Читать книгу "Человек наизнанку - Фред Варгас"

Чуть в стороне, у стены овчарни в величественной неподвижности застыл Полуночник. Камилле прежде не доводилось видеть его вблизи: старейший из экарских пастухов почти никогда не разлучался со своими овцами. Говорили, что он живет в ветхом сарае рядом с отарой, однако это никого не удивляло. Камилла не знала его настоящего имени, но, как она поняла, все звали его Полуночником, потому что он даже ночью спал очень мало, сторожа и оберегая овец. Тощий и прямой, с длинными седыми волосами, он надменно посматривал вокруг, опустив стиснутые кулаки на тяжелый посох, точно вросший в землю; его по праву можно было назвать «величественным старцем», и Камилла даже засомневалась, не сочтет ли он дерзостью, если она к нему обратится.

По другую сторону от Сюзанны, держась так же прямо, как Полуночник, и словно подражая ему, стоял молодой Солиман. Глядя на этих двух застывших рядом с Сюзанной стражей, можно было подумать, что они только и ждут ее знака, готовые ринуться вперед и одним взмахом посоха разметать толпу воображаемых врагов, идущих на приступ. Впрочем, так только казалось. Полуночник просто стоял в привычной позе, а Солиман, не зная, как следует держаться в подобных драматических обстоятельствах, старался вести себя так же, как старик. Сюзанна вела бурные переговоры с жандармами, они вместе заполняли протокол. Растерзанных животных отнесли в тень, под крышу овчарни.

Заметив Камиллу, Сюзанна положила тяжелую ладонь ей на плечо и встряхнула.

— Было бы очень кстати, чтобы он сюда сейчас приехал, этот твой траппер, — произнесла она. — Он бы нам все сказал. Уж он-то больше в этом петрит, чем те два придурка: совсем не въезжают, черт бы их драл!

Мясник поднял руку и собрался вмешаться.

— Заткнись, Сильвен, — прервала его Сюзанна. — Сам-то ты тоже ни хрена не понимаешь, как и все остальные. Да что там, я на тебя зла не держу, ты не виноват, это ведь не твоя работа.

Никто, казалось, не обиделся, а два жандарма как заведенные продолжали тупо заполнять положенные документы.

— Я его предупредила, — сказала Камилла. — Он скоро приедет.

— Может, потом у тебя найдется минутка… В уборной труба подтекает, хорошо бы починить.

— У меня нет с собой инструментов. Попозже, ладно, Сюзанна?

— Пойдем, девочка, я пока тебе покажу, что здесь приключилось. — Сюзанна ткнула толстым пальцем в сторону овчарни. — Будто дикари совершали жертвоприношение.

Прежде чем войти в низкую дверь овчарни, Камилла робко и почтительно поздоровалась с Полуночником и крепко пожала руку Солиману. С этим молодым человеком она познакомилась давно: он словно тень повсюду следовал за Сюзанной, помогая ей во всем. Рассказали Камилле и его историю.

Это была первая история, которую ей поведали сразу после приезда сюда, причем так, словно дело не терпело отлагательств: у них в деревне есть негр. Он появился двадцать три года назад, и похоже, за это время они так и не пришли в себя. Как гласила легенда, чернокожего младенца нашли на пороге церкви в корзине из-под инжира. Никто никогда не видел ни одного негра ни в Сен-Викторе, ни в окрестностях, и жители деревни решили, что ребеночка сделали в Ницце или еще в каком-нибудь городе, а там, сами знаете, всякое бывает, в том числе и черные младенцы. Однако этот малыш оказался именно здесь, на паперти храма Пресвятой Девы Марии в Сен-Викторе, и орал, как потерянный, — впрочем, он таким и был. В то раннее утро большая часть местных жителей собралась вокруг корзины из-под инжира и в полном недоумении взирала на совершенно черного младенца. Потом к нему нерешительно потянулись женские руки, подхватили его и попытались укачать, успокоить. Люси, хозяйка кафе на площади, первой решилась осторожно поцеловать малыша в измазанную слюной и соплями щечку. Но того ничто не могло успокоить, он по-прежнему плакал, заходясь в крике. «Бедный негритеночек, он голодный», — изрекла какая-то старушка. «Он обмарался», — предположила другая. Тут, раздвинув ряды зевак, к малышу тяжелой походкой приблизилась толстуха Сюзанна, схватила его и прижала к себе. Тот мигом затих и уронил головку на ее необъятную грудь. И тут же, как в волшебных сказках, где в роли принцесс выступают толстые Сюзанны, все признали очевидное: маленький негритенок отныне безраздельно принадлежит хозяйке Экара. Люси говорила, что ей до самой смерти не забыть, как Сюзанна сунула палец младенцу в рот и оглушительно гаркнула:

— Что застыли, придурки, живо осмотрите корзину! Может, там есть записка!

На дне действительно оказалась записка. Кюре, поднявшись на ступеньки и торжественно воздев руку, дабы призвать к тишине, принялся громко ее читать: «Прашу вас, позаботься о нем…»

— Ты что, придурок, внятно читать не можешь? — заорала Сюзанна, продолжая баюкать малыша. — Ничего у тебя не разберешь!

— Прашу вас, позаботься о нем, — послушно повторил кюре. — Звать его Солиман Мельхиор Самба Диавара. Скажити, мать добрая, а отец злой, как болотный демон. Позаботься его люби, прашу вас.

Сюзанна вплотную подошла к кюре и принялась через его плечо читать записку. Потом забрала описанную ребенком бумажку и спрятала в карман своего просторного, как мешок, платья.

— Солиман Мельхиор, а дальше черт разберет, как его там! — усмехаясь, язвительно произнес Жермен, путевой обходчик. — Что за имечко? Тарабарщина какая-то! Разве нельзя было назвать его Жераром, как нормального человека? Откуда она такая взялась, его мамаша? Может, из бедра Юпитера?

Все еще немного посмеялись, но недолго. Люди в Сен-Викторе, объяснила Люси, все же не полные дураки и могут сдерживать свои чувства, когда это необходимо. Не то что жители Пьерфора, о тех и слова доброго не скажешь.

Пока разбирались с запиской, малыш, прижавшись черной головкой к плечу великанши Сюзанны, вел себя тихо. Сколько ему тогда было? Месяц, не больше. А кого он любил? Да Сюзанну, кого же еще! Вот она какая, жизнь.

— Ладно, если кто его станет разыскивать, он будет в Экаре, — заявила Сюзанна, растолкала народ на крыльце и удалилась.

На том дело и кончилось.

Никто не пытался разыскивать маленького Солимана Мельхиора Самбу Диавару. Иногда люди строили предположения, что бы было, если бы настоящая мать объявилась и захотела бы его забрать. С того исторического момента — в деревне это событие называли «чудом на паперти» — Сюзанна всем сердцем привязалась к малышу, и жители деревни сомневались, что она отдала бы его без боя. Года через два нотариус убедил ее в том, что нужно заняться документами мальчика. Усыновить его она не имела права, но могла в законном порядке оформить опеку над ним.

Так малыш Солиман и стал сыном Сюзанны Рослен. Она растила его, как принято в ее родном краю, но тайком воспитывала как африканского принца, поскольку была убеждена, что ее мальчик — изгнанный незаконный отпрыск короля могущественной африканской страны. Он вырос очень красивым, ее малыш, прекрасным, как звезда, и даже еще лучше. Так вышло, что к двадцати трем годам Солиман Мельхиор одинаково хорошо разбирался как в отжиме оливкового масла, пасынковании томатов, тонкостях выращивания турецкого гороха и переработке навоза, так и в традициях и обычаях великого Черного континента. Полуночник обучил его всему, что знал об овцах. А все свои сведения об Африке, ее счастливых и горестных временах, ее сказках и легендах он почерпнул из книжек, которые ему усердно читала Сюзанна, с годами ставшая широкообразованным африканистом.