Читать книгу "Тщетность, или Гибель «Титана» - Морган Робертсон"

— О да, капитан! Разумеется, я готова выступить в суде. Пока он на свободе, я не чувствую себя в безопасности.

— Что бы вы не предприняли, капитан, — заявил мрачно муж женщины, — будьте уверены, что если этот негодяй еще раз попытается приблизиться к моим близким, я просто пристрелю его как пса. И у вас будут все основания поместить под стражу меня.

— Я прослежу, чтобы он получил свое, полковник, — заверил капитан с поклоном.

Однако, он понимал, что обвинение в убийстве — не лучший способ дискредитировать человека. К тому же капитан был почти уверен, что человек, бросивший ему вызов, не опустится до убийства ребенка. Доказать в ходе судебного разбирательства обвинения такого рода чрезвычайно трудно, а вот проблем и неприятностей, связанных с оглаской, при этом не избежать. Поэтому капитан решил, что изолировать Джона Роуланда излишне, но распорядился на все время плаванья назначать его на работы в твиндек[5], куда не заглядывают пассажиры.

Роуланд, удивленный внезапным переводом в теплый твиндек, где вместо нудной уборки ему поручили непыльную работенку по подкраске спасательных кругов, сохранил достаточно бдительности, чтобы заметить, что отныне он находится под постоянным и пристальным наблюдением боцмана. Будь он более проницательным, то сообразил бы, что ему следует более явно демонстрировать признаки алкогольной и наркотической деградации. Этим он сумел бы не только успокоить встревоженное начальство, но и увеличить количество виски, которое ему исправно доставляли. Его прояснившийся взгляд и спокойный голос — результат действия целительного морского воздуха, отмеченные боцманом в четыре утра, когда Роуланд явился на первую утреннюю вахту, спровоцировали следующий диалог в штурманской рубке.

— Не беспокойтесь, это не отрава, — вполголоса сказал капитан «Титана». — Виски всегда вызывает видения, а это только ускорит процесс. Он будет видеть змей, призраков и монстров, ему будут чудится пожары и кораблекрушения. Это зелье подействует довольно скоро... Улучите момент, когда в кубрике никого не будет, и просто вылейте это в его кружку.

Во время ужина в левом носовом кубрике — к которому был приписан Роуланд — вспыхнула потасовка. О ней не стоило бы и упоминать, если бы не одна деталь — дерущиеся вышибли из рук Роуланда кружку с чаем, из которой он успел сделать не больше двух или трех глотков. Матрос заново наполнил кружку и благополучно закончил ужин. После этого он, не выказав ни малейшего желания принимать участия в обсуждении драки, забрался на койку и курил до восьми вечера, когда пришло время заступать на вахту.

6

— Роуланд, — сказал боцман, едва только новая вахтенная смена собралась на палубе, — пойдешь наблюдателем на мостик, на правый борт.

— Сейчас не моя очередь, сэр, — удивился Роуланд.

— Приказ капитана. Так что пошевеливайся.

Роуланд вполголоса выругался в свойственном матросам стиле и подчинился. Вахтенный матрос, которого он сменил на посту, отметился у старшего офицера и отбыл отдыхать. Помощник капитана подошел, чтобы произнести стандартную фразу: «Смотри в оба!», и вернулся на свой пост. Воцарилось безмолвие, свойственное ночной вахте, нарушаемое только монотонным гулом машин и неясными звуками музыки и всплесками смеха, доносящимися из театрального зала на носу судна. Дул попутный западный ветер, скорость которого приближалась к скорости движения «Титана», и на палубе установилось почти полное безветрие. А поскольку стелившийся над водой густой туман нес в себе пронизывающий холод, даже самые малообщительные пассажиры предпочли укрыться там, где было тепло, горел свет и играла музыка.

Пробили три склянки, возвещая половину десятого. Роуланд, как и положено, доложил: «Все спокойно». И был озадачен, когда первый помощник капитана подошел к нему и нарушил корабельный устав.

— Я слышал, тебе не только матросом доводилось нести вахту на мостике, Роуланд, — произнес он.

— Не знаю, как вы догадались об этом, сэр, — ответил моряк. — Я стараюсь не распространяться о своем прошлом.

— Узнал от капитана. Вы ведь рассказали ему. Полагаю, программа обучения в Аннаполисе мало чем отличается от курса Королевского военно-морского колледжа. Как вы относитесь к теории течений Мори?

— Она выглядит довольно правдоподобной... — Роуланд намеренно опустил обязательное «сэр», обращаясь к старшему по званию. - Но думаю, в большинстве случаев от нее нет никакого толку.

— Я такого же мнения о ней. А как насчет другой теории, касающейся возможности определения расстояния до ледовых масс по интенсивности падения температуры воздуха?

— Не могу сказать ничего конкретного. На подобные вычисления необходимо время. Холод и жар — противоположные вещи, но вполне могут подчиняться одним законам. Энергия излучения, интенсивность убывания которой пропорциональна квадрату расстояния.

Первый помощник помолчал минуту, глядя перед собой и беззвучно шевеля губами, потом сказал: «Да, это так» и вернулся на свой пост на мостике.

«Либо у этого парня стальной организм, либо боцман ошибся кружкой», — пробормотал он себе под нос, уставившись на нактоуз.

Роуланд, криво улыбаясь, проводил глазами первого помощника.

«Интересно, какого дьявола ему вздумалось болтать о навигации с простым матросом? И почему это я назначен впередсмотрящим вне очереди? Имеет это отношение к той фляжке с виски, что обнаружилась в моем кармане?»

Он принялся медленно прохаживаться вдоль края мостика и мрачные думы, прерванные странным разговором, вновь вернулись к нему. «Как долго амбиции и любовь к профессии могут удерживать человека от безумия, — размышлял он, — после того, как он повстречает, обретет и потеряет свою единственную, ниспосланную провиденьем женщину? Почему потеря любви и привязанности одной из миллионов женщин оказывается сильнее всех прочих жизненных благ и способна превратить мужчину в чудовище?.. С кем она теперь? Кто ее муж? Вероятно, он появился уже после моего изгнания. Обладая определенными физическими и душевными достоинствами, он привлек ее внимание. Ему не нужно было сходить с ума от любви к ней — шансы заполучить ее от этого только увеличивались. Он пришел на все готовое и украл мое счастье. Они верят в то, что Бог всеблаг, что существует рай, где сбываются все желания. Получается (если на миг уверовать в эту чушь), что прожив жизнь в презрении и пустоте, я за свою преданность могу рассчитывать на обладание ее бессмертной душой. Замечательно! Но люблю ли я ее душу? Обладает ли ее душа прекрасным лицом и совершенной фигурой грации? Имеет ли она такие же голубые глаза и милый голос? Сохранит ли она остроумие, элегантность и очарование? И останется ли в ней прежнее сострадание к страждущим. Ведь именно это я любил в ней... Даже если душа действительно существует, мне она безразлична. Я не хочу обладать сотканной из воздуха душой. Мне нужна земная женщина, во плоти и крови».