Читать книгу "Проклятие Дейнов - Дэшил Хэммет"

– Это вы тут, что ли, про меня расспрашивали?

Кислый дух итальянского вина сгустился так, что стал видимым.

Я подумал и ответил:

– Да.

– Какое вам дело до меня? – спросил он, не враждебно, а так, как будто хотел это знать.

На другой стороне улицы из дома Минни вышла Габриэла Леггет, в коричневом пальто и коричневой с желтым шляпке, и, не поглядев в нашу сторону, пошла прочь. Она шагала быстро, прикусив нижнюю губу.

Я посмотрел на негра. Он смотрел на меня. В лице его ничего не переменилось: то ли он не видел Габриэлу Леггет, то ли просто не знал ее. Я сказал:

– Вам ведь нечего скрывать? Так какая вам разница, кто о вас спрашивает?

– Все равно, хотите узнать про меня – меня и спрашивайте. Это из-за вас Минни выгнали?

– Ее не выгнали. Она ушла.

– А чего ей слушать всякое хамство? Она...

– Пойдемте поговорим с ней, – предложил я и стал переходить улицу. Перед подъездом он обогнал меня, поднялся на один марш, прошел по темному холлу к двери и отпер ключом из связки, в которой их было штук двадцать.

Когда мы вошли в комнату, из ванной, в розовом кимоно, отороченном желтыми страусовыми перьями, похожими на сухие папоротники, появилась Минни Херши. Увидев меня, она широко раскрыла глаза. Носорог сказал:

– Минни, ты знаешь этого джентльмена?

– Д-да.

Я сказал:

– Не надо тебе было уходить от Леггетов. Никто не думает, что ты причастна к истории с бриллиантами. Что тут понадобилось мисс Леггет?

– Не было тут никакой мисс Леггет, – ответила она. – Не понимаю, о чем вы говорите.

– Она вышла отсюда, когда мы подходили.

– А-а! Мисс Леггет. Я думала вы сказали: миссис Леггет. Извините. Да. Мисс Габриэла была здесь. Спрашивала, не вернусь ли я к ним. Она меня очень уважает, мисс Габриэла.

– Вот и возвращайся, – сказал я. – Глупо, что ты ушла.

Носорог вынул изо рта горящую сигару и указал ею на девушку.

– Ушла от них, – загудел он, – и нечего тебе там делать. Нечего от них всякую гадость слушать. – Он засунул руку в брючный карман, вытащил толстую пачку денег, шлепнул ее на стол и пророкотал: – Чего тебе ходить в прислугах?

Обращался он к девушке, но глядел на меня – с улыбкой, блестя золотыми зубами. Девушка презрительно посмотрела на него и сказала:

– Паясничай перед ним, пьянь, – и, снова повернув ко мне коричневое лицо, серьезно, с нажимом, словно боясь, что ей не поверят, добавила: – В кости выиграл. Помереть мне, если нет.

Носорог сказал:

– Никого не касается, где я достал деньги. Достал, и все. У меня... – Он положил сигару на край стола, языком, похожим на коврик в ванной, смочил большой, как пятка, палец и стал отсчитывать на стол купюры. – Двадцать... тридцать... восемьдесят... сто... сто десять... двести десять... триста десять... триста тридцать... триста тридцать пять... четыреста тридцать пять... пятьсот тридцать пять... пятьсот восемьдесят пять... шестьсот пять... шестьсот десять... шестьсот двадцать... семьсот двадцать... семьсот семьдесят... восемьсот двадцать... восемьсот тридцать... восемьсот сорок... девятьсот сорок... девятьсот шестьдесят... девятьсот семьдесят... девятьсот семьдесят пять... девятьсот девяносто пять... тысяча пятнадцать... тысяча двадцать... тысяча сто двадцать... Тысяча сто семьдесят. Кому интересно, сколько у меня денег, – вот сколько у меня денег: тысяча сто семьдесят долларов. Кому интересно, где я их взял, – хочу – скажу, не хочу – не скажу. По настроению.

Минни сказала:

– Он их в кости выиграл, в клубе «Счастливый день». Помереть мне, если нет.

– Может, выиграл, – сказал Носорог, по-прежнему широко улыбаясь мне. – А если не выиграл?

– Загадки разгадывать не умею, – сказал я и, еще раз посоветовав девушке вернуться к Леггетам, вышел из квартиры. Минни закрыла за мной дверь. Пока я шел по холлу, слышно было, как она выговаривает Носорогу, а он басом смеется в ответ.

В закусочной «Сова» я раскрыл телефонный справочник на городе Беркли, нашел там только одного Фримандера и заказал его номер. Миссис Бегг была дома и согласилась принять меня, если я прибуду с ближайшим паромом.

Дом Фримандеров расположился в стороне от извилистого шоссе, поднимавшегося в гору к Калифорнийскому университету.

Миссис Бегг оказалась худой и ширококостной женщиной, с жидкими седоватыми волосами, туго стянутыми на костистой голове, жесткими серыми глазами и жесткими ловкими руками. Она была сурова и угрюма, но при этом достаточно откровенна, так что к делу мы перешли без особых предисловий и околичностей.

Я рассказал ей о краже, о том, что вору помогал или, по крайней мере, подсказывал кто-то, хорошо знакомый с домом Леггетов, и закончил:

– Мне сказала миссис Пристли, что вы были домоправительницей у Леггетов и, наверное, сможете мне помочь.

Миссис Бегг сомневалась, стоило ли мне ехать в другой город ради того, чтобы услышать ее рассказ, но, как честная женщина, которой скрывать нечего, выразила готовность оказать мне всяческое содействие. Начав, однако, она разогналась так, что чуть не заговорила меня насмерть. Если отбросить все, не относящееся к делу, я почерпнул из ее рассказа следующее.

Леггет взял ее в экономки через агентство по найму весной 1921 года. Сперва ей помогала прислуга, но для двоих работы было мало, и по предложению миссис Бегг прислугу отпустили. В быту Леггет был неприхотлив и почти все время проводил на верхнем этаже, где у него была лаборатория и маленькая спальня. В остальные комнаты он почти не наведывался, за исключением тех вечеров, когда к нему приходили приятели. Ей эти приятели не нравились, упрекнуть она их ни в чем не может, но что они говорили между собой – это просто стыд и срам. Эдгар Леггет человек приятный, лучшего хозяина и пожелать нельзя, сказала она, но до того скрытный, что бывает прямо не по себе. Он никогда не позволял ей подниматься на третий этаж, и дверь в лабораторию всегда была на замке. Раз в месяц приходил японец и убирался там под наблюдением Леггета. Наверное, у него были научные секреты, а может, и опасные вещества, и он не хотел, чтобы туда лазили, и все-таки от этого делалось не по себе. О личных и семейных обстоятельствах хозяина она ничего не знает и никогда не спрашивала, поскольку знает свое место.

В августе 1923 года – дождливым утром, ей запомнилось, – к дому подъехала женщина с пятнадцатилетней девочкой и множеством чемоданов. Она открыла им, и женщина спросила мистера Леггета. Миссис Бегг подошла к двери в лабораторию, позвала его, и он спустился. На своем веку миссис Бегг никогда не видела такого удивления. Увидев их, мистер Леггет сделался совершенно белый, и она думала, что он упадет, – так он задрожал. О чем Леггет говорил в то утро с женщиной и девочкой, она не знает, потому что тараторили на каком-то иностранном языке, хотя по-английски умеют не хуже любого, особенно эта Габриэла, когда ругается. Миссис Бегг ушла из комнаты и занялась своими делами. Довольно скоро на кухне появился мистер Леггет и сказал ей, что приехали к нему свояченица миссис Дейн и ее дочь, обеих он не видел десять лет и что они будут здесь жить. Позже миссис Дейн сказала ей, что они англичанки, но последние годы жили в Нью-Йорке. Миссис Дейн ей понравилась, она была женщина разумная и прекрасная хозяйка, но эта Габриэла – наказание господне. Миссис Бегг называла ее не иначе, как «этой Габриэлой».