Читать книгу "Обратный ход - Реймонд Чандлер"

Темнело, но я не зажигал света. Просто стоял и думал. Я мог подойти к телефону и отчитаться. Тем временем она могла отправиться на другом такси и к другому поезду или самолету в другое место. Она могла поехать куда угодно, но повсюду ее поджидал бы шпик, если того хотели важные влиятельные господа в Вашингтоне. Всегда найдется Ларри Митчелл или репортер с хорошей памятью.

Всегда найдется какая-нибудь примета, которую можно узнать, всегда найдется тот, кто ее заметит. От себя не убежишь.

Я занимался дешевым соглядатайством для неприятных людей, но – за это тебе и платят, друг. Они платят по счетам, а ты роешься в дерьме. Только на этот раз дерьма было по уши. Она не походила на потаскуху или на воровку. Но это означало только одно: она могла быть и той и другой, с еще большим успехом.

Глава 5

Я вышел на крыльцо, подошел к соседней двери и нажал на маленькую кнопку звонка. Внутри ничто не шелохнулось. Звука шагов не было слышно.

Послышался звон дверной цепочки, и дверь на два дюйма приоткрылась. Голос из-за двери спросил:

– Кто там?

– У вас нельзя одолжить немного сахара?

– У меня нет сахара.

– А как насчет пары долларов, пока мой чек не придет?

Вновь тишина. Затем дверь отворилась, насколько ей позволяла цепочка, и в просвете возникло ее лицо. Подведенные тушью глаза уставились на меня. Они напоминали озера во тьме. Прожектор бросал на нее косой свет с дерева.

– Кто вы?

– Я ваш сосед справа. Я было вздремнул, но голоса разбудили меня. Меня заинтересовал ваш разговор.

– Иди ты со своим интересом куда подальше.

– Я бы пошел, но, миссис Кинг, простите, мисс Мэйфилд, я не уверен, что это в ваших интересах.

Она не шелохнулась и не опустила глаз. Я вытряхнул сигарету из пачки и попытался большим пальцем открыть зажигалку и крутануть колесико. В теории это можно сделать одной рукой, на практике тоже, но с горем пополам. Наконец я совладал с зажигалкой, раскурил сигарету и выпустил дым через нос.

– А что вы делаете на бис? – спросила она.

– Собственно говоря, мне следует позвонить в Лос-Анджелес и отчитаться перед моим клиентом. Но, может, меня можно отговорить.

– Господи! – сказала она страстно. – Второй за день! Куда одной женщине столько везухи?

– Не знаю, – сказал я, – ничего не знаю. Думаю, что меня самого провели, как фрайера, но я еще не уверен.

– Подождите, – она захлопнула дверь перед моим носом. Но ушла ненадолго.

Цепочка была снята с крючка, и дверь отворилась.

Я медленно вошел, она отступила в сторону.

– Что именно вы слышали? Прикройте дверь, пожалуйста.

Я толкнул дверь плечом и прислонился к ней.

– Обрывок довольно скверной беседы. Стены здесь тонкие, как бумажник у статиста.

– Вы – работник сцены?

– Наоборот, закулисных дел мастер. Меня зовут Филип Марлоу. Вы меня уже видели.

– Я? Видела? – Она отошла медленными, осторожными шажками от двери и приблизилась к открытому чемодану. Облокотилась о спинку кресла. – Где?

– На вокзале в Лос-Анджелесе. Мы ждали пересадки, вы и я. Вы меня заинтересовали. Меня заинтересовала ваша беседа с мистером Митчеллом или как его там?

Я ничего не слышал, да и видел не много, потому что я не заходил в кафе, где вы сидели.

– Что же тебя заинтересовало, красавец?

– Во-первых, я сказал что. А во-вторых, то, как изменились после беседы с ним. Я следил, как вы работали над собой. Вполне преднамеренно. Вы старательно притворились эдакой прожженной шалавой.

– А кем я была раньше?

– Славной, спокойной, воспитанной девушкой.

– Это и была показуха, – сказала она, – а потом и проявилась моя подлинная натура. А к ней еще кое-что в придачу. – В ее руке возник маленький автоматический револьвер.

Я глянул на него.

– А, пушка, – сказал я. – Не пугайте меня пушками. Я к ним с детства привык. Я набивал руку еще на однозарядном «деррингере», любимом оружии пароходных шулеров. Когда я подрос, то перешел на спортивную винтовку, затем на снайперское ружье калибра 0,303 и так далее. Однажды я попал в яблочко с восьмисот метров с открытой мушкой. Надо сказать, что с восьмисот метров вся мишень кажется размером в почтовую марку.

– Увлекательная карьера, – сказала она.

– Пушки ничего не решают, – сказал я, – когда их выхватывают под занавес в конце второго акта.

Она чуть улыбнулась и переложила пистолет в левую руку. Правой она взялась за воротничок своей блузки и быстрым решительным движением разорвала ее до пояса.

– Сейчас, – сказала она медленно, – я возьму пистолет так, – она взяла его за дуло правой рукой, – и ударю себя по скуле рукояткой. У меня получаются прекрасные синяки.

– А затем, – сказал я, – вы взведете курок, спустите предохранитель и нажмете на гашетку, пока я буду увлеченно читать спортивные новости в газете.

– Ты не успеешь даже комнату пересечь.

Я закинул ногу на ногу, взял пепельницу из бутылочного стекла со столика у кресла, поставил ее себе на колено. Сигарету я держал между указательным и безымянным пальцами правой руки.

– Я и не подумаю пересекать комнату. Я останусь в этом кресле, довольный и безмятежный.

– Но слегка мертвый, – сказала она. – Я не даю промаху. И тут не восемьсот метров.

– А потом постараетесь рассказать полиции, как я бросился на вас и как вы защищались.

Она швырнула пистолет в чемодан и рассмеялась. Смех ее прозвучал вполне естественно, как будто мои слова и впрямь позабавили ее.

– Извините, – сказала она, – вы сидите тут нога на ногу с дырой во лбу, а я пытаюсь объяснить, что я вас застрелила, спасая свою честь, – от такой картины голова идет кругом.

Она упала в кресло и склонилась вперед. Ее лицо в обрамлении роскошной оправы червонного золота волос казалось слишком маленьким.

– Что вы хотите со мной сделать, мистер Марлоу? Или лучше спросим по-другому: что мне для вас сделать за то, чтобы вы ничего мне не делали?

– Кто такая Элеонора Кинг? Чем она занималась в Вашингтоне? Почему она сменила имя и велела снять монограммы с чемодана? Вот такие мелочи вы могли бы объяснить. Но вы, наверное не объясните.

– Ну, я не знаю, что сказать. Мои монограммы снял носильщик. Я сказала ему, что я была очень несчастна в браке, развелась и вновь получила право на девичью фамилию. То есть Элизабет, или Бетти, Мэйфилд. Может быть, это правда, не так ли?