Читать книгу "Монополия на чудеса - Владислав Силин"

К столику действительно шел Станислав Людей. Длинный, худой, сутулый – эта сутулость придавала ему особенный экстравагантный шарм. Седые виски, крючковатый нос, бородка-эспаньолка. В юности я завидовал бородачам. У меня самого, как ни старался, росла лишь трехцветная смешная мочалка.

– Игорь Анатольевич? Здравствуйте, дорогой! – Дзайан протянул руку.

– Здравствуйте, Станислав.

– Я смотрю, вы со вкусом устроились.

– С ним кадавры разговаривают! – восхищенно наябедничала официантка. – И запросто!

– Это правда?

Я пожал плечами. Правда, нет, какая разница?.. Людей рассеянно взял из моей руки бокал. Понюхал, посмотрел на свет.

– Позволите?

Я кивнул. Он отпил маленький глоточек, поморщился и выплюнул.

– Акта Лапута… Чернила, полусухое прошлого века. И как вы это пьете?

– Ну, я до вин небольшой охотник.

– Еще бы! Вы не охотник, вы траппер. – Людей махнул рукой. – Эй, балаболка! Сюда немедленно. В каталоге, – он обернулся ко мне, – об этой дряни пишут «имеет аромат виноградного изюма». Действительно «виногадного», лучше не скажешь.

Официантка с собачьей преданностью подбежала к Людею. Тот поманил пальцем и, когда Коломбина придвинулась, о чем-то спросил. Девушка обрадованно закивала:

– Сухого?!

– Полусухое – это полумеры, – отрезал Людей. – Бодяга из Риохи, запомнила? Год смотри не перепутай!

– Хорошо!

– Постой. – Станислав бросил плащ на скамью и уселся. – Дай сюда меню.

Читал он долго, шевеля губами и морща лоб. Все это время официантка стояла подле столика. Наконец он заказал жаркое из мяса василиска. Подробно объяснил, как оно должно жариться и во что он превратит шеф-повара, если не заработают угольные ямы.

Когда официантка умчалась, Людей похлопал кадавра по плечу:

– Можете отправляться, друг.

Тот молча кивнул. До разговора с Людеем он так и не снизошел.

Весло прочертило воду пенным зигзагом. Причал неспешно уходил вдаль. Мне стало интересно, как бедняжка Коломбина принесет заказ. Поплывет кролем с подносом на вытянутой руке? Или у них бочонки на шее, как у сенбернаров? Представив эту картину, я рассмеялся. Людей с недоумением покосился на меня.

– Да так, – весело отозвался я. – Не обращайте внимания. Мысль одна пришла в голову.

– Вы жизнерадостный человек, – одобрительно кивнул грандмастер. – Что ж, тем больше у нас шансов столковаться.

Солнце припекало совершенно по-летнему. Я бросил куртку на дно гондолы. Брызги с весла гондольера обдавали кожу приятной прохладой.

– О чем вы хотели говорить со мной?

– О тварях. Похоже, мне предстоит охотиться на нечисть.

– Созданную, вызванную, трансформированную? – деловито поинтересовался Людей. – Нежить? Имейте в виду: чтобы убить аспида, нужна громкая музыка. Мои студенты используют «Ночной шепот». Если встретите грима, его нужно облаять.

– Облаять?!

– Да. Эта кладбищенская тварь боится собак. Упыря можно упокоить, полив могилу «Волко-Лакой». Можно использовать «Пепси-Лаку», но результат много хуже…

– Господин Людей, не будем вилять. Я собираюсь встретиться с чупакаброй.

Людей восхитился:

– Да вы парень не промах! Как насчет небольшого перформанса?.. Вы не против одного дзайанского чудачества?

И, не дожидаясь ответа, прищелкнул пальцами. Кадавр со вздохом протянул ему гитару.

– Эль чупакабрас, значит… – задумчивым голосом произнес Людей. – Ужас мексиканских долин, убийца коз, кур и любви к бифштексам с кровью. В Сан-Педро и Ла-Флориде о нем складывают удивительные баллады.

И, ударив по струнам, запел:

Если встретишь чупакобраза,

Попрощайся со всей родней.

Это мерзость, кошмар, зараза,

Словно мизер сыграть без одной.

Он твои ботинки сгложет,

Он понюхает твой пиджак,

И ничто тебе не поможет,

Не спастись от него никак.

Эль-чупакабра, ай! эль-чупакабра!

Эль-чупакабра, ай! чупакабрас!

Я улыбнулся. Маги трепетно лелеют свою экстравагантность и непредсказуемость – считается, что это помогает в хаосных заклинаниях. Людей пел замечательно, и я не смог удержаться. Из-под скамьи торчали плетеные ручки маракасов. Поймав мелодию, я принялся отбивать такт.

Синьорита в красном сомбреро

На фазенду несла обед.

Но явился ей ужас прерий,

Есть сомбреро, мучачи же нет.

Если ты настоящий мачо,

Если чили горит в крови,

Дай кошмару каньонов сдачи,

Ужас прерий в шмотье порви.

Эль-чупакабру, ай! эль-чупакабру!

Эль-чупакабру, ай! чупакабрас!

Маг отложил гитару в сторону.

– Это грустная история, друг мой… Многие храбрецы сложили головы, пытаясь справиться с чудовищем. Как я понимаю, вы… Слушайте, Игорь, – обычным голосом продолжил он, – а давайте на «ты»? – И, не дожидаясь согласия, продолжил: – Ты ведь не просто так меня разыскивал. Дела с Литницким, да?

– Да. Но как вы… ты догадался?

– Игорек, запомни: встречаешься с магом – никаких документов. Спрячь, порви, выброси. У тебя в кармане договор с Литницким. А я глава Веденского ковена, и неприятности мне не нужны. Поэтому я хочу тебя кое о чем предупредить.

– Слушаю внимательно.

Я протянул пустой бокал, и Станислав плеснул мне вина. «Бодяга» оказалась не в пример мягче того, что заказал я, но большой разницы все равно не чувствовалось.

– Литницкий – один из сильнейших магов Ведена. По силе он многократно меня превосходит.

– Грандмастера и главу ковена?!

Дзайан грустно усмехнулся. Так усмехаются разжалованные из правительственных магистров политики. Интриги, интриги…

– Сила Литницкого в поводках. Я подозреваю, что он опутал сетями сотню манаров или больше. Естественно, это не могло не сказаться. Даже дзайаны боятся безумного Вениамина, что уж говорить о людях?

Над бортом возникло сверкающее облачко. Из него вынырнула девчоночья рука со сколотым на ногтях лаком и принялась расставлять миски. Один раз она промахнулась и поставила соус мне на колени. Я едва успел подхватить чашку.

– История безумия Вениамина, – принялся рассказывать Людей, – уходит своими корнями в Средние века. В девятьсот девяносто шестом[2]году римский заотар Урбан II объявил Крылатый поход против мусульман. Рыцари-крылоносцы со всей Европы ринулись на Восток. В их числе был один из предков Литницкого. Да, последователи дзайана Мухаммеда сражались храбро… Но кто мог противостоять этой замечательной крылатой своре? Ислам потерпел безоговорочное поражение.