Читать книгу "Черные пески - Инна Живетьева"

– Ага, почуял, как жареным пахнет, и отрекся. Шустренько так. Или тебе папенька присоветовал? Чтобы к королю поближе, а? Он - урожденный Крох, сын, его родная кровь! - Столько ярости было в голосе Бокара, что сломило последние сомнения крестьян.

Руки сжались на черенках вил, мужики подступили ближе к порученцам. Бокар ухмыльнулся.

– Ну, мы поехали. Счастливо!

Его отряд умчался, оставшиеся солдаты растерянно смотрели на крестьян.

– Крохов выродок! - прошипел угрюмый. - Твоего папаши шакалы убили моего сына. Видит Создатель, будет справедливо, если я выпущу кишки тебе.

Ком склизкой земли вылетел из толпы, ударил Марка в плечо.

– Не подходить! - Темка выхватил пистолет. - Назад!

– Защищаешь?! Крохов прихвостень!

– Предатель!

Комья сыпались градом, Темка вскинул руку, закрывая лицо. Пока не решались шагнуть ближе, но все яростнее крики, все плотнее напирают. Эх, коня бы! А то ведь Марка голыми руками разорвут или на вилы наденут.

– Отойти! Солдаты, сюда!

Но у телег остался лишь один, другой бежал в сторону деревни.

Их оттесняли к реке, угрюмый - нет, теперь пылающий ненавистью - выступил вперед. Рычит по-звериному, вилами Марку под ребра примеривается. Этот не промахнется. Темка выстрелил в воздух, яростный крик был ответом. Камень просвистел рядом с виском, второй ударил в грудь. Ноги уже вязли в мокром песке.

– Уходи, - прошипел Марк, пытаясь закрыть княжича Торна собой. - По воде уходи.

Угу, как раз успеет - пока побратима убивать будут. Темка выстрелил. Мужик схватился за простреленное плечо, но вилы не выпустил. Марк тоже выхватил пистолет, направил на толпу. Но ведь не сдержишь - найдутся те, кто рискнет полезть под выстрелы, и все, сомнут. Или просто забьют камнями. Вот раненый уже шарит на земле, выискивая что потяжелее. «Олень-покровитель, какая глупая смерть!» - пронеслось в голове у Темки.

– Прочь! - От деревни вынесся отряд, кони летели на мужиков. Те попятились, кто-то побежал, кто-то упал, прикрывая голову. Александер прорвался к порученцам, загородил собой. Темка оттер грязь с лица и заметил, что руки у него дрожат.

– Всех вязать! - приказал Александер солдатам.

– …А потом? - спросил Митька.

– Раненого повесили. Остальных выпороли, - об этом вспоминать было противно. - Они подняли руку на королевских солдат, - сказал, точно оправдываясь.

– А Бокар?

– Что Бокар… «Разве князь Лесс скрывает свое происхождение?», «Я просто правду сказал!». Выкрутился. Хотел вызвать его на дуэль, да Александер припомнил королевский указ. Знаешь, я тогда подумал, в бою же не заметно, откуда в кого пуля. А потом представил… Чтоб из-за такой мерзости, да самому Шакала в покровители, да пусть он…

В коридоре послышались голоса - расходились офицеры. Когда затих шум, Митька сказал:

– Нет, Темка. Все-таки я - Дин. Я принимал честь рода как свою, значит, и позор его - мой. А то что же, как сладкое, так себе, а как горькое, так сразу и сбегать?

Глава 2

Метель утихла, на смену ей пришел мороз. Большой тронный зал топили с полуночи, но все равно веяло холодом от стен. И тишина стояла - ледяная.

Эдвин запретил надевать черное, но десять семей по праву могли повязать ленты скорби. Что мятежникам слово короля! Милостью великой Матери-заступницы будет, если заложники вернутся. Кто по уговору, кто по приказу идет - но всем крыса в сердце вцепится, когда заключат договор. Всю ночь сегодня в десяти ломах не погаснут свечи: матери и жены, сестры и невесть будут творить молитвы.

Крег Тольский со своими воинами стоял перед троном. Меч посла в ножнах, он держит более страшное оружие: свернутый черный платок. Разверни его, полосни по ткани ножом и брось половину перед королевским троном, прямо к ступеням, на которых сиди) принцесса, - и быть войне.

– Оставь его себе, крег Тольский. - сказал король. - Иллар отдает заложников.

Лицо Альбера осталось спокойным, он бережно убрал карахар.

– Покажи мне их и назови их имена.

Эдвин протянул руку, адъютант вложил свиток. Читать мог - и должен был - кто другой, не король. Но Эдвин сам произнес каждое имя:

– Князь Мартин Селл из рода бронзового Селезня. Вышел, чуть прихрамывая, седой мужчина. Темка помнил: его покалечили в бою на Нере.

– Князь Юдвин Раль из рода бронзового Барсука. Наверное, Юдвин только в этом году получил право на свой отряд. А что уже князь, так война поторопила многих наследников. Пожилая женщина качнулась - удержать, не пустить - и уронила руки.

– Князь Федрий Верд из рода Коня.

Ненамного старше Юдвина. Рядом с ним девочка с заплаканными глазами - похоже, что сестра.

Так, один за другим, встали у трона четверо князей и шесть баронов: юнцы, старики или покалеченные в сражениях. Крег окинул заложников взглядом.

– Не очень-то щедр Иллар. Но условие выполнено: они все знатных родов. Что же…

– Подождите, крег Тольский!

Неслышно ступая по каменным плитам, Митька вышел к послам. Ледяным ежом заворочалось у Темки в груди предчувствие.

– Крег Тольский, вы недовольны выбором короля? Роддарский князь повторил сухо:

– Условия выполнены. Я предполагал нечто такое. Правда, надеялся на большее благородство.

– Так возьмите меня.

Шум пролетел по залу зимним ветром, вскрикнула княгиня Наш. Судорогой свело Темкины пальцы, стиснутые на эфесе.

– Ты так знатен? - поднял брови крег. - Но даже по законам вашей страны ты еще не получил право вести за собой в битву.

– Ничего, мне до восемнадцати немного осталось. И мне точно уже больше шестнадцати, значит, за себя самого и свой род я могу отвечать. Что же до знатности, то я - княжич Дин из рода Орла.

Впервые на лице посла мелькнуло нечто похожее на удивление.

– Да, я сын мятежника. А король Эдвин принял мою клятву верности.

Крег впился взглядом в княжича, точно изучал карту перед боем: куда ввести конницу, где поставить пехоту.

– Ты как два края одной раны. - Кивнул: - Что же, если Иллар не против, я готов заменить одного заложника другим.

Митька повернулся к трону, прижал ладонь к груди.

– Мой король, отпустите меня.

Нет! Не надо, взмолился Темка. Создатель, разве мало было?

– Прошу вас, мой король, - голос Митьки дрогнул, но смотрел он требовательно.

Схватилась за виски княгиня Наш. Угрожающе хмурил брови ладдарский летописец. Только принцесса не смотрела на отца, склонила голову.

– Хорошо.