Читать книгу "Путь Ворона - Алексей Волков"

Зато в Седом, старшем по возрасту из троицы и самом здоровом, судя по развороту плеч, Воронов уловил какую-то червоточину. Что-то подлое промелькнуло во взгляде, не объяснимое словами. Может, разумеется, показалось, мало ли, однако капитан привык доверять интуиции. И уж совсем непонятным был Борис. С виду – вроде бы молод, а вот глаза… Словно прет из них энергия, уж не сказать, хорошая ли, дурная. Но есть в Борисе второй слой, точно есть. Еще бы понять, что там такое? Странное ощущение, будто черноглазый пытается тебе что-то внушить и даже вроде удивлен, что это не получается.

И во всех троих чувствовался не слишком далекий ум. Мягко говоря. Может, Борис был поумнее соратников, зато те… Нет, хитрость в них определенно имелась, практичность – тоже. Иначе вряд ли бы дожили до нынешних дней. Но в основном…

– Наверно, на севере меньше, – отозвался Борис. – Только там вообще жить невозможно – очень уж холодно. Вот если бы на юг податься… Вдруг там до сих пор тепло и даже солнце проглядывает?

– На юге от нас Китай, – напомнил Воронов. – Вряд ли китайцы захотят кого-то принять, даже если после всех жертв там появилась свободная земля. Да и ракетами по нему тоже прошлись. Тогда надо стремиться в Африку. Туда точно никто ничего не бросал за полной ненадобностью. Или – в Австралию с Латинской Америкой. По тем же причинам. Но – не добраться. По суше не пройти, если выйти каким-нибудь образом к морю и если оно не замерзло, хотя несколько сомневаюсь, да и даже при наличии корабля шансы нулевые. Не сориентироваться. В общем, пробовать можно, толку не будет.

Воронов сам когда-то подумывал о дальней экспедиции. В самом начале – узнать, что уцелело и можно ли восстановить хотя бы некое подобие государства, и потом, на третий год, когда ядерная зима вступила в свои права и снег не растаял даже летом. Тут уже с единственной целью: выжить. То был самый критический год в селении. Посадить что-либо оказалось немыслимым. Людям элементарно стала угрожать голодная смерть – в придачу к смертям от болезней, облучения, расплодившихся хищников и озверевших банд. Добытых на нескольких армейских складах запасов могло не хватить до следующей весны. И все-таки жители сумели кое-как справиться с новой напастью. Прежде полуподземные, затем – подземные теплицы, система отопления, подземные же фермы, где разводили свиней и кроликов, постоянный непосильный труд в свободное от схваток с многочисленными бандами время… Хорошо, электроэнергию стали получать, а паек ввели в первые дни после Катастрофы. Вновь бои с многочисленными желающими завладеть плодами труда, объединение с уцелевшими жителями соседнего Малышева – там в жестокой резне погибла немалая часть уцелевшего после радиоактивного дождя населения… В общем, постоянный труд, а как следствие – не преуспевание, но хотя бы сравнительный достаток, возможность выжить в абсолютно нечеловеческих условиях.

– Понятненько… – процедил Борис. Все-таки главным из троицы был явно он. – А здесь как?

– Как везде, – чуть пожал плечами капитан. Гаричев в присутствии командира дисциплинированно помалкивал, лишь с интересом переводил взгляд с одного гостя на другого. Чего не знали путники – при кажущейся расслабленности боец в любое мгновение был готов начать работу.

– Но с чего-то вы живете?

– Выращиваем овощи, мясо. Главное – руки приложить, тогда все получится.

– Послушайте, может, вам охрана нужна? У нас в основном молодежь. Никакая банда к вам тогда не сунется. Надеюсь, полсотни человек вас не объедят?

– Охрана? – Воронов картинно приподнял левую бровь. – Нет, мы как-нибудь сами. Вот умелые рабочие руки – еще куда ни шло. В охране мы не нуждаемся. Кстати, а почему молодежь? Вы же говорили об оставшихся в поселении людях.

– Многие старики умерли, многие погибли. Молодые всегда крепче. У нас и телки есть.

– Коровы, в смысле? – офицер старательно изобразил непонимание.

– Какие коровы? Женщины!

– А я уж подумал – вы с собой стадо гоните. И много?

– Не бойтесь. На ваших не позаримся.

– С чего нам бояться? Мало ли кто ходит иногда мимо? С телками ли, без…

Седой открыл рот, явно стремясь нагрубить, однако Борис лишь строго взглянул на приятеля, и тот промолчал.

– Но надо же помогать друг другу…

Фраза была настолько далекой от жизни, что Бор не стал развивать ее дальше. Когда ресурсов не хватает на своих и любая мелочь дается трудом, а ее отсутствие может означать смерть для всех, поневоле о чужих не думают.

– Лучше скажите, как добрались? Тут волки в последнее время жутко озоруют. Вокруг ни одного поселения не осталось. Носятся стаями…

– Как-то проскочили, – неуверенно пожал плечами Борис. – Повезло, наверное.

– Тогда – да. Ладно. Все равно не мне решать. Как и не вам. Не выпроваживать же вас на ночь глядя! Пойдемте в деревню. Там начальство, там все объясните. Попробуйте доказать свою необходимость. Если сумеете.

Воронов повернулся и двинулся первым.

– Слушай, как хоть селение называется? – поспевая за ним, спросил Борис.

– Елабуга. Был такой город в России, а здесь так же называлась простая деревня. Говорит о чем-нибудь название?

– Вроде что-то знакомое, – неуверенно улыбнулся Борис.

Откуда ему знать?

Тринадцать лет после Катастрофы. Весна

Тридцать километров на лыжах по тайге – не расстояние. Если умеешь ходить. Ходить вся четверка умела. Прошли времена, когда изнеженные цивилизацией горожане даже на соседнюю улицу ехали в автомобилях, а необходимость перемещаться своим ходом воспринималась едва не как унижение. Прошлые времена приказали долго жить, а вместе с ними люди, не сумевшие вернуться к истокам. Если за исток считать легендарное оледенение.

С ориентацией тоже проблем не было. Места относительно знакомые, карта и компас на подобные расстояния не требуются. Да и не действуют давно компасы. Не сказать, будто идти совсем легко, тайга – не ровное поле. Тут и сопки, и непроходимые чащобы, да прибавить груз на плечах… Так ведь не женщины, а мужчинам жаловаться на походные трудности не пристало. Тридцать километров – не триста.

– Уже скоро, – Воронов повернулся к своим людям. – Чуть больше километра.

Окрестности он запомнил давно, едва не с первых посещений скитальцев. Скитальцев не в силу их любви к перемещениям, напротив, как они здесь обосновались вскоре после Катастрофы, так никуда уходить не собирались, а потому что поселение напоминало разделенный на дома и подсобные хозяйства скит. Воронов назвал как-то в шутку, а неожиданно прижилось. В глаза им такого не говорили, однако между собой…

Перевалить сопку, за ней уже будут видны два ветряка. Сколько бы здешние обитатели ни твердили о кознях дьявола, о проклятиях и необходимости праведной жизни, при вечном отсутствии солнца совсем без электричества обойтись невозможно. Не желают растения давать урожай в теплицах без света. Одной охотой не проживешь.