Читать книгу "Академия чаросвет. Отражение - Ольга Ярошинская"

лиг. У Баса была репутация бабника, и я понимала, что ему есть с чем сравнивать. Что, если я ему скоро наскучу?

— Фелиция точно пошутила, — кивнула Элма, вытягивая длинные ноги на сидения нижнего ряда. — А ты, значит, поедешь в Сумерки? Даже не думай удрать без охраны!

— Там не любят чаров, — все же попыталась возразить я. — Особенно сейчас. Я могу быстренько смотаться сама, никто и не заметит.

— Куда это ты собралась? — спросил Бас, оказавшись вдруг передо мной.

Его темные волосы торчали мокрыми иголками, влажная от пота кожа блестела под солнцем. Бас по-прежнему не отбрасывал тени, зато во мне ее было с избытком.

— Она хочет поехать в Сумерки, — наябедничала Элма. — Одна.

— Поедешь ты, поеду и я, — упрямо заявил Бас. — Это не обсуждается.

Его любовь была сплошной свет, который горел и во мне. Но если я потеряю Бастиана, останется лишь тьма.

***

— Мы должны сделать что-нибудь, Тибальд! — умоляюще воскликнула Кристина.

— Ты должна была сделать, — заметил он, неодобрительно разглядывая кузину.

Он самолично поспособствовал ее назначению на должность ректора академии чаросвет и полагал, что это принесет выгоду. На деле же Кристина оказалась бесполезной непроходимой дурой.

— Как ты могла не заметить, что у тебя под носом наследница ночи? — продолжил он ее распекать. — Она еще и дочка Коррегана! Ты ведь была с ним обручена когда-то. Неужели не заметила сходства? Это же надо быть такой слепой курицей!

Кристина поджала губы и отвела взгляд, поерзала в кресле для посетителей, щурясь от света, падающего в окно. Безжалостное солнце выделило каждую морщинку в уголках ее глаз, угрюмые складки, падающие от крыльев носа, пробивающуюся у корней волос седину. Сам Тибальд сидел спиной к окну и полагал, что серебряные волосы должны светиться вокруг его лица нимбом.

Здесь, в своем кабинете, он продумал каждую мелочь, чтобы незаметно, но точно подчеркнуть свой вес: массивный стол опирался на львиные лапы, серебро блестело ненавязчиво и строго — в письменных приборах, на уголках книг, роскошная белая шкура пустынного льва укрывала диван у стены, на котором сейчас без всякого почтения развалился Эльгред Монтега.

— Если бы ты не проворонила девчонку, мы могли бы решить все быстро и просто, — вернулся Тибальд к разговору. — А теперь она невеста Альваро.

— Я говорила, что не надо принимать полукровок в академию, — попыталась оправдаться Кристина. — От них одни проблемы.

— Твое мнение никого не интересует, — отрезал Тибальд. — Совет домов решил иначе.

Он сам, конечно, голосовал за исключение теней. Но его никто не поддержал. Даже Монтега.

— И что теперь? — беспомощно спросила Кристина, потеребив кулон в виде кошечки, как будто символ дома мог придать ей сил. — Я пыталась ее отчислить, но она вцепилась в академию как клещ.

— Не трогай ее пока что, — вздохнул Тибальд.

— Неужели все так боятся Альваро? — хмыкнула Кристина, и Тибальду захотелось влепить ей пощечину.

Она вообще не понимает, что происходит. Надо срочно подыскать ей замену. Кого-нибудь без звона в голове.

Дом Альваро, конечно, имеет большой вес, но дело не только в нем. Черные коты тоже выступили в поддержку наследницы ночи. Она их крови, надеются что-нибудь поиметь и укрепить свое положение. Остальные дома пока не высказали четкой позиции. Что особенно волновало Тибальда — никто не выступил и однозначно против, даже Монтега как будто колеблется. Как будто лишь он, серебряный лев, видит, в какой хаос это повергнет существующий мир, который и без того висит на волоске.

Что его больше всего волновало — это провал операции в Сумерках. Никто из чаров не вернулся. Порожки уцелели, и теперь Тибальд терялся в догадках — что же там произошло. Допустим, свет младшего Альваро разогнал тварей ночи. Но что с чарами? Они вполне могли бы уничтожить Порожки и при свете. Сумеречное восстание получило свою первую победу и это очень, очень плохо.

Он знал по себе — однажды вкусив крови, захочешь еще.

— Если убрать девчонку, ее превратят в мученицу, — подал голос Монтега. — Мы получим вспышку восстаний по всем Сумеркам, а оно нам не надо. В домах и так нет единства. Мэдерли — надежда сумеречного сопротивления.

— Да что она там может! — воскликнула Кристина, повернувшись к Эльгреду. — Она только начала обучение!

— Вот и узнай, — приказал Тибальд. — Ты же ректор академии чаросвет, забыла? Разузнай все о ее способностях и о том, можно ли их как-нибудь заблокировать.

— Может, их вовсе нет, — буркнула Кристина. — У нее даже уровень скачет.

— На балу она танцевала с младшим Альваро и светилась точно фонарь, — вновь влез Монтега. — Вся целиком.

Это было красиво. Спина в вырезе платья мерцала под ладонью младшего Альваро, который смотрел на девчонку так, точно не видел больше никого.

— Я поняла, — важно покивала Кристина. — Все узнаю.

— Можешь идти, — бросил Тибальд, не став расшаркиваться в любезностях.

— Пока, Кристина, — сказал Монтега и даже поднялся с дивана, чтобы поцеловать ей руку.

Когда дверь за кузиной закрылась — тихо и аккуратно, все же хватило мозгов не хлопать дверью — Монтега вернулся на диван и развалился на нем точно кот.

— Можно было бы просто отчислить девочку, — заявил он. — У меня сын выпускник. Я могу поднять вопрос о том, что волнуюсь за наследника, который обучается рядом с темной кровью.

— Тогда она уедет в Сумерки, и мы потеряем всякий контроль, — задумчиво пробормотал Тибальд.

— А так мы сами обучаем противника, — заметил Эльгред. — Даем теням оружие, которое однажды будет обращено против нас.

Тибальд цыкнул зубом. И так, и так плохо. Поднявшись, он подошел к бару, плеснул густой янтарный напиток в бокалы и подал один Монтеге. Тот покрутил рукой, наблюдая, как густая жидкость обволакивает стекло.

— Есть у меня один план, — сказал Эльгред. — Довольно спорный. Но может, тебе понравится.

На стене кабинета висела карта, слегка потертая, под старину. Кольцо городов украшали серебряные башни. Монтега выставил указательный палец, ткнув в нижний угол карты. Пустыня там высовывала длинный желтый язык, разделяя города белых псов, находящийся под угасающим взором Освальда, и черных котов, которые слишком много о себе возомнили.

— У нас есть наследница седьмого дома,