Читать книгу "Слишком большое сходство - Виктор Пронин"

Войдя в комнату, Ксенофонтов увидел, что женщина сидит на диване, напряженно распрямив спину и положив ладони на колени. И ее колени он увидел. Красивые колени. И женщина красивая – отмечал он про себя с такой настойчивостью, будто пришел специально для того, чтобы убедиться в этом.

– Ваш муж… простите, скоро придет?

– Не знаю.

– Но он придет?

– Надеюсь.

– Вы давно замужем?

– Это важно для прокуратуры?

– Да. Мне показалось, что будет удобнее, если мы поговорим здесь, а не в казенном помещении…

– Пожалуй. Мы женаты десять лет.

– Есть дети?

– Сын. Ему пять лет.

– У вас много друзей?

– Что вы имеете в виду? У кого – у вас? – Лицо женщины чуть дрогнуло. До сих пор она отвечала как бы механически, вопросы Ксенофонтова не вывели ее из печально-сосредоточенного состояния.

– Я имею в виду друзей семьи…

– Не так чтобы очень… В основном это друзья мужа. Охотники… – в ее голосе прозвучала едва уловимая ирония.

– Вы знакомы со всеми охотниками?

– Одно время мы довольно часто встречались… Праздники, юбилеи, вылазки на природу…

– Сейчас это… в прошлом?

– Можно и так сказать.

– А отчего так случилось?

Не знаю… Потеряли интерес друг к другу, возникли всякие обстоятельства… Знаете, когда люди слегка чужие – это удобнее. Никто не пытается перейти некую грань, каждый остается на своей территории, не нарушает границы ближнего… А чуть сблизятся – почему-то решают, что вправе судить о чужой жизни, о чужих поступках, следуют выводы, советы, предостережения…

– Другими словами, у вас не со всеми сложились отношения?

– Если точнее, то у меня со всеми не сложились, – улыбнулась женщина.

– С охотниками?

– Скорее с их домочадцами. Охотники проще… И потом, им есть чем заняться, о чем поговорить, как выразить себя…

– Вас осудили? – прямо спросил Ксенофонтов.

– Что-то вы уж больно… в лоб, – женщина насмешливо посмотрела на Ксенофонтова.

– Я тоже переступил грань?

– Пока нет… Но мне кажется, вы можете это сделать.

– Ошибка. Не переступлю. Единственное, что я себе позволю, – это повторить вопрос.

– Осудили ли меня? Я ведь уже ответила… Выводы, советы, предостережения.

– Вы знали Асташкина?

– Конечно.

– Он был хороший человек?

– Странный вопрос…

Почему? – Ксенофонтов с таким вниманием склонил голову, что казалось, для него нет сейчас ничего важнее, чем узнать мнение этой женщины об Асташкине.

– Это как-то перестало иметь значение – хороший человек, плохой человек… Сейчас другие показатели – нужный, полезный, влиятельный… А Асташкин… Да, можно сказать, что он был хорошим человеком.

– А полезным был?

– В каком смысле?

– Ну… Как директор гастронома?

– А, вы об этом… – в голосе собеседницы прозвучали снисходительность и облегчение. – Просьбами мы его не утруждали, но если сам догадывался… Не отказывались.

В это время из прихожей раздался звонок. Женщина поднялась, быстро и легко прошла мимо Ксенофонтова. Из прихожей послышался ее голос. Он показался Ксенофонтову неожиданно теплым, как бы ожившим. Через минуту в комнату вошел мальчик.

– Это Кирилл, – сказала женщина. – Знакомьтесь, – она улыбнулась, и Ксенофонтов опять похвалил себя за проницательность – у женщины оказалась красивая улыбка, ровные белые зубы. И только потом он взглянул на мальчика, настороженно стоявшего рядом. Его веснушчатая мордашка была необыкновенно румяной.

– Привет, малыш! – сказал Ксенофонтов без тени превосходства. – Как поживаешь?

– Хорошо поживаю.

– Молодец! Я рад, что мне удалось познакомиться с тобой. Ты отличный парень.

– Я знаю.

– О! Да ты еще лучше, чем я думал. Скоро в школу?

– Через год. Я пойду с шести лет.

– А спортом занимаешься?

– Мы его в бассейн водим, – сказала женщина. И после этих ее слов в душе Ксенофонтова защемило что-то, он даже чуть слышно простонал от прозрения.

– Не боишься воды? – спросил Ксенофонтов, потрепав мальчика по жестким рыжеватым волосам.

– А чего ее бояться? Она теплая.

– Красивый ты парень… Весь в мать.

– А папа говорит, что я в отца.

– Наверное, и папа прав.

– Ладно, хватит болтать! – сказала женщина с неожиданной резкостью. – Иди мой руки, будем ужинать. У вас еще что-нибудь? – обернулась она к гостю.

– Нет-нет, у меня все. Я пришел немного некстати, простите великодушно. Всего доброго!

– Что-нибудь передать мужу?

– Скажите, что приходил тот длинный детина из прокуратуры и продолжал задавать свои бестолковые вопросы. Да, и последнее… Чтоб я уж пришел не совсем зря… Что вы думаете об убийстве? Кто мог пойти на это?

Вопрос произвел на женщину совершенно неожиданное впечатление – она отшатнулась к стене, прижала ладонь ко рту и смотрела на Ксенофонтова чуть ли не с ужасом.

– Асташкин давно был у вас в гостях?

– Простите, – женщина с трудом взяла себя в руки. – Давно. Обычно мы собирались у Хуздалевых… У них квартира большая… Извините, Кирилл проголодался…

На улице совсем стемнело, но мелкий дождь продолжался. Над дорогой вспыхнули фонари, машины шли с включенными подфарниками. Появилось больше прохожих – люди возвращались с работы. Привычно подняв воротник и сунув руки в карманы плаща, Ксенофонтов размеренно зашагал к своему дому.

* * *

Открывая дверь, Ксенофонтов услышал в квартире настойчивые телефонные звонки. Не раздеваясь, он бросился к трубке.

– Поздно гуляешь, дорогой, – он узнал голос Зайцева.

– О правосудии пекусь. Тебе дай волю – всех пятерых посадишь. И будешь прав.

– Прав? – изумился Зайцев. – В каком смысле?

– В прямом. Одного – за убийство, остальных – за недоносительство. Ты еще сажаешь тех, кто не доносит? А то в газетах по этому поводу разное пишут…

– Не понял…

– Приходи, поговорим.

– А ты… это… уже знаешь?

Зайцев! – величественно произнес Ксенофонтов. – Ты напоминаешь обманутого мужа! Все знают, кроме тебя.

– С твоими шуточками… – не находя слов, Зайцев уже хотел было повесить трубку, но Ксенофонтов его остановил.