Читать книгу "Ассегай - Уилбур Смит"

Нанди задергался и попытался крикнуть — из горла вырвался лишь приглушенный хрип. Штык вошел глубже, и Леон, повернув кисть, взрезал грудную полость. Тело забилось в конвульсиях, изо рта ударила струя темно-красной крови. Леон не мог убрать руку, и кровь потекла по рукаву; капли попали даже на лицо. Нанди судорожно вздохнул в последний раз и обмяк.

Леон подержал тело еще несколько секунд, потом, убедившись, что враг мертв, оттолкнул его и, чуть пошатываясь, вернулся к тому месту, где оставил Маниоро.

— Идем! — прохрипел он, и они пошли дальше — спотыкаясь, покачиваясь, вцепившись друг в друга.

Земля вдруг ушла из-под ног, и они, не удержавшись, покатились по крутому и скользкому глинистому склону — к мелкой речушке. Дым здесь был пожиже, но еще больше Леона порадовало, что он не ошибся в выборе направления: ручеек протекал к югу от бомы.

Лейтенант опустился на колени, зачерпнул пригоршню воды, плеснул в лицо. Потом промыл глаза и стер с рук чужую кровь. Напившись, прополоскал рот, сплюнул. В горле горело и саднило.

Оставив Маниоро внизу, Леон вскарабкался по склону и с минуту всматривался в дымную пелену, прислушиваясь к доносившимся издалека, приглушенным расстоянием голосам. Полежав еще немного, набравшись сил и убедив себя, что нанди не вышли на их след и преследования можно не опасаться, он соскользнул вниз.

Маниоро, понурившись, сидел на мелководье.

— Дай-ка посмотреть на твою ногу.

Леон сел рядом с сержантом. Повязка промокла и испачкалась в грязи. Он размотал тряпицу. Рана выглядела намного хуже: бедро сильно распухло, обломок сместился, рваная плоть потемнела.

— Чудненько, — пробормотал Леон, осторожно ощупывая ногу под коленом.

Маниоро не проронил ни звука, только зрачки расширились от боли, когда лейтенант дотронулся до чего-то засевшего глубоко под кожей.

Леон тихонько присвистнул.

— И что это у нас здесь? — Он провел пальцем по чужеродному телу. Маниоро вздрогнул. — Наконечник стрелы. Вошел сзади и прошел почти насквозь.

Представить, какие мучения терпел масаи, было нетрудно, и лейтенанту стало не по себе — он ничем не мог облегчить страдания подчиненного. Не зная, что делать, он посмотрел в небо. Вечерний ветерок почти рассеял дым, за уплывающими клочьями которого проступала западная вершина эскарпа, охваченная пламенем слабеющих лучей опускающегося солнца.

— Думаю, на какое-то время они нас потеряли. Скоро стемнеет. — Леон помолчал, не решаясь смотреть в глаза Маниоро. — Тебе надо отдохнуть, набраться сил к ночному переходу.

Глаза еще резало от дыма, и он крепко зажмурился, но уже через несколько минут встрепенулся, услышав донесшиеся со стороны бомы голоса.

— Они взяли наш след! — прошептал Маниоро.

Нанди прочесывали банановую плантацию, негромко перекликаясь, как преследующие раненого зверя охотники. Леон понял, что обрадовался слишком рано. Башмаки продавливали слишком глубокие отпечатки на мягкой земле, и обнаружить их не составляло большого труда. Спрятаться было негде, и лейтенант, сняв с пояса штык, снова пополз вверх по склону. Если нанди увидят их, нужно по крайней мере быть поближе к врагу, чтобы напасть первым и воспользоваться преимуществом внезапности. Может быть, ему и удастся справиться с двумя или тремя еще до того, как они успеют подать сигнал тревоги и призвать на помощь остальных. Голоса приближались, они звучали у самого склона, и Леон напрягся, готовясь выскочить из укрытия, но тут со стороны бомы донеслись возбужденные крики, и нанди, бывшие в нескольких шагах от него, заволновались, остановились и… побежали назад.

Лейтенант сполз к речке, где его ждал Маниоро.

— Я уж решил было, что игра подошла к концу.

Он присел рядом с масаи, чтобы сменить повязку.

— Почему они ушли?

— Думаю, нашли того парня, которого я убил. Но долго они там не задержатся. Скоро вернутся.

Он помог Маниоро подняться, положил его правую руку себе на плечо, обнял левой и потащил вверх, на другой берег реки.

Остановка у ручья не добавила Маниоро сил. Скорее наоборот. Разорванные мышцы закоченели, и когда он попытался опереться на раненую ногу, она подвернулась, и масаи наверняка упал бы, не подхвати его Леон.

— Вот теперь ты и впрямь можешь называть меня лошадью.

Лейтенант нагнулся и взвалил Маниоро на спину. Согнутая в колене нога повисла, и масаи крякнул от боли, но тут же взял себя в руки и не проронил больше ни звука. Леон поправил ремни и выпрямился. Маниоро сидел высоко, с торчащими вперед ногами — как обезьянка на шесте. Леон подхватил ноги снизу, словно ручки тачки, и зашагал к подножию эскарпа. Плантация кончилась, и скрывавшая их доселе завеса дыма расползлась на бледно-серые полоски, однако солнце опустилось, повиснув, словно огненный шар над вершиной склона, и тьма постепенно сгущалась.

— Четверть часа, — прошептал Леон. — Всего четверть часа. Больше нам и не надо.

Они уже достигли растянувшегося вдоль подножия стены буша, достаточно высокого, чтобы служить прикрытием для двух беглецов. Помогали и особенности рельефа, неразличимые издалека складки местности. Леон находил их, руководствуясь чутьем охотника и солдата. Оптимизма прибавилось, когда солнце соскользнуло за край эскарпа, и тьма накрыла их уютным пологом, скрывая от преследователей. От погони они, похоже, оторвались, но Леон понимал, что радоваться еще рано. В лощине лейтенант опустился на колени и осторожно, чтобы не потревожить Маниоро, перекатился на бок. Некоторое время лежали молча, не шевелясь, потом Леон медленно, с трудом распрямляя спину, сел и расстегнул ремни, чтобы сержант мог вытянуть ноги. Вытащив из фляжки пробку, он сначала передал ее Маниоро, потом напился сам и лишь затем растянулся на траве. Боль раскатилась по телу — спина и ноги требовали отдыха, умоляли о передышке.

— Это только начало, — буркнул Леон себе под нос. — Вот к завтрашнему утру станет по-настоящему хорошо.

Он закрыл глаза, но через минуту зашевелился — свело икроножную мышцу, — сел и принялся растирать ногу.

Лежавший рядом Маниоро дотронулся до его руки.

— Я благодарю тебя, бвана. Ты силен и крепок, но ты и не глупец, а умереть здесь обоим было бы глупостью. Дай мне револьвер и иди дальше один. Я останусь здесь и задержу нанди, если они попытаются преследовать тебя.

— Хватит ныть! — сердито оборвал его Леон. — Ты не баба! Еще и не начинали, а ты уже готов сдаться. Забирайся-ка поскорее мне на спину и пойдем дальше, пока я не плюнул на тебя.

Он понимал, что излишне суров к сержанту, не заслужившему таких упреков, но ему было страшно и больно.

На сей раз Маниоро устраивался дольше. Первая сотня шагов далась Леону тяжело, казалось, ноги вот-вот не выдержат и подломятся. Постепенно злость на Маниоро обратилась злостью на себя самого. Надо еще посмотреть, кто тут баба. Уж не ты ли, Кортни? Усилием воли лейтенант изгонял боль и усталость из гудящих от напряжения мышц, чувствуя, как ноги снова наливаются крепостью и силой. «Не спеши, по шажку, — приговаривал он про себя, отрывая ногу от земли и перенося ее вперед. — Вот так. Молодец. Теперь еще шажок. И еще».