Читать книгу "Сын Грома, или Тени Голгофы - Андрей Зверинцев"

Так Иоанн Зеведеев понял, что Бог денно и нощно присутствует в каждом человеке, в каждой живой твари и не дает им умереть.

Сын Зеведея, мальчишка с курчавыми, пропахшими рыбой волосами и глазами, в которых отражалось море, научившийся сначала нырять и плавать, а уж потом ходить по земле, любил, бросив весла, лежать на дне лодки и смотреть в высокое небо, шатром раскинувшееся над водами Галилейскими, следить за игрой облаков, удивляясь, как меняется их цвет, как складываются и переливаются друг в друга странные, замысловатые, кем-то вылепленные из мягкой полупрозрачной плоти фигуры. Он понимал, что это, конечно, зачем-то делает Бог, и мечтал, чтобы Всевышний как-нибудь заговорил с ним на человеческом языке, как с Моисеем или Соломоном, которому Бог обещал сердце мудрое и разумное… Он молил Небо об этом, но никто не откликался на его призывы. И лишь однажды в ответ на его мольбу облака на миг остановились и образовали нечто похожее на врата. В просвете между облаками он увидел ослепительное свечение и догадался, что это и есть те врата, за которыми находится Небесный Престол. Иоанн понял, что это ответ на его моления…

– Что ты делаешь один в лодке? С кем ты там разговариваешь? – не раз спрашивали Иоанна брат Иаков и соседский мальчишка Андрей Ионин. – Хочешь показать, что очень умный? Учишь с равом Писание и, наверное, смеешься над нами, да?

– Я разговариваю с Богом, а Бог разговаривает со мной, – соврал Иоанн, пугаясь сказанному. Ибо нельзя поминать имя Господа всуе, учил рав.

– Мы тоже хотим говорить с Богом, – сказал Андрей Ионин. – Научи нас.

Иоанн взял друга за запястье, нащупал пульсирующую жилку, как это сделал Ахав, и предложил Андрею приложить к этой чудодейственной жилке палец. Андрей в нерешительности посмотрел на Иоанна, потом на его старшего брата Иакова. Тот кивнул. Иоанн ему уже показывал, как бьется эта жилка. Андрей приложил палец и замер.

– Да, я слышу. И это Бог? – с сомнением спросил он.

– А кто же еще? – поддержал брата старший Иаков. – Так сказал Иоанну рав, а он читал об этом в Писании.

– Покажу эту жилку Симону, – обрадовался открытию тайны Бога Андрей. – Только он не поверит. Скажет: «Иди лучше просмоли лишний раз лодку, чем знаться с Зеведеями». «Чего только не придумает этот Иоанн», – скажет Симон, потом погладит свою рыжую бороду и сделает страшные глаза. Так он в детстве всегда пугал младшего своего брата Андрея.

– А ты не говори ему. Пусть он лучше свою жену ублажает. Зачем ему эти наши разговоры? – сказал Иаков. Оба они с Андреем, узнав, что Иоанн ходит к раву читать Писание и не приглашает их с собой, чувствовали себя обиженными.

В общем, по побережью среди рыбаков распространилась молва, что младший из Зеведеев, Иоанн, за-просто беседует с Богом и все на свете знает.

Как-то раз Иаков и Андрей Ионин решили зло подшутить над Иоанном. Подкрались потихоньку к лодке, где, положив под голову свернутый парус, лежал Иоанн и, как всегда, разговаривал сам с собой. Не с Богом же он так запросто разговаривал! Хотя они слышали: он не раз упоминал Господа, о чем-то просил Его. Мальчишки слышали, как Иоанн шептал: «Господи, научи меня так счислять дни наши, чтобы приобрести сердце мудрое». – «Вот змееныш! – возмутились они. – Ишь, чего захотел! Ему – сердце мудрое, а нам – ничего. Ладно. Мы это ему припомним».

Андрей где-то нашел козлиное копыто и принес показать Иоанну, но, оказавшись в сговоре с Иаковом, решил им попугать младшего Зеведея, чтобы не очень заносился. Ползая вокруг лодки на коленях, благо Иоанн молился и ничего не слышал, друзья наследили на песке этим копытом. Получалось, что кто-то двуногий, который имеет вместо ступней копыта, только что бродил вокруг лодки, слушал, о чем молил Иоанн, и запоминал все его слова, чтобы потом сотворить с ними что-нибудь худое.

Закончив печатать следы, Андрей забросил копыто за прибрежные кусты, перемигнулся с Иаковом, и озорники враз закричали:

– О, Иоанн, Иоанн! Кто это тут у тебя был? Только посмотри, что творится вокруг! С кем ты тут общался?

– Чего вам? – раздосадованный Иоанн высунулся из лодки, недовольно поглядел на мальчишек, взглянул на изрытый козлиным копытом песок и обмер.

У озорников сразу полегчало на душе при виде вытянувшегося изумленного лица Иоанна. Так ему, зазнайке, и надо! Даже обида на него прошла.

– По-моему, тебя навещал лукавый, – делая вид, что погружается в размышления, сказал Андрей Ионин. – И я, пожалуй, знаю, кто это был! Это был Азазел!

– Точно, – поддержал приятеля Иаков. – С тех пор как ты, Иоанн, стал ходить к раву, я не раз замечал эти следы у нашей лодки после ночи, по утрам. Только не хотел говорить тебе, брат. А теперь, как видишь, Азазел и днем навестил тебя. Что теперь нам, несчастным, делать?

– Да, – поддержал Андрей. – Пропали мы теперь. Азазел, наверное, наделал страшных дыр в днище лодки… Пойду погляжу, нет ли следов злодея в нашей с Симоном. Симон ведь предупреждал меня: не водись с Иоанном.

У Иоанна выступили слезы, и озорники тут же признались, что позавидовали знатоку Писания и подшутили над ним. И мир был восстановлен.

Глава 2Сон Иоанну

Два дня на море бушевал шторм, срывая рыбацкие шатры и разбрасывая по побережью сети, унося лодки в море и выбрасывая разбитые бурей остовы их на заваленный черными водорослями прибрежный песок. Рыбаков, которые не успели вернуться из вод до шторма, больше не ждали: образовавшиеся в темной воде огромные водовороты вмиг унесли с поверхности моря все живое в глубокие морские пучины. Ревел ветер, пригибая к земле стволы пальм, и все грохотало и сверкало вокруг. Черное небо полосовали белые молнии. От воды несло холодом и смертью. Волны выбрасывали на берег камни, водоросли, мертвых рыб, утонувших в нахлынувшей на берег большой волне кур, мелких птиц. В эту страшную ночь Иоанн метался в жару, кричал, звал кого-то, но к утру успокоился, уснул, а проснувшись, рассказал отцу сон, который мучил его большую часть ночи.

Мальчику снился холм, на нем много людей; снуют римские легионеры с мечами и копьями. Сверкают молнии. Гремит гром. Люди рвут на себе волосы и расцарапывают ногтями лица. Вокруг страх и ужас. И мальчик понимает, что присутствует на казни разбойников. Он видит, как их раскинутые руки приколачивают гвоздями к перекладинам, прилаженным к большим столбам, а потом те столбы поднимают и вкапывают в землю. На земле много крови. Двое несчастных стонут, плачут, ругаются, а третий Распятый что-то тихо шепчет сухими губами. Иоанн слов не слышит. Он стоит с тремя женщинами, и одна из них, вся в слезах, держит его за руку. Худой печальный человек смотрит на него с креста и еле слышно что-то говорит женщине, держащий Иоанна за руку. Сквозь крики и шум дождя Иоанн расслышал: «Жено! се сын Твой». «Почему, – в страхе думает Иоанн. – У меня есть мать. Неужели она умерла?» – И тут он догадывается, что Распятый возлагает на него заботу об этой женщине, Его Матери. «Да, – беззвучно говорит он Распятому. – Я понял Тебя». Тот, продолжая глядеть на мальчика большими печальными глазами, говорит теперь уже ему, Иоанну: «Се Матерь Твоя!» – «Да, – отвечает ему беззвучно Иоанн. – Се матерь моя!» И еще он услышал, как один из разбойников обратился к Распятому, Тому, который говорил с Иоанном, и попросил Того: