораблем, — это был фотограф, который хотел сделать фотопортрет Брюнеля. Тот согласился, и фотограф подвел нас к ближайшей бобине. Теперь здесь не было людей, и она могла служить прекрасным фоном для фотографии.

Не успел Брюнель добраться до своей цели, как его снова окликнули. Теперь это был взволнованного вида мужчина со стопкой бумаг в руках.

— Мистер Брюнель, сэр, можно спросить, какое имя вы хотели бы выбрать для вашего корабля? Церемония начнется через полчаса.

Брюнель на мгновение призадумался, а затем ответил:

— Передайте, что я назвал его «Мальчик с пальчик».

Сотрудник компании посмотрел на листок бумаги.

— Но, мистер Брюнель, такого названия нет в списке.

Брюнель издевательски рассмеялся.

— И что с того?

— Мне напомнить вам ранее утвержденные названия, сэр?

— Нет, не утруждайтесь. Отнесите список вашему начальству и скажите, что мне все равно, как будет называться корабль.

Фотокамера была установлена на шатком деревянном штативе и покрыта черной материей. Она выглядела совсем маленькой и хрупкой в сравнении с исполинской бобиной и прочими окружавшими ее атрибутами. Фотограф аккуратно подвел мистера Брюнеля к нужному месту, позади него оказалась массивная цепь, намотанная на бобину.

— Идите сюда, мистер Филиппс, и насладитесь бессмертием!

Поскольку я не должен был находиться здесь, мне меньше всего хотелось иметь подобное доказательство моего присутствия на церемонии. Поэтому, к радости фотографа, я отказался от предложения и встал позади камеры, чтобы посмотреть, как делается фотография. Несмотря на попытки фотографа придать своему объекту соответствующую событию позу, мистер Брюнель тут же расслабился, отвернулся от камеры, засунул руки в карманы брюк, а в уголке его рта повисла сигара. Мне стало интересно, возьмет ли фотограф в кадр его ноги ниже колена, поскольку штанины брюк и ботинки были забрызганы грязью после пробежки через толпу. В таком случае он создаст самый удачный портрет человека действия, который я только мог представить.

— Стойте спокойно и, прошу вас, не двигайтесь, мистер Брюнель, — распорядился фотограф. Его голову и плечи накрывала черная материя. Сняв крышку с объектива, он начал считать. На счет «восемь» крышка была установлена на место, а фотограф выглянул из-под тряпки и поблагодарил инженера за сотрудничество. В ответ Брюнель попросил прислать фотографию ему в офис.

Я посмотрел на часы. Было чуть больше часа дня.

— Когда вы спустите корабль? — спросил я. — Мне нужно вернуться в больницу к четырем.

— Не волнуйтесь, совсем скоро он уже поплывет, — заверил меня Брюнель, глядя на корабль, но крепко стиснутые челюсти выдавали мучившее его сомнение.

Перспектива опоздать на встречу с сэром Бенджамином или, не дай Бог, вообще не явиться на нее, совсем не радовала меня, однако мною снова завладело любопытство.

— А как это происходит?

— Что? — рассеянно спросил Брюнель.

— Спуск на воду?

Он показал в сторону переплетенных деревянных брусьев, согнувшихся под весом корабля.

— Гидравлический таран толкнет его, а затем паровая лебедка потащит корабль по рельсам с помощью цепей, закрепленных на пришвартованных к берегу баржах.

— Почему вы спускаете корабль таким странным способом? Разве он не должен быть спущен на воду носом вперед?

— Это все так, только его длина около семисот футов, а река в этом месте не намного шире. Я построил корабль, мистер Филиппс, а не мост. А это, — он подошел и стукнул ладонью по катушке, вокруг которой была намотана цепь, — контрольная бобина. Точно такая же есть у кормы. Они будут контролировать продвижение носа и кормы, когда корабль начнет спускаться по рельсам. Они также тормозят спусковые устройства. Цепи, прикрепленные к корпусу корабля, разматываются до тех пор, пока нам не понадобится его остановить. Потом мы нажмем на рычаг, — он указал на две длинные рукоятки, прикрепленные к основанию бобин, — подождем, пока другой конец корабля подровняется, а затем снова отпустим его.

— Сдержки и противовесы, — заметил я.

— Точно. И вы можете управлять процессом отсюда. — Он повернулся и указал на сомнительного вида трибуну у нас над головами. Она тянулась вдоль палубы и выглядела как недостроенный пешеходный мост. Трибуна находилась как раз посередине корабля — оттуда хорошо просматривались обе бобины и удобно было следить за положением носа и кормы. То есть удобно было ему, но не мне.

— А что случится, если корма или нос спустится на воду первым? — спросил я, заинтригованный такой заботой о том, чтобы корабль был спущен параллельным курсом.

— Если мы допустим, что нос или корма корабля начнет спускаться слишком быстро, — ответил он, используя собственную руку для наглядной демонстрации, — тогда корабль просто не доберется до воды. Баланс нарушится, и он застрянет. В таком случае будет большим чудом, если мы вообще сможем снова сдвинуть его с места. — Перспектива выглядела устрашающей, и я был восхищен способностью Брюнеля работать в столь экстремальной ситуации. — Но прежде чем мы начнем, нужно пройти эту дурацкую церемонию присвоения кораблю имени. Пойдемте!