Читать книгу "Охота на царя - Николай Свечин"

– За отца ответ! – выкрикнул знакомую уже фразу бородатый и бросился на Благово. Гигант же, сразу поняв, что Лыков опасней, двинулся на него. Ленивый удар без замаха – и Алексей, отброшенный страшным толчком, отлетел к стене. Однако он успел упереться, наклонив вперед корпус, и выставить локоть, поэтому устоял на ногах. На сонном лице бритого мелькнула удивленная гримаса. Он хмыкнул одобрительно и уже сильно ударил правой, целясь Лыкову в голову. Однако Алексей упредил его столь же сильным встречным боковым ударом кулака в кулак, по науке тенгинского инструктора. Гигант глухо взвизгнул, затряс отшибленной кистью и тут же получил прямой в переносицу, отшатнувший его огромную тушу на целый аршин назад.

Воспользовавшись секундным замешательством, Алексей прыгнул к сцепившимся бородатому и Благово и пинком свалил бородатого с ног. Тут же обернулся, и вовремя – бритый наскочил и неожиданно ловко взял его шею в захват.

Хрустнули шейные позвонки, в глазах у Лыкова потемнело. Огромная тяжесть необоримо тянула его к полу. Он изловчился и, напрягая все силы, так же сцепил свои пальцы на шее противника. Тяжело дыша, они застыли в страшном напряжении, стараясь согнуть и повалить друг друга. Алексей быстро почувствовал силу, с какой никогда раньше не сталкивался, какую ему было не одолеть… Огромный, как гора, уверенно-злой, противник медленно скручивал ему шею.

«Ударить ногой в пах? Нет, на одной ноге не устою. Неужели погибаю?».

Но вдруг он понял, что если сейчас поддастся, то они убьют Благово.

«Что ж ты, дрянь, зря железо тягал? Только перед барышнями можешь хвалиться? – обругал он себя. – Вот хрен вам, ребята!».

Алексей разозлился, как не злился с того страшного момента, когда год назад бандиты убивали его в подвале зловещего трактира Кузнецова. Убивали, да не убили, вспомнил он, и руки его сразу налились какой-то новой силой. Упершись, Лыков надавил на шею бритого как только мог, напрягая все жилы, всю волю, всю мощь. Он поднял, наконец, голову и посмотрел на врага в упор, с такой ненавистью и одновременно с таким превосходством, что кожей почувствовал случившийся перелом. Лицо гиганта начало быстро бледнеть, сцепленные на лыковском затылке руки мелко затряслись. Алексей скосил на миг глаза и увидел, как Благово большими пальцами рук ткнул своему противнику в глазные яблоки; бородатый с воем отскочил и, закрыв одной рукой лицо, вторую сунул в карман.

«Черт, у него там нож», – понял Лыков, но ничем помочь начальнику он пока не мог. Напрягая руки изо всех последних сил, он начал пригибать своего противника все ниже и ниже к полу, стремясь быстрее добить его и бежать выручать Павла Афанасьевича. Бритый уже поддавался, медленно, дрожа всем огромным корпусом, оседая вниз; закусив губу, он едва сдерживал стон.

– Удавлю, гад! – шепотом, спокойно и четко пообещал ему Алексей. Из носа и ушей бритого алыми ручейками хлынула кровь, шея хрустнула, и он со стоном упал на колени. Алексей, представив, что его кулак – двухпудовая гиря (тоже наука солдатского рукопашного боя), замахнулся и ударил противника в висок…

Пол задрожал от падения многопудовой туши, а Лыков уже набегал на второго противника. Тот махал наугад ножом, а Благово, хладнокровно уворачиваясь, отступал за кресло. Алексей стремительно выпрыгнул и той же «гирей» ударил бородатого сверху вниз по темени. В комнате наконец-то стало тихо.

* * *

Полицейский врач Иван Александрович Милотворжский разогнулся, снял пенсне и сказал ошарашенно:

– Да-а… Никогда не встречал такого крепкого сложения, а уж, кажется, всякого насмотрелся! Колосс, положительно колосс! Как только вы с ним справились, Алексей Николаевич, неужто такого громилу можно уложить голыми руками?

В прозекторской полицейского управления лежали четыре трупа: кухарки Благово (изверги не пожалели старушку), Назара Тимофеева и двух убитых Лыковым неизвестных. Огромный Тимофеев рядом с квадратным, бугристым от мышц, неправдоподобно крупным в кости громилой казался подростком.

В прозекторскую вбежал Каргер, снял фуражку, медленно подошел к телу старшего городового и застыл перед ним. Лыков знал, что полицмейстер любил своих простоватых «детушек» и больно переживал, если кто-то из них страдал на службе. А тут хороший, достойный человек, отец четырех детей, отдал жизнь.

Постояв так с минуту, Каргер шмыгнул носом, повернулся, смахнул с глаз стариковскую слезу. Затем уже строгим генеральским взглядом окинул остальных покойников, задержался на «колоссе».

– Ты хоть знаешь, от какой дряни державу избавил, Алексей Николаевич? Нет? Это же сам Тунгус!

Лыков даже присвистнул. Вошедший следом за полицмейстером Благово, белый от переживаний (жалел и Тимофеева, и верно служившую ему много лет Матрену), тихим голосом подтвердил:

– Он самый, никаких сомнений. Видите, свежая рана на ляжке? Питерцы продырявили, когда брали.

Тунгус был вторым в списке самых опасных бандитов Российской империи. Был бы и первым, да не имел нужных для этого амбиций. Хитер, но не умен; страшен, но без масштаба. Как многие из этой жуткой среды, убивал легко, часто, охотно, даже там, где можно было и пощадить. Кличку свою получил, когда бежал со своей первой каторги из Акатуя. Прорывался он тогда на запад через Подкаменную Тунгуску, режа по пути всех, кто ему попадался, и перебил таким образом более тридцати человек. После этого всегда говорил не «убить», а «затунгусить», потому и был соответственно прозван. Считался наиболее физически сильным человеком в преступном ареопаге страны, из-за чего стал героем многочисленных уголовных легенд. Неоднократно избегал ареста, прорывался сквозь плотные кордоны, разбрасывая при этом, как котят, самых крепких полицейских. Лишь в декабре, когда уже совсем достал Ивана Дмитриевича Путилина, тот бросил на его поимку знаменитый «летучий отряд силового задержания». Отряд тот состоял из весьма бывалых людей, способных заарестовать даже черта… И когда Тунгус привычно сбил с ног первого, второй, не мешкая, прострелил ему ляжку, а третий врезал по голове кастетом. Очнулся Тунгус уже в ручных и ножных закаленных кандалах. Их он и порвал, когда его в тюремной карете везли на суд, после чего снова пошел гулять по России. Пока не нарвался на Лыкова.

– А кто второй, установили? – спросил Алексей.

– Пока нет. Возможно, он вообще не наш клиент, не уголовный. Какой-нибудь хлыстовский деятель низшего звена.

– Вот, Алексей Николаевич, почитай, – Каргер передал ему папку, в которой лежала телеграмма директора Департамента полиции исполнительной[5]. – Даст Бог, эдакое больше не повторится. Повязали голубчиков, теперь мстить-то некому будет.

Директор департамента сообщал о разгроме полицией главной хлыстовской штаб-квартиры в подмосковном городе Богородске. Похоже, терпение Рогожской общины закончилось, и всемогущие вожди раскольников-поповцев задействовали свои связи в верхах. Сильный полицейский отряд из Санкт-Петербурга ночью окружил укрепленную усадьбу хлыстов на краю города и утром пошел на штурм. Характерно, что вперед полицейские пустили «представителя заказчика» – рогожца Федора Ратманова – Буффало. Тот застрелил двух караульных, пытавшихся оказать сопротивление, после чего остальная охрана сразу же бросила оружие.