Читать книгу "Титан - Джон Варли"

— Эта часть колеса горячее остальных, но не настолько, как если бы поглощала все приходящее тепло. А раз она его не поглощает и не отражает — значит, оно передается. Отсюда мораль: участок прозрачен или полупрозрачен и пропускает большую часть света куда-то внутрь себя. Тебе это ни о чем не говорит?

Сирокко перевела взгляд с изображения на Габи.

— Что ты имеешь в виду?

— Ладно. Пойдем дальше. Мы уже знаем, что колесо полое. Не исключено, что спицы тоже… Вот представь себе колесо. Вроде автомобильной шины: большое, массивное и плоское у основания — с тем, чтобы увеличить жизненное пространство. Центробежные силы гонят тебя от ступицы к ободу. Пока все понятно?

— Ты не поверишь, но все, — словно изумленная собственной проницательностью, пролепетала Сирокко.

Увлекаясь, Габи становилась порой такой напористой…

— Хорошо. В таком случае, находясь внутри колеса, ты оказываешься или под спицей, или под рефлектором, верно?

— Да? О, действительно… Но тогда получается…

— Получается, что в каждой отдельно взятой точке либо вечный день, либо вечная ночь. Спицы жестко закреплены, рефлекторы не перемещаются, звезды тем более. Таким образом, иного быть не может — непрерывный день или такая же ночь. Как ты думаешь, зачем оно сконструировано таким образом?

— Чтобы ответить, желательно встретиться с конструкторами. Их потребности, должно быть, отличаются от наших. — Сирокко вгляделась в изображение. Приходилось постоянно напоминать себе о размерах комичного артефакта — тринадцать сотен километров в диаметре, четыре тысячи по окружности. Перспектива встречи с существами, построившими подобное, тревожила ее все сильнее.

— Хорошо, я подожду. — Габи явно хотелось, чтобы вновь открытое небесное тело оказалось космическим кораблем. Это был бы достойный объект для наблюдения.

Сирокко еще раз посмотрела на изображение.

— Что касается ступицы… — начала она, но тут же замолчала. Не стоило слишком поспешно высказывать свои выводы перед работающей камерой.

— И что же касается ступицы?

— Это, похоже, единственное место, где можно произвести стыковку. Единственная неподвижная часть.

— Не совсем так. Неподвижен только центр вращения. А ведь отверстие в целом весьма велико. Пока мы достигнем твердой поверхности, намеченная для посадки точка сдвинется. Я, конечно, могу рассчитать…

— Сейчас не это важно. Лучше подумай вот о чем. Стыковка с Фемидой возможна только в самом центре вращения. Но я, пожалуй, не стала бы и пытаться.

— Да уж. И что?

— Должна быть веская причина тому, что не предусмотрено мест для стыковки. Нечто достаточно важное, чтобы ради него пренебречь оптимальным местом расположения совершенно необходимого устройства и при этом оставить в центре колоссальное отверстие.

— Двигатель, — сказал Калвин.

Оглянувшись, Сирокко успела поймать взгляд карих глаз, прежде чем он вернулся к прерванной работе.

— Думаю, именно так. Скажем термоядерный улавливающий реактор. Механизм находится в ступице, генераторы электромагнитного поля затягивают из космоса водород и гонят его в центр, где он сжигается.

Габи пожала плечами.

— В этом что-то есть. Но как насчет стыковки-то?

— Погоди. Итак, взлететь с этой… хм… конструкции должно быть легко. Выпадаешь из дыры и развиваешь достаточную скорость, чтобы преодолеть силу притяжения… Но там должна находиться какая-то штуковина, которая, пока не работает двигатель, выдвигала бы к центру вращения телескоп для обнаружения е кораблей-разведчиков… Однако и главный двигатель должен находиться в ступице. А остальные — вдоль обода колеса. Думаю, их по меньшей мере три. Хотя чем больше, тем лучше.

Сирокко повернулась лицом к камере.

— Пришлите что сможете о водородных реакторах, — сказала она. — Может, нам станет понятнее, где его искать… Если он на Фемиде вообще есть.

— Надо снять рубашку, — сказал Калвин.

Протянувшись, Сирокко отключила камеру, оставив звук.

Калвин принялся выстукивать ей спину и прислушиваться к результатам. Тем временем Сирокко и Габи продолжали изучать изображение Фемиды. Они не выявили ничего нового, пока Габи не завела речь о тросах.

— Насколько я понимаю, они образуют кольцо примерно на полпути между ступицей и ободом. И поддерживают верхние края отражательных панелей — как такелаж парусного корабля.

— А эти? — Сирокко указала на участок между двумя спицами. — Для чего они, ты не догадываешься?

— Не имею понятия. Так, их шесть, и они расходятся лучами от ступицы к ободу между спицами. По пути проходя через отражательные панели, если тебе это о чем-нибудь говорит.

— Ни о чем не говорит. Но на случай, если существуют еще подобные штуковины, такие же или потоньше, следует их поискать. Эти канаты… как ты считаешь? Километра три в диаметре?

— Скорее около пяти.

— Пусть так. Однако не удивлюсь, если существуют и другие — толщиной, скажем, с «Властелина Колец». Их мы можем не скоро обнаружить. Особенно если они такие же черные, как и Фемида в целом. Джин собирается погонять вокруг челнок — разведать, что и как. Не хотелось бы, чтобы он впилился точно в трос.

— Загружу-ка я компьютер поиском объектов не более пяти километров по диагонали, — решила Габи.

Калвин, позвякивая инструментами, начал собираться.

— Как всегда, практически здорова, — сообщил он. — Отвратительно. Вы, народ, совсем не предоставляете мне практики. Если я не опробую здешний госпиталь, который, между прочим, обошелся в пять миллионов долларов, то кого смогу убедить в том, что деньги не выброшены на ветер?

— Хочешь, чтобы я сломала кому-нибудь руку? — конкретизировала Сирокко.

— Ну нет, переломы у меня уже были — еще в медицинском институте.

— И какое ты к ним отношение имел? Ломал или лечил?

Калвин засмеялся.

— Аппендэктомия. Вот что я хотел бы попробовать. А у вас даже аппендиксы не воспаляются.

— Хочешь сказать, что никогда не удалял аппендикс? Чему вас только учат теперь в медицинских институтах?

— Тому, что если теория усвоена как следует, то пальчики сами все сделают. И вовсе незачем лишний раз пачкать руки. В конце концов, мы же интеллектуалы! — Он вновь рассмеялся, и Сирокко почувствовала, как заходили ходуном тонкие стены ее каюты.

— Хотела бы я знать, бывает ли он вообще серьезным, — буркнула Габи.

— Серьезным? — переспросил Калвин. — На борту «Властелина Колец»? А впрочем… Ребята, что вы думаете о пластической хирургии? Среди вас находится один из лучших хирургов на этом корабле. — Он помолчал, дав возможность утихнуть оскорбительному гоготу. — Ну хорошо: просто один из лучших хирургов. Кто-либо из вас будет это отрицать? Едва ли. И как вы этим пользуетесь? Дома простейшая коррекция носа обойдется вам в семь-восемь кровных тысяч. Здесь для этого к вашим услугам страховая компания.