Читать книгу "Фер-де-ланс - Рекс Стаут"

— Поверни-ка её кресло, Арчи.

Я повернул кресло вместе с Анной так, чтобы она сидела прямо против Вулфа. Тот, подняв на неё глаза, спросил:

— Вы уверены, мисс Фиоре, что дыра от вырезки была именно здесь?

— Да, сэр, уверена.

— Вы видели эту вырезку где-нибудь в комнате, в корзинке для бумаг или у него в руках?

— Нет, не видела, сэр. В корзинке её быть не могло, потому что у мистера Маттеи в комнате нет корзинки для бумаг.

— Хорошо, если бы всё объяснялось так просто. Вы можете ехать домой, мисс Фиоре. Вы хорошо держались, были терпеливы и мужественны, не как многие из тех, из-за которых я предпочитаю не выходить из дому, чтобы только избежать встречи с ними. Вы вот знаете, для чего человеку дан язык и как им пользоваться? Я хочу, чтобы вы ответили мне ещё на один вопрос. Окажите мне такую любезность.

Хотя девушка была полумёртвой от усталости, у неё нашлись ещё силы, чтобы удивиться. Я увидел это по её глазам. Она с изумлением смотрела на Вулфа.

— Только один вопрос, мисс Фиоре. Вы когда-нибудь видели в комнате Карло Маттеи клюшку для гольфа?

Если он ждал эффекта от этого вопроса, он с лихвой его получил. Впервые за все эти долгие часы девушка не ответила на его вопрос — она потеряла дар речи. Это было совершенно очевидно. На мгновение этот вопрос вызвал еле заметную краску на её щеках, но потом она побледнела ещё больше, рот её приоткрылся, и лицо, лишившись осмысленного выражения, стало напоминать лицо дебила. Она начала дрожать.

Но Вулф не отступал:

— Когда вы видели её? — тихо спросил он.

Она неожиданно плотно сжала губы, и её руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки.

— Нет, сэр, — пробормотала она. — Нет, сэр, я ничего не видела…

Вулф какое-то мгновение смотрел на неё, потом сказал:

— Ладно. Всё хорошо, мисс Фиоре. Отвези её домой, Арчи.

Она даже не попыталась встать, пока я не коснулся её плеча. Тогда она оперлась о подлокотники кресла и поднялась. Вулф явно потряс её до глубины души, но она не казалась испуганной, скорее поникла.

Я снял со спинки кресла её жакет и помог ей одеться. Когда она направилась к двери, я обернулся и не поверил своим глазам — Вулф встал со своего кресла. Однажды, помню, он не соизволил даже сделать вид, что привстает, когда эту комнату покидала дама, стоившая двадцать миллионов долларов, жена английского герцога.

— Я обещал ей доллар, сэр, — сказал я ему наконец то, что собирался сказать.

— Тогда тебе придётся выполнить своё обещание, — произнёс он и, чуть повысив голос так, чтобы его было слышно у двери, пожелал мисс Фиоре доброй ночи.

Она не ответила. Мы вышли, и я посадил её в машину. На Салливан-стрит миссис Риччи ждала нас на тротуаре перед домом. Одного её взгляда в мою сторону было достаточно, чтобы я, не вдаваясь в объяснения, поспешно уехал.

Глава 3

Когда, поставив машину в гараж, я пешком добрался до Тридцать пятой улицы, в кабинете Вулфа уже было темно. Поднявшись на второй этаж, я увидел полоску света под дверью его спальни. Я часто гадал, как он справляется со своим вечерним туалетом, ибо доподлинно знал, что Фриц ему в этом не помогает. Комната Фрица была этажом выше, через холл от оранжереи, моя же соседствовала со спальней шефа. Я любил свою комнату, она была достаточно просторной, в два окна, с отдельной ванной. Здесь я провёл последние семь лет и считал её своим домом. Я рад был бы прожить в ней ещё столько же и даже втрое больше.

Единственная девушка, которую я любил, сделала лучший выбор. В те тяжёлые для меня дни я и познакомился с Ниро Вулфом… но об этом я расскажу в другой раз, когда придёт время. Есть тут моменты, которые ещё не до конца мне ясны. Итак, эта комната стала моим домом. В ней большая удобная кровать, письменный стол со множеством ящиков и ящичков, три мягких удобных кресла, хороший ковёр во всю комнату, а не половичок, скользящий под ногами, словно кусок масла на раскалённой сковороде. На стенах картины, нарисованные мной, и, как мне кажется, неплохо: гора Вернон на родине президента Джорджа Вашингтона, голова льва с роскошной рыжей гривой и премиленький пейзажик — деревья, лужайка, цветы. Тут же висит большая фотография моих родителей, умерших, когда я был совсем ребёнком. У меня есть ещё одна картина — обнажённая женщина, наготу которой скрывают длинные роскошные волосы, но она висит в ванной. В общем, это самая обыкновенная комната, если не считать сигнального устройства у меня под кроватью. Оно включается, когда Вулф входит в свою спальню и поднимает рубильник, а делает он это каждый вечер, и тогда, если кто-то подходит к дверям его спальни ближе, чем на пять футов, или пытается влезть в окно, воет сирена. Разумеется, все входы и выходы в оранжерее тоже на сигнализации. Вулф однажды сказал мне, что ему незнакомо чувство страха за свою жизнь, просто он не терпит, когда к нему кто-либо неожиданно прикасается или вынуждает делать резкие ненужные движения. Я понимаю его — при огромном росте и необъятной толщине это действительно проблема. Что касается меня, то труса я не выношу и никогда не сел бы с ним за один стол.

Прихватив в кабинете газету, переодевшись в пижаму и шлепанцы, я уселся поудобней в кресле и, убедившись, что сигареты и пепельница под рукой, стал внимательно изучать сообщение о смерти ректора. Длинный заголовок с подзаголовками сообщал:

«Смерть Питера Оливера Барстоу от сердечного приступа. Ректор Холландского университета внезапно умер во время игры в гольф. Его друзья бросились к нему, но он уже был мёртв».

Это была довольно обширная заметка, занимавшая целую колонку на первой полосе и полколонки на второй. А далее шёл некролог и соболезнования всяких именитых людей. Всё мало чем отличалось от сообщений такого рода — просто ушёл из жизни ещё один человек. Я просматривал газеты каждый день, этому сообщению было всего два дня, но я не помню, чтобы обращал на него внимание. Барстоу, пятидесяти восьми лет от роду, ректор Холландского университета, играл в воскресенье в полдень в гольф в клубе «Зелёные луга» близ Плезантвиля, в тридцати милях к северу от Нью-Йорка. Игроков на поле было четверо — Барстоу, его сын Лоуренс и двое друзей, Е. Д. Кимболл и его сын Мануэль. Послав мяч к четвёртой лунке, Барстоу внезапно упал лицом в траву и после нескольких конвульсивных движений затих. Мальчик, нёсший за ним сумку с клюшками, тут же бросился к нему. Когда подошли остальные, Барстоу уже был мёртв.

Среди посетителей клуба оказался врач, старый приятель покойного. Они вместе с сыном Барстоу доставили тело в машине домой, в поместье в шести милях от гольф-клуба. Доктор констатировал смерть от коронарного тромбоза. Далее подробно рассказывалось о карьере Барстоу, его успехах и прочем. Тут же была помещена его фотография. Когда его внесли в дом, жена потеряла сознание. Сын и дочь держались мужественно.

Прочитав всё это ещё раз, я зевнул и отложил газету. Для меня единственным, что могло связывать смерть Барстоу с Карло Маттеи, был неожиданный вопрос, который Вулф задал Анне: видела ли она в комнате Маттеи клюшку для гольфа. Я встал с кресла и сказал себе: «Мистер Гудвин, похоже, у вас нет ничего, что можно было бы положить в папку с этим делом». Выпив воды, я лёг спать.