Читать книгу "Просроченная виза - Фридрих Незнанский"

– Если ты закончил свою лекцию, от которой я, как ты видишь, в полном восторге, может, перейдем к конкретному делу? Ты не хочешь чего-нибудь выпить? И сменить пластинку?

– Выражение из моей юности! – хмыкнул Турецкий. – Тебе-то оно откуда известно? У вас же теперь кассеты, диски и прочая хренотень.

– Да это мой козел всегда… Как чего не по его, сразу: «Сме-ни пла-стин-ку!» – Элина сморщила нос и произнесла фразу по слогам и смешно гундося. Скопировала, видать, муженька. Если вышло похоже, то он явно не подарок.

Турецкий засмеялся, чем еще больше подзадорил уже заметно изнывающую хозяйку сексодрома, которая, судя по всему, никак не могла понять, какого черта он тянет. Она уж и так, и этак, и позы принимала – одну другой похлеще. Турецкому уже туман глаза застил, но он держался. Это было бы в конце концов даже примитивно: взять да и – по выражению легендарного поручика Ржевского – впендюрить осатаневшей от желания дамочке. Какая-то неясная осторожность словно удерживала его. И он не торопился. А она старательно демонстрировала ему свое совершенно непотребное одеяние – блестящий и одновременно прозрачный шелковый кокон, плавно обтекавший великолепное ухоженное тело.

– Нравится? – Она почему-то все время делала большие глаза, считая, вероятно, что это наиболее сильное изображение страсти.

– Симпатично, – согласился он. – А эта штука вообще для чего?

– Как?! – Она опешила. – Для любви! Я его недавно в Мюнхене купила, в крутом супере! Эксклюзив, понял? Три штуки баксов! Ха! А он – для чего!…

– Так ты, значит, в Мюнхене была? А чего делала? Рождество, что ль, встречала?

– Нет, это само собой. У Фимки дела были, ну а я – за компанию. По бутикам прошвырнуться. А у него, между прочим, и в Мюнхене тоже были какие-то неприятности. Верней, не в самом Мюнхене, а в Мурнау, где мы отдыхали несколько дней.

– Ты-то при этом присутствовала? Или это только догадки?

– Ну какие догадки! Лбов этих я, правда, не видела, зато видела Фимку… – она непристойно хихикнула. – Который наверняка в штаны наложил! Полдня в ванной просидел, смотреть было страшно!

– Ну вот, – вздохнул Турецкий, будто только этого признания и ожидал, – а говоришь, не было причин. Давай-ка успокойся, подруга, пойдем на кухню, там ты мне нальешь чего-нибудь и расскажешь все по порядку. Чтоб и я понял. А то это лежбище… – Он окинул взглядом атласную поверхность почти необозримого пространства: -…не располагает к серьезным мыслям.

– А ты не беспокойся, ты здесь не первый, – с наивной простотой «успокоила» его Элина. – Но если очень хочешь, пойдем, только давай недолго…

Это милое местечко в предгорьях Альп было известно Турецкому. Примерно в двадцати километрах от Гармиш-Партенкирхена, в чью историю наверняка будут вписаны славные страницы пребывания в нем господина Турецкого со товарищи. В Гармише располагался так называемый Международный антитеррористический центр, руководителем которого являлся американец Питер Реддвей, а Турецкий, в силу обстоятельств, ходил в его заместителях.

Гармиш, с его олимпийскими традициями, был еще и курортным городком. Мурнау – приятный городок на берегу озера Штаффельзее – также считал себя курортом. Тихое место, великолепная обслуга, симпатичные кирхи, много вина – чего еще требуется отдыхающему от дел праведных! И вообще все эти города и деревеньки в окрестностях Гармиша очень напоминали известную телевизионную рекламу моющих средств. Ту, где жители… нет, не смог бы и под дулом пистолета запомнить Турецкий названия этих деревень! Ну, словом, пока жители одной из них уже вымыли гигантскую сковороду и продолжают свои народные пляски, жители другой все еще смывают со своей сковороды жир, а все оттого, что не тем средством моют. Короче, покупайте тетю Асю!

Но Гармиш, можно сказать, всегда праздник. Мурнау же, как показалось Турецкому, больше приспособлен для созерцательного отдыха. Интересно, кой черт занес туда господина Силина? А тем более его явно неутомимую супругу? Чего они там потеряли? И если бизнес привел, то какой? Впрочем, у него же алкогольный бизнес, отсюда, может, и интерес?…

Из всех предложенных Элиной напитков Александр Борисович выбрал виски. Со льдом, естественно, но без содовой. Закуска не требуется. И приготовился слушать.

Это произошло где-то за неделю до Рождества. Не нашего, православного, а католического, которое в преддверии Милениума собиралась широчайшим образом отмечать вся Европа.

А вышеназванному, в свою очередь, предшествовал ряд обстоятельств, которые потребовали от господина Силина, генерального директора фирмы «Алко-сервис», немедленного принятия кардинальных решений.

Примерно в середине декабря – дату поточнее теперь назвать трудно – ему позвонил президент коммерческого банка «Деловой партнер» Олег Никифорович Авдеев. Его фамилия почему-то в последнее время часто звучала в доме Силина. Однажды на вопрос жены, с кем это Фима вел столь длительный и нервный разговор по телефону, когда на столе безнадежно остывали поджаренные гренки с беконом, обычный завтрак подтянутого и старательно сохраняющего спортивную форму бизнесмена – тут-то как раз понятно почему: стоило лишь взглянуть на молодую жену, – так вот он ответил, уважительно понизив голос: «Оч-чень перспективный банкир! Рвется в партнеры. Но с ним надо быть оч-чень осторожным…» Собственно, с этого звонка и началось непонятное.

Ефим Анатольевич почему-то разнервничался и, без того невеликий потатчик постоянных жениных капризов – во всех смыслах! – стал неразговорчивым, хмурым и даже… понурым.

«Точное наблюдение!» – отметил про себя Турецкий.

Потом случилась еще парочка резких телефонных стычек, вероятно с тем же банкиром, потому что однажды, опять-таки на совершенно глупый вопрос Элины: «А на фига он вообще-то тебе нужен?» – грубо рявкнул: «Заткнись! И не суйся не в свои дела! Если бы твой родной дядя был генералом КГБ, я бы мог послать этого на хер!»

Никакие родственники Элины в КГБ не служили, а отец до выхода на пенсию был обычным инженером, каких миллионы. С тем и покинул белый свет. Зато Танька – старшая сестра – носила милицейские погоны. Неважно, какая у нее должность, важно, что в милиции работает. Но и этот аргумент не возымел никакого действия на Ефима Анатольевича. Он отмахнулся брезгливо, словно от надоевшей мухи, и пробурчал с презрением: «Тоже мне органы!… Гинекологи, мать вашу! Не суйся, куда не зовут!…» Это было сказано очень обидно и оскорбительно. Элина надула губы и решила, что больше вообще не станет вести бесед с мужем. Ни о чем. И никогда.

Но с Танькой он, видимо, все-таки имел разговор, потому что иначе с чего бы ее вдруг так взволновало его недавнее исчезновение. Элина пробовала разобраться, что там у них двоих было, но уткнулась в глухую стену. Ну, Танька всегда была стервозой, оттого и в милицию пошла, там все такие.

«Тоже любопытно», – усмехнулся Турецкий.

– А почему ты уверена, что у них что-то было? Татьяна же и старше тебя, да и… как-то сравнивать странно. И муж у нее есть…