Читать книгу "Проклятие темной дороги - Александр Золотько"

Наместник?

Барс встрепенулся, перед глазами на мгновение прояснилось. Наместнику было чуть больше двадцати. Сильные волевые черты лица, широкие плечи… Спокойный голос, властный тон человека, уверенного в своем праве повелевать.

— Значит, это с ним ты советовал мне договариваться? — спросил наместник.

— С ним, ваша милость.

— Значит, и мне, и ему не повезло… — с искренней грустью в голосе проговорил наместник. — Он и раньше был таким… худым?

— Да что вы, ваша милость? Тут только половина от него, считай, и осталась. Притом меньшая. Так что — ножичком?

— Нет, — спокойно ответил наместник тихо, но так, что даже Барс понял — спорить с ним бессмысленно. — На кресте — значок. Прямо над головой этого… Барса. Видишь?

— Не слепой, чай, вижу, — с обидой ответил Коготь. — Дракон зеленый, и что?

— А это значит, что крест и то, что на этом кресте, — собственность легиона Зеленого Дракона. И никто не имеет права нарушить эту дарованную императором привилегию. А всякий нарушитель теряет право на защиту и становится законной добычей Драконов.

— Ну, нет так нет, — легко согласился Коготь. — Что он мне — брат, сват или, упаси Светлый Владыка, сын? Так, жизнь когда-то спас… Ну и что с того, если разобраться? Спас и спас. Вы вот что, ваша милость, вы езжайте за ее милостью да обозом, а я тут осмотрюсь и за вами… Гляну, как тут оно…

— Коготь… — тихо сказал наместник.

— Я тут, конечно, бывал, и не один раз, но только нелишне еще разок глянуть… Там вот омут такой неприятный… Пока люди здесь жили да без покойников, так оно и ладно было, а вот как здесь столько народу погибло, так в том омуте теперь…

— Сотник Коготь! — стальным голосом отчеканил наместник. — Вы действительно полагаете, что сможете меня обмануть? И надеетесь, что наместник, представитель власти императора в этой провинции, позволит вам нарушить императорские законы?

— Нет? Не позволит? — Коготь наклонился к самой шее своего коня и посмотрел на наместника снизу вверх.

— Ты же его добить хотел, Коготь.

— Добить… А если и добить? А если хотите начистоту, ваша милость, то вам бы его самому нужно было бы снять с креста, на белых ручках своих до самой Последней Долины и отнести. И своему лекарю строго-настрого приказать, чтобы тот бедняге жизнь возвернул. Вот так я вам скажу, ваша милость! По-стариковски да по-честному, как вам никто больше и не скажет.

— Ну, ты же понимаешь, что я никогда не смогу так поступить…

— Не понимаю, ваша милость! — выкрикнул Коготь так резко, что вороной жеребец наместника мотнул головой и шагнул в сторону. — Вы же наместник! Вы же хотите настоящим наместником быть, а не абы кем.

— Да, — наместник успокоил жеребца, похлопав его ладонью по шее. — И что?

— Ничего, ваша милость! Я уж не знаю, чего у них тут вышло, за каким бесом их Хаос в бой попер, только теперь вам придется всю Последнюю Долину от диких земель защищать, да дорогу от Рубежной реки до самого Нагорья, да леса здешние как-никак чистить, да за рудниками приглядывать… Вы это на самом деле собираетесь моей сотней управиться да сотней болванчиков капитана Картаса? Или свою личную охрану в дозор да в провожатые к обозу пошлете?

— Пошлю, если будет нужно. А если будет нужно, то и сам…

— И супругу свою…

— Коготь!

— Да молчу я, молчу, ваша милость. Велено подыхать — пусть подыхает. Только и вы имейте в виду, ваша милость, что вот тут, вдоль тракта, таких крестов тысячи сейчас вкопали…

— Кто вкопал?

— Да вы, ваша милость, и вкопали. И на крестах тех оставшиеся жители Долины, арбалетчики Картаса, мои парни, я сам и вы, простите, с супругой, с краешка. И всем нам помирать, только не три дня, как Барсу, а чуток дольше. И похуже. Такое мое мнение. Хотите — в глотку мне его забейте, хотите в спальне над кроватью приколотите вместе с языком. — Коготь махнул рукой, поклонился Барсу и поехал прочь.

— Я не могу, — сказал наместник, оставшись перед крестом в одиночестве. — Я понимаю, что он прав. Я понимаю, что для всех — это было бы правильно. Но это будет нарушением закона. А он не может быть нарушен. Не может — ни при каких обстоятельствах. Ничто не может послужить оправданием для отступления от закона. Если хотя бы в мелочи… из самых лучших побуждений я преступлю закон… или закрою глаза на его нарушение, то это будет значить, что… Будет значить, что я… Я не могу так поступить. Не имею права.

Наместник тронул коня и скрылся в темноте, которая уже заполонила все вокруг.

Сволочи, подумал Барс… И этот мальчишка, и тот старик… Один не может нарушить закон, а второй… второй что, не мог привстать в стременах и ударить ножом? Всего один удар, он ведь умеет.

Барс вспомнил его, только тогда сотник Коготь выдавал себя за купца, лазил по Последней Долине почти все лето, а к осени собрался вести караван в дикие земли, нанял Барса и его людей. Так очень даже уверенно купчина тогда у Дикой речки отмахивался ножиком во время ночного нападения речных разбойников. Троих положил. А тут мальчишки испугался… Да чтоб тебе пусто было… Чтоб в твой смертный час и тебе так же помогли, как ты помог мне…

Барс закрыл глаза.

Уснуть. Уснуть и не проснуться. Должна же в этом мире быть какая-то… если не справедливость, то хотя бы жалость…

В небе медленно плыли две луны. Еще несколько дней, и останется только одна. И наступит лето. А он обещал младшему брату, что пойдет с ним в начале лета за перьями зоревых птиц.

Ну тут уж пусть Котенок простит.

И за то простит, что с собой его старший брат на битву славную не взял, а отправил к кентаврам, чтобы от имени старейшин позвать в ополчение, а от имени Барса запретить им туда даже появляться.

А могли кентавры переломить бой? Конных лучников они бы точно выбили, да и доспехи Драконов для стрел кентавров не такие уж и непробиваемые… Окружения бы не получилось, Драконам пришлось бы вылавливать ополченцев по одному, отступали бы кентавры через Долину и привели бы Легион как раз за собой… Так что прав Барс, как бы потом это ни назвали поселяне — предательством или подвигом. Прав.

От таких мыслей даже боль отступила. И даже на несколько мгновений жить захотелось. Вернуться в Долину, найти Дареня и Старого Укора, взять за кадыкастые глотки да спросить, отчего это они в одночасье такие вдруг воинственные стали, отчего послали соплеменников своих на верную смерть? И чуть не погубили всех жителей Долины?

Как же так вышло, что старцы, у которых невероятно трудно было выпросить разрешение на самую малую и недалекую вылазку, которые даже на прямые оскорбления соседей норовили большей частью ответить укорами да уговорами, вдруг возомнили, что можно сражаться против войск императора и победить?

Сейчас, на грани смерти, Барс вдруг понял, что все время последнего совета он был словно в каком-то угаре, воздух вокруг него будто струился, мельтешил перед глазами, не давая сосредоточиться и понять: вот сейчас возле Очага совершается вовсе даже не глупость и не ошибка, а преступление. Предательство. И предатели — самые уважаемые жители Последней Долины.